Что делал бы сегодня Сахаров?

21 мая академику Андрею Дмитриевичу Сахарову исполнилось бы девяносто лет. Вообще говоря, его юбилей должны бы прежде всего отметить вооруженные силы и военно-промышленный комплекс. Этот человек вооружил нашу страну самым мощным в истории оружием, что сделало Советский Союз одной из двух супердержав. Академик Сахаров один сделал для страны больше, чем вся армия чекистов и цекистов, которые преследовали его многие годы и укоротили его жизнь.

За свои заслуги Сахаров был избран в Академию наук. Он получил три звезды Героя Социалистического Труда, сталинскую и ленинскую премии — по закрытому списку, разумеется. Дважды герою полагалось ставить памятник на родине, трижды герою еще и в Москве, но само его имя было большим секретом. Он работал над созданием водородного оружия до тех пор, пока в этой сфере были задачи для физика его уровня. Но когда эти задачи были решены, и осталась работа технологического уровня, его гениальный мозг занялся другими проблемами.

После создания водородного оружия академик Сахаров оказался в узком кругу самых ценных для государства ученых. Этих имен было совсем немного — Курчатов, Харитон, Келдыш, Королев… Этим людям государство обеспечивало сказочную — по тем временам — жизнь, создавая все условия для плодотворной работы. С ними были вежливы, любезны и предупредительны высшие чиновники государства. Они могли запросто позвонить главе государства и знали, что их внимательно выслушают, что к ним прислушаются.

И все они ценили свое уникальное положение, ценили не только материальные блага, но прежде всего возможность заниматься любимым делом, большой наукой, ценили то, что ради реализации их научных идей создавались целые научные учреждения, и государство не жалело ни денег, ни ресурсов. Это ценили абсолютно все — кроме Сахарова.

Андрей Дмитриевич был равнодушен к материальным благам. Огромные — по тем понятиям — деньги, полученные в виде многочисленных премий, он передал: половину Красному Кресту, а половину — на строительство онкологического центра. Ему даже «спасибо» не сказали.

Легко Сахаров отказался от своего высокого положения, должности, машины с шофером, от поликлиники для начальства. Его не интересовали почести и слава, что так важно для всех остальных. Его волновало другое. Он первым заговорил о том, какую опасность представляет созданное им оружие. Одни только испытания термоядерного оружия наносят непоправимый ущерб человечеству.

А уже дальше он задумался над несправедливостью окружающего мира и понял, что он не может стоять в стороне, когда власть так цинично и равнодушно относится к собственному народу, а те, кто осмеливается протестовать, оказываются в тюрьме или в психиатрической клинике. Он мог бы схитрить, как хитрили многие его коллеги, которые, как и он, возмущались тем, что видели, но не хотели ссориться с властью. И добивались своего лукавством, зная, как вести себя с начальством.

Все поведение Сахарова оставалось непонятным для власти. И в ЦК, и в КГБ искренне полагали, что он, как незрелый подросток, попал под дурное влияние. И в рассекреченных документах КГБ это все написано. Чекисты занимались Сахаровым многие годы, но так и не разобрались в нем, искренне все валили на его жену — Елену Георгиевну Боннэр. Наивно полагали, что без нее он бы ничем, кроме физики, не занимался.

Большой отряд чекистов отрядили сражаться с академиком. Они следили за каждым его шагом, записывали все его разговоры, окружили осведомителями, крали его рукописи.

Может быть, Сахаров не сознавал, что он делает? Не представлял опасных для себя последствий? Не верил, что его не только всего лишат, но и будут преследовать, превратят его жизнь в ад и вообше попытаются сжить со света? Его сослали в Горький, подальше от чужих глаз, и многие были бы рады, если бы он вообще оттуда не вернулся.

В России легче встретить святого, чем безупречно порядочного человека, шутил когда-то философ Константин Леонтьев. Столкновение с безупречно порядочным человеком обескураживает и даже злит.

После того, как Горбачев вернул его из ссылки, Сахаров мог устроить себе замечательную жизнь. Ездить по всему миру — его встречали с королевскими почестями. Насладиться, наконец, покоем и комфортом или спокойно заняться наукой… Но он не чувствовал себя вправе наслаждаться жизнью, если другие люди страдают.

После ссылки Сахаров прожил совсем недолго. В последний путь его провожали сотни тысяч людей. Казалось, в стране появилось множество людей, которые готовы, так же, как и он, честно смотреть на жизнь и противиться любым попыткам государственного аппарата ограничить права человека. Но где же эти люди? Что-то сегодня они совсем незаметны.

О диссидентах и правозащитниках коллеги-журналисты опять говорят и пишут с плохо скрываемым раздражением как о людях, которые не только не нужны, но и вредны для государства.

Ведь психологически крайне неприятно, когда кто-то рядом продолжает говорить правду, а ты-то уже врешь, потому что это стало выгодно, потому что государство платит за вранье. Поэтому так хочется, чтобы те, кто еще сопротивляется, как можно скорее замолчали, а еще лучше — присоединились бы к общему хору.

Что же все-таки отличало Сахарова от его оппонентов, помимо того, что он — в отличие от них — принес Родине огромную пользу? Для людей, которые ненавидели и ненавидят Сахарова, характерно полное отсутствие сомнений в собственной правоте. Это характерная черта людей, считающих, что они обладают подлинной, всеобщей истиной, которой должен подчиниться каждый порядочный человек, чего как раз порядочный человек сделать не может.

Вот интересный вопрос: что делал бы сейчас Андрей Дмитриевич, если бы дожил до наших дней?