«Лучше сверху, чем снизу», — решил Александр II и 19 февраля 1861 года, т.е. сегодня 3 марта (по новому стилю), своим Манифестом отменил крепостное право. «Перестройка» в тогдашней России назревала давно, существует предание, что даже не склонный «либеральничать» отец Александра – царь Николай I, умирая, взял с сына клятву, что тот осуществит реформу, на которую он сам так и не сподобился.

Необходимость глобальных перемен стала особенно очевидна после нашего поражения в Крымской войне. С одной стороны, увеличение рекрутских наборов и налогов, с другой – нежелание помещиков мириться с потерями и как следствие — усиление эксплуатации своих «подопечных». Во многих, особенно черноземных районах, крестьян переводят на так называемую «месячину». Крепостных полностью отрывают от собственного хозяйства, заставляя все время «пахать» на барина, а взамен довольствоваться скудным месячным пайком, что очень напоминает будущую колхозную систему 30-х годов 20 века. Однако не станем пока забегать вперед.

Естественно, начинаются стихийные, массовые выступления. Плюс зарождающийся в России капитализм никак не может «ужиться» с феодальными пережитками, поэтому экономика страны скатывается все глубже и глубже. Назревает системный кризис. Александр II понимает, ЧТО надо делать, но вот КАК надо делать – не знает. В начале 1857 года по указанию царя образован Секретный комитет, которому поручалась разработка основного проекта преобразований. «Комитетчики» особо не торопятся, а порой и откровенно манкируют своими обязанностями, ибо чутко прислушиваются к мнению крупных землевладельцев, которым совсем не «улыбалось», вдруг, потерять дармовую РАБсилу.

В конце концов, в дела «саботажников» пришлось вникать самому царю. Через год Секретный комитет переименован в Главный комитет по устройству сельского населения, в состав которого вошли 12 высших сановников под личным председательством Александра II. Кроме того, образовалось две редакционные (я бы назвал их реакционные) комиссии, призванные взаимодействовать с «товарищами на местах» — учитывать и систематизировать мнение губернских комитетов. Понятно, кто туда входил – те самые помещики, рассуждавшие примерно так: дескать, жили без реформ, проживем и дальше. Короче, их общее мнение (за редкими исключениями) можно выразить кратко – скажем дружно, нам нужно!

Параллельно шла другая жизнь. Изрядно «утомленные» крепостные все чаще и чаще брали в руки вилы, отнюдь не для того, чтобы использовать сельскохозяйственное оружие (именно оружие) по прямому назначению. В 1860 году вспыхнуло почти 130 восстаний. Утомленный «утомленными» крестьянами царь торопит своих подчиненных, работавших «с документами». И, наконец, свершилось!

«Божиею милостию Мы, Александр Вторый, император и самодержец всероссийский, царь польский, великий князь финляндский, и прочая, и прочая, и прочая. Объявляем всем нашим верноподданным… Призвав Бога в помощь, мы решились дать сему делу исполнительное движение… В силу означенных новых положений, крепостные люди получат в свое время полные права свободных сельских обывателей… Помещики, сохраняя право собственности на все принадлежащие им земли, предоставляют крестьянам, за установленные повинности, в постоянное пользование усадебную их оседлость и сверх того, для обеспечения быта их и исполнения обязанностей их пред правительством, определенное в положениях количество полевой земли и других угодий… С надеждою ожидаем, что крепостные люди при открывающейся для них новой будущности поймут и с благодарностию примут важное пожертвование, сделанное благородным дворянством для улучшения их быта… Осени себя крестным знамением, православный народ, и призови с нами Божие благословение на твой свободный труд, залог твоего домашнего благополучия и блага общественного…»

В переводе на современный язык сие означает примерно следующее: свобода – бесплатно, земля – за деньги. Чтобы стать собственником земли, крестьянин должен был «приватизировать» свой надел у помещика. Выкуп равнялся годовой сумме оброка, увеличенной в среднем в 17(!) раз. Порядок был следующий: государство возмещало помещику 80% суммы, а 20% платили крестьяне, в рассрочку, т.е. эдакий кредит, естественно, с процентами. Важная деталь — до окончательного расчета крестьяне считались временно обязанными по отношению к помещику и должны были исполнять старые обязанности — барщину или оброк (отменены лишь в 1881 г.)

Собственником земли являлась община, выйти из которой крестьянин до уплаты выкупа не мог. Была введена круговая порука: платежи-налоги поступали от всего общества, за отсутствующих оказались вынуждены платить остальные члены общины. Стоит ли говорить, как «обрадовались» новым порядкам бывшие крепостные, жаждавшие не столько свободы (они не понимали, с «чем ее едят»), сколько земли. Россия заполыхала и в прямом, и в переносном смысле. В 1861 году случилось более 1800 (!) массовых выступлений (напомню до реформы в 1860 году — всего 130). Особенно сильны были волнения в селе Бездна Казанской губернии и в селе Кандеевка Пензенской губернии. При подавлении восстания в Бездне «сгинуло» 90 крестьян, в Кандеевке убито 19 крестьян, а по всей стране погибшие измерялись сотнями.

…Сталин учтет исторический опыт при своей реформе «наоборот». Он понимал — у консервативного крестьянства любые резкие повороты будут вызывать недовольство. Голод – вот то оружие, которое должно было отбить (и отбило) у крепостных колхозников всякое желание бунтовать. Он – не маньяк, но прагматик, применивший беспощадную, но отнюдь не бессмысленную меру по усмирению потенциально «опасных элементов». Правда, заплатить за сталинские преобразования пришлось слишком дорого, стоили они того?

Парадокс – Александр II отменил крепостное право, потому что считал – оно тормозит развитие страны, Сталин фактически ввел его снова, уверенный, что только благодаря новой, колхозной системе возможен прогресс. Царь-реформатор «обошелся» сотнями крестьянских жертв, но не достиг своих окончательных целей. Вождь-реформатор не пожалел миллионов, умерших от голода, зато превратил аграрное государство в индустриальную державу. Значит, был прав?

Глава Центра социально-консервативной политики Юрий Шувалов уверен, России до сих пор не удалось избавиться от рецидивов крепостного права, несмотря на 150 лет, прошедших после его отмены: «Зачастую, даже при обсуждении общественно-значимых вопросов мы ограничены страхом перед принятием решений, потому что отголоски сознания крепостного еще очень глубоко сидят в нас», — сказал он.