«Мы разные, но обречены на столкновение друг с другом»

«Crash» («Столкновение») – так называется оскароносный фильм Пола Хэггиса, который многие, возможно, смотрели и оценили по достоинству. «Мы разные, но обречены на столкновение друг с другом» – этот слоган фильма, по мнению авторов, и с ними согласны большинство зрителей, отражает глубинную сущность общественных противоречий и заставляет каждого задуматься о том, как выстроить взаимоотношения своего «я» со столь разными другими «я» окружающего тебя мира людей.

Фильм американский, поэтому разные «я» в нём представляют срез американского общества, которое со временем осознало, что «плавильного котла» (melting pot – идея о слиянии разных культур в одну особую нацию на основе ассимиляции) из США не получилось и страна больше напоминает «салатную миску» (salad bowl– идея о сохранении представителями разных культур своей идентичности и сосуществовании их вместе подобно ингредиентам в салате). Белые, чернокожие, иранцы, мексиканцы, китайцы… – все они живут в одной «миске», имя которой – Америка. Невидимая рука постоянно и бесцеремонно перемешивает «ингредиенты», обильно поливая их соусом из американского патриотизма и непременного заклинания, без которого обходится редкий американский фильм: «Всё хорошо! Всё будет хорошо!».

Надо сказать, «салат Лос-Анджелес» (действие фильма происходит в этом городе) получился у режиссёра весьма неаппетитным, и в этом вся задумка фильма – показать, как ведут себя «ингредиенты», обречённые постоянно сталкиваться друг с другом. Они убивают, грабят, оскорбляют, унижают друг друга, а потом страдают, раскаиваются, пытаются переоценить ценности и вновь возвращаются к своей идентичности, к своей культуре, к своим заботам и проблемам.

Несомненно, автор, сконцентрировав в одном сюжете основные проблемы мультикультурного общества, пытается достучаться до каждого – смотри, человек, ты можешь изменить этот мир, изменив себя, своё отношение к тому, с кем сталкивает тебя жизнь; вы разные, но будь толерантен и терпим, и тогда толерантность и терпимость возвратятся тебе, как сегодня возвращаются нетерпимость и вражда. Но возможно ли это?

В фильме отчётливо прослеживаются не столько межкультурные противоречия, сколько различия в социальном благополучии. Полицейский-расист вымещает свою ненависть на симпатичной, беззаботной и состоятельной супружеской паре афроамериканцев, потому что дома его ждёт больной отец, который всегда помогал темнокожим, а теперь, потеряв всё, не имеет средств на дорогостоящую операцию. Нервный иранец стреляет в дочку слесаря-мексиканца, потому что его маленький магазинчик – единственный источник существования семьи, разграблен. Благосостояние нестабильно и условно, социальная незащищённость агрессивна и беспомощна. Готовность проявить толерантность в одном случае вытесняется инстинктом самосохранения в другом. Желание защитить себя и близких, убежать от зла и насилия прямиком ведёт лишь к новой точке столкновения.

Crash действительно переводится как столкновение, в буквальном смысле тоже – столкновение машин в аварии, и таких эпизодов в фильме немало. Однако у этого слова есть и другие значения: крушение, крах, провал, поражение, аварийный отказ, фатальный сбой… И в этом смысле название фильма отражает состояние мультикультурного американского общества.

Можно рассуждать сколько угодно на тему «я в этом мире», можно думать об этом наедине с собой, искать ответ в религии или психологии, но неизбежно приходит осознание того, что всеобщая толерантность просто невозможна в таких социальных условиях. Толерантность богача к нищему и бездомному? В чём она должна проявляться? Какое терпение или какую терпимость ожидает состоятельный человек от замученного безденежьем и постоянным выживанием? Межнациональные, межкультурные и межконфессиональные конфликты лишь выходят на поверхность и приобретают ту или иную окраску в зависимости от национальной, культурной и конфессиональной структуры общества. Но основа у всех этих конфликтов одна – социальное неравенство, социальная несправедливость.

