Русский журнал: Вам принадлежит фраза «трудно быть чеченцем». Что значит быть чеченцем за пределами Чечни? Ведь, с одной стороны, СМИ постоянно ретранслируют информацию об участии молодых чеченцев в хулиганских конфликтах или криминальных преступлениях (от драки в лагере «Дон» до убийства А. Политковской), а с другой, многие крупные российские бизнесмены и федеральные политики подчеркивают свое чеченское происхождение. (На фото — Герман Садулаев).

Герман Садулаев: Прежде всего, уже по традиции хочу отметить, что я не чеченец. Это официально установлено и публично заявлено высшим должностным лицом соответствующего национально-государственного образования. Поэтому я не могу знать, что значит быть чеченцем – ни в самой Чечне, ни за её пределами. Действительно, большую часть сознательной жизни я провёл в духовно родном и близком мне городе Санкт-Петербурге, от чеченской идентичности во мне остались разве что некоторые атавизмы и лёгкий акцент. Книгу с провокационным названием «Я – чеченец!» мы с издателем, покойным Ильёй Кормильцевым, выпускали когда определение «чеченец» ещё звучало как приговор, и многие крупные российские бизнесмены и федеральные политики тщательно скрывали своё чеченское происхождение, даже меняли имена, фамилии и паспорта. В то время я называл себя чеченцем и отстаивал честь и достоинство этой народности перед стереотипными обвинениями в дикости, варварстве, врождённой склонности к преступлениям и прочей чуши. Теперь называться «чеченцем» — как бы привилегия, и многие крупные российские бизнесмены и федеральные чиновники вспомнили о своём чеченском происхождении. Я же со спокойным сердцем отказываюсь от этого высокого звания. Я человек левых убеждений, социалист, а потому противник всех и всяческих привилегий.

РЖ: Какую «чеченскую идентичность» пытается выстроить руководство Чеченской республики или чеченское общество, если можно так назвать ревнителей шариата? Учитывая негласное табу на межнациональные браки (в отличие от советского периода), мононациональность республики и высокий уровень исламизации? К чему приведет то, что Вы назвали модернизацией через архаизацию? Возможна ли в Чечне исламская демократия?

Г.С.: Исламская демократия в принципе возможна везде, в том числе и в Чечне, но дело в том, что такого вопроса в политической повестке дня для чеченского общества не стоит. Государственная форма, которая де-факто принята чеченским обществом – это национально-религиозная монархия. Видимо такая форма отвечает реальному уровню социально-политического развития этой народности. Вопрос о демократии если и будет включён в повестку дня, то очень и очень не скоро. Любых более или менее демократических правителей чеченское общество воспринимает как «слабых» и реагирует на демократизацию единственным способом – полным игнорированием государственной власти, дезорганизацией и самоуправством. Это печальный факт. Та чеченская идентичность, которую я знал и к которой имел отношение, была в большой степени советской или советизированной национальной идентичностью. В новой идентичности я ничего не понимаю. Это именно результат модернизации через архаизацию: причудливое смешение традиционных моделей поведения с радикальной трансформацией индивида и общества.

РЖ: В своей книге «Шалинский рейд» Вы пишете о том, что молодой человек, закончив университет, особенно в крупном городе, столице, возвращался в родные места и сразу получал высокий социальный статус, хорошую работу. Так ли это в современной Чечне, какие ценности прививает чеченское общество своей молодежи?

Г.С.: Это, конечно, не так. И не только в современной Чечне, но и во всей современной России. Ценность образования вообще и высшего образования в частности стремительно девальвировала. Никакой диплом не является больше гарантией никакого статуса. Мы поняли это ещё в 1991 году, я тогда был на 2-м курсе юрфака ЛГУ. Год назад будущее виделось определённым и обеспеченным, год спустя оказалось, что никакие дипломы не имеют никакого значения, значение имеют только одни бумажки – деньги – при этом не имеет никакого значения, как они получены. В современной Чечне чудовищная безработица. Найти работу по специальности выпускнику ВУЗа проблематично. Вопросы трудоустройства решаются не средним баллом в дипломе, а связями и деньгами. Ценности молодёжи прививаются очень хорошие: патриотизм, религиозность, следование законам государства, нравственность, трудолюбие, скромность. По местным телеканалам часами идут религиозные и нравственные проповеди. И в мечетях, и в школах, и на собраниях учат только хорошему. Да только дети, они не слушают, что говорят им взрослые, они смотрят, что эти взрослые делают, как старшие сами живут. И когда видят все эти дворцы и кавалькады из порше, когда видят, что взяточники и лжецы процветают, а честные люди живут в нищете, то делают выводы. Немногие, самые радикально настроенные, выбирают самый радикальный – и тупиковый – путь борьбы с окружающим лицемерием: становятся жертвами другой лжи, уходят «в лес». Большинство – приспосабливается к тому обществу, которое есть.

РЖ: Какие они – молодые чеченцы? В своих интервью Вы четко разводите молодых «беспредельщиков» — детей авторитетных родителей, которые «беспределят» (например, выезжая на автомобиле к Вечному огню) осознавая возможности родителей, и рядовых чеченских ребят, которые не имеют возможности выехать в другие регионы. Но если вспомнить ситуацию в лагере «Дон», в которой участвовала обычная чеченская молодежь, возникает ощущение, что молодые чеченцы в принципе являются носителями повышенного заряда агрессии и поклонниками «культа силы». Это отражение воинственного менталитета или результат милитаризации современной Чечни?

Г.С.: Я, знаете ли, не верю в «генетическую предрасположенность» к нравственному или безнравственному поведению. Байки об этом в лучшем случае – ненаучный бред, в худшем – расизм. Некоторым породам собак поколение за поколением отрезают хвосты, но щенки всё равно рождаются с хвостами. Приобретённые признаки не наследуются – это постулат науки. Чезаре Ломброзо больше века назад пытался доказать, что есть некий тип «врождённого преступника», которого можно определить по антропологическим признакам. Его теория не подтвердилась. Чеченцы, или аварцы, в силу «происхождения» не являются ни более, ни менее «агрессивными», или «свободолюбивыми», или «нравственными», или, наоборот, «распущенными», чем русские или осетины. Все подобные внешние социальные признаки приобретаются в процессе воспитания. Я полагаю, что современная чеченская молодёжь слишком часто ведёт себя за пределами республики недостойно. И причина этого – в плохом воспитании. То есть, на словах детям всё объясняют правильно, вот только собственным положительным примером нравоучения не подкрепляют. Молодёжь видит коррупцию, безнаказанность, безнравственность, вседозволенность властей и угнетение слабых, на молодёжь сильно действуют образцы поведения, транслируемые через современные средства массовой информации – спутниковое телевидение, интернет – основанные на культе силы и наслаждения; всё это входит в системное противоречие со строгой моралью традиционного общества и порождает «вывихи» сознания, а вслед за ними – неадекватность поведения. Я резко критиковал чеченское общество именно за такие «вывихи». Конечно же, «вывихнутое» сознание отреагировало на мою критику по собственной логике – была поднята масштабная кампания по очернению и дискредитации скромного меня. Какую только ложь ни громоздили, какие только обвинения не придумывали! Специально обученный андроид Нухажиев написал целый трактат «молот Садулаева». Даже удивительно, что столько внимания было уделено моей незначительной персоне. А потом была «Манежка», и официальным лицам пришлось публично признать, что проблемы есть, и их надо решать. И совсем недавно премьер-министр Путин на встрече с молодёжью в Кисловодске сказал практически то же самое, что год назад говорил я о недостатках нашего поведения. Но андроиды теперь почему-то молчат. Не возражают.

РЖ:Как вы относитесь к росту в последнее время внимания к «черкесскому вопросу»? Не напоминает ли усиленное внимание к Кавказской войне, поиск виноватых и жертв при одновременном признании «геноцида черкесов» Грузией возгонки националистических настроений в Чечне начала 1990-х гг.?

Г.С.: О, с черкесами отдельная длинная и интересная история. Я против определения царской российской политики на Кавказе как «геноцида черкесов». Вообще, так всё что угодно можно назвать геноцидом. Войны, как правило, велись на уничтожение, война сама по себе есть преступление против человечности, и никаких дополнительных ярлыков вроде «геноцида» не требуется. Есть понятие «этнической чистки» — она может быть и не связанной с войной. Но давайте тогда сначала определимся с ближайшими к нам событиями. В Чечне в 1991-94 проходила масштабная этническая чистка, уничтожение и изгнание русскоязычного населения. Исход продолжился и после. Не само собой получилось так, что из около 300 000 русскоязычных к настоящему времени в Чечне остались 3 000. Минус 99%. Где остальные? Власти говорят «они уехали». Конечно, русские уехали, подводная лодка «Курск» утонула. Всё случилось само собой. Около 297000 русских жили в Чечне, а сейчас они там не живут. По гораздо менее значимым поводам НАТО объявляет об этнических чистках и вводит войска. Так что давайте разберёмся, что это было, как, куда и почему «уехали» 297000 русских. Это было недавно. Это можно расследовать. Можно расследовать историю каждой семьи, почему она «уехала», и сколько русских «уехало» из Чечни сразу на тот свет. Вот что актуально по поводу этнических чисток на Кавказе. Актуальнее, чем ворошить дела прошлых веков, где мало было правды, мало гуманности, много зла и насилия – это понятно. Только не надо винить во всём «Россию» и тем более русских.

Что касается конкретно адыгов, они же черкесы и кабардинцы, то тут есть пикантный момент. В нынешней версии – жили свободные и гордые черкесы, на горах с орлами пасли коз, играли на барабане и танцевали, но пришёл злой белый царь и поработил их. Историческая правда, однако, в том, что черкесы вовсе не были невинными жертвами. Черкесский народ, действительно, самый развитый, мощный, могущественный на Кавказе – сам был агрессором и поработителем, который держал под железной пятой феодально-рабовладельческой власти многие соседние народы. Это были спартанцы Кавказа, а все прочие были им как илоты (даже чеченцы, такие гордые и независимые – были подвластны черкесам, как все). Практически весь черкесский народ состоял из паразитирующего эксплуататорского класса, воинско-феодального сословия, а ещё они держали рабов. Поэтому многие народы Кавказа поддержали российскую «агрессию» — она спасала их от совсем уж варварской рабовладельческой власти черкесов. Да и среди самих черкесов, бывших в состоянии феодальной раздробленности, значительные партии выступили за белого царя, против своих соплеменников. А, кстати, одна из мощных волн «исхода» черкесов из России в Турцию и т.д. была связана с тем, что Россия отменила крепостное право, и черкесов (а каждый черкес – князь, феодал и рабовладелец) обязали отпустить на волю (за выкуп!) своих рабов. Это был шок. Черкесы не могли понять – как жить без рабов? Кто же будет работать? Сами черкесы умели только воевать. Даже жёны-черкешенки не работали (есть же рабыни), а сидели у окна и толстели. Я ничего плохого не хочу сказать о народе, черкесы по культуре и истории – вообще самый значимый и важный народ Кавказа, но я плохо отношусь к эксплуататорским сословиям. А так получилось, что черкесские племена в основе своей состояли именно из социально паразитирующего эксплуататорского класса! И реформы царской России, и завоевание Кавказа, как ни удивительно, но объективно были прогрессивными для порабощённых черкесами обществ. А жестокости – жестокости были со всех трёх сторон.

И ещё, кстати, вы, наверное, заметили, что большинство стереотипов, которые теперь российское сознание (и сами чеченцы, некоторые, недалёкие) приписывают чеченскому обществу (у каждого в подвале пара русских рабов, работать не умеют – только воевать, и т.д.) полностью основаны на достоверных исторических реалиях – только на реалиях из жизни не чеченского, а черкесского народа, и не в 20-21, а в 17-19 веках. А сами чеченцы в это время были в большинстве своём тихими забитыми тружениками, пахарями, кузнецами, скотоводами. Гнули спину на черкесских феодалов на равнине. Или страдали от скудости в «свободных», но голых и бедных горах. Только постепенно (и с помощью «проклятых русских») стали избавляться от черкесского ига, и – вот причуды истории – видимо, в виде психологической компенсации за века рабства и унижения, приписали себе качества и признаки своих бывших поработителей, а скоро и сами поверили в то, что никаких черкесов и не было, что они сами всегда были вот такими гордыми и свободными воинами-разбойниками, а ещё быстрее в это поверили русские, которые вообще не очень хорошо отличали черкесов от чеченов и прочих диких горцев.

Так что эта возгонка черкесского национализма сейчас бессмысленна и бесполезна. Великому адыгскому народу стоит заниматься культурным объединением всех своих ветвей, сохранением и развитием своей великой национальной культуры, а не расчёсывать исторические обиды. Иначе можно дойти и до «справедливого» требования вернуть черкесам их феодальные владения и рабов из всех окрестных народов.