«Карфаген необходимо разрушить»

Римский сенатор Марк Порций Катон-старший (324 — 149 г. до н.э.) живший в эпоху Пунических войн, каждое своё выступление независимо от тематики завершал фразой: «Кроме того, я думаю, что Карфаген необходимо разрушить». Как известно, в 146 г. до н.э. его мечта сбылась, Рим уничтожил своего самого опасного соперника, расчистив себе дорогу к созданию величайшей империи античности.

Сам Катон три года не дожил до падения Карфагена, но его идея о полном разрушении города-конкурента была успешно реализована римскими воинами: разрушить всё, не оставить камня на камне, чтобы никогда не возродился, не собрался с силами поверженный враг, и вновь не затеплился очаг сопротивления.

Прошло немало веков, но принцип: «Карфаген необходимо разрушить» до сих пор существует, как один основных принципов мировой политики. И есть главный проводник этого принципа в мировом масштабе — США, государство, превратившееся из «республики свободы» в «империю денег», второе столетие подряд идущее по пути к мировому господству и устраняющее государства и народы, мешающие исполнению воли финансовых воротил с Уолл-стрит.

Нам русским людям и россиянам в целом, живущим сегодня в современной России одновременно повезло и не повезло.

Повезло в том, что мы — великая нация, со славной и неповторимой историей, внесшая огромный культурный, научный и технический вклад в копилку мировой цивилизации. Ещё повезло в том, что мы, как нация, обладаем самыми лучшими в мире возможностями различного характера для развития государственно-человеческого потенциала.

Не повезло лишь в одном, что всегда было достаточно злобных и завистливых врагов, охочих до нашего добра. Семьсот лет, из последней тысячи, наши предки провели в оборонительных войнах, а триста лет из них пахали свою землю держа меч на поясе.

От всех врагов смог отбиться русский народ, пока не пришла очередь последнего, для которого мы стали своего рода «Карфагеном», и который уже более столетия проводит целенаправленную политику по разрушению нашего государства и уничтожению русского народа, как силы препятствующей его мировой гегемонии. Россия не устраивает, и никогда не будет устраивать США, ни в каком виде: ни в образе абсолютной, либо конституционной монархии, ни в образе буржуазно-демократической республики, ни в образе Республики Советов, ни в образе СССР ни тем более «КНР №2».

Шестьдесят три года назад, 18 августа 1948 г., Совет национальной безопасности США принял директиву 20/1 «Цели США в войне против России». Эта дата обычно считается началом информационной войны США против СССР. Директива 20/1 была впервые опубликована в США в 1978 г. в сборнике «Сдерживание. Документы об американской политике и стратегии 1945 — 1950 гг.»

Документ интересный, полный текст на 33 листах, поэтому привожу лишь выдержки, весь, от А до Я, пронизан духом Катона-старшего: «Карфаген (Россию) необходимо разрушить!». Вот он.

«Правительство вынуждено в интересах развернувшейся ныне политической войны наметить более определенные и воинственные цели в отношении России уже теперь, в мирное время, чем было необходимо в отношении Германии и Японии ещё до начала военных действий с ними… При государственном планировании ныне, до возникновения войны, следует определить наши цели, достижимые как во время мира, так и во время войны, сократив до минимума разрыв между ними».

«Наши основные цели в отношении России, в сущности, сводятся всего к двум:

а) Свести до минимума мощь и влияние Москвы;

б) Провести коренные изменения в теории и практике внешней политики, которых придерживается правительство, стоящее у власти в России».

Для мирного периода директива СНБ 20/1 предусматривала капитуляцию СССР под давлением извне.

«Наши усилия, чтобы Москва приняла наши концепции, равносильны заявлению: наша цель — свержение Советской власти. Отправляясь от этой точки зрения, можно доказать, что эти цели недостижимы без войны, и, следовательно, мы тем самым признаём — наша конечная цель в отношении Советского Союза — война и свержение силой Советской власти. Было бы ошибочно придерживаться такой точки рассуждений.

Во-первых, мы не связаны определённым сроком для достижения наших целей в мирное время. У нас нет строгого чередования периодов войны и мира, то побуждало бы нас заявить: мы должны достигнуть наших целей в мирное время к такой-то дате или «прибегнем к другим средствам».

Во-вторых, мы обоснованно не должны испытывать решительно никакого чувства вины, добиваясь уничтожения концепции, не совместимых с международным миром стабильностью, и замены их концепциями терпимости и международного сотрудничества. Не наше дело раздумывать над внутренними последствиями, к каким может привести принятие такого рода концепций в другой стране, равным образом мы не должны думать, что несём хоть какую-нибудь ответственность за эти события… Если советские лидеры сочтут, что растущее значение более просвещенных концепций международных отношений несовместимы с сохранением их власти в России, то это их, а не наше дело. Наше дело работать и добиться того, чтобы там свершились внутренние события… Как правительство, мы не несём ответственность за внутренние условия в России».

В директиве СНБ 20/1 подрывная работа против Советского Союза признаётся государственной политикой.

«Нашей целью во время мира не является свержение Советского правительства. Разумеются, мы стремимся к созданию таких обстоятельств и обстановки, с которыми нынешние советские лидеры не смогут смириться и которые не придутся им по вкусу. Возможно, что оказавшись в такой обстановке, они не смогут сохранить свою впасть в России. Однако следует со всей силой подчеркнуть — то их, а не наше дело…

Если действительно возникнет обстановка, к созданию которой мы направляем наши усилия в мирное время, и она окажется невыносимой для сохранения внутренней системы правления в СССР, что заставит Советское правительство исчезнуть со сцены, мы не должны сожалеть по поводу случившегося, однако мы не возьмём на себя ответственность за то, что добивались или осуществили это».

«Речь идет прежде всего о том, чтобы сделать и держать Советский Союз слабым в политическом, военном и психологическом отношениях по сравнению с внешними силами, находящимися вне пределов его контроля».

«Мы должны, прежде всего, исходить из того, что для нас не будет выгодным или практически осуществимым полностью оккупировать всю территорию Советского Союза, установив на ней нашу администрацию. Это невозможно как ввиду обширности территории, так и численности населения… Иными словами, не следует надеяться достигнуть ложного осуществления нашей воли на русской территории, как мы пытались сделать это в Германии и в Японии. Мы должны понять, что конечное урегулирование должно быть политическим».

И вот пути такого «урегулирования», в зависимости от исхода боевых действий:

«Если взять худший случай, то есть сохранение советской власти над всей или почти над всей нынешней советской территорией, то мы должны потребовать:