Американское общество – лишь пример фатального сбоя мультикультурной политики. Аварийный отказ мультикультурализма наблюдается сегодня в Европе. Казалось бы, проблема только в том, что иммигранты из азиатско-африканского региона не желают принять европейскую культуру, а некоторые европейцы не могут смириться с присутствием мусульман, которые, как ни посмотри, заполняют значительное жизненное пространство. Столкновение неизбежно. Но что заставляет иммигрантов-мусульман сегодня искать счастья вдали от родины? Ведь их никто не обвиняет в тунеядстве и дармоедстве. Проблема лишь в их присутствии и желании жить по своему уставу в чужом монастыре. Когда-то европейцы, стремясь к обогащению, распространяли своё влияние на слаборазвитые страны, превращая их в свои колонии. Некоторые элементы «европейского устава», языки например, действуют в этих странах до сих пор. Сегодняшние потомки европейских колонизаторов не стремятся к непосредственной экспансии. Их устроила бы современная региональная система мира и Европа как центр цивилизации, демократии и свободы. Но на Востоке обострились свои социальные проблемы, люди хлынули туда, где спокойнее, свободнее, просторнее, комфортнее, где больше возможностей повысить своё благосостояние, не просто выжить, но закрепиться прочнее, причём непременно с сохранением своей культурной среды, которая для мусульман неразрывно связана с религиозной.

И европейская демократия не выдержала. Демократия закончилась тогда, когда исчезла необходимость постоянного притока дешёвой рабочей силы и когда разразился очередной и неизбежный экономический кризис, как и положено, обнаживший и обостривший социальное неравенство. Падение уровня жизни, безработица, инфляция столкнули разные культуры, национальности и конфессии. Европа оказалась в крайне затруднительном положении. Она вынуждена признать провал политики мультикультурализма и вместе с тем как-то реагировать на рост национализма, не реагировать на который после событий в Норвегии просто невозможно.

Россия со всей своей спецификой, невзирая на мировой опыт, решительно выбирает всё тот же мультикультурализм. Впрочем, выбор на капиталистическом пути развития такой многонациональной страны, как Россия, невелик: либо подчинение всех наций одной, как было в царской России, либо что-то вроде салатной миски или тарелки ассорти, где разные ингредиенты располагаются кучками и вперемешку на просторном блюде.

Пытаясь сгладить растущие межнациональные противоречия, российская власть хватается как за спасательный круг за этот мультикультурализм в полной уверенности, что уж Россия-то выплывет, ведь у нас был такой замечательный опыт – советский…

Не желая признавать, что советский опыт не имел ничего общего с мультикультурализмом, что советская модель строилась на социалистической основе, которая окончательно была разрушена ещё 20 лет назад, нынешние устроители России не устают искать рецепт соуса для «российского салата», грубо порубленного вдоль и поперёк на богатых и бедных, олигархов и бездомных, банкиров и безработных, чиновников и взяткодателей, рабочих местных и неместных, работодателей коренных и пришлых… Равномерно перемешать «ингредиенты» не удаётся. Чиновники, олигархи, гастарбайтеры скапливаются в Москве и других крупных городах, бедные и безработные – в регионах. Русское население исчезает, растворяется, выходцы из кавказских республик и Средней Азии концентрируются в диаспоры.

Столкновения на разных уровнях, разного масштаба, с разными трагическими и драматическими последствиями происходят постоянно. Причина та же, что и везде, где основой общества является буржуазный либерализм. Национальную, государственную идею под такое общество не подложишь, можно лишь приготовить месиво из религии, воспоминаний о советском интернационализме и пустых сегодня заклинаний «Россия – великая страна, одна мать для всех нас» – приготовить и поливать время от времени для сглаживания и маскировки результата национальной политики, который не сильно отличается от американского и европейского и может быть описан одним словом – crash, причём полный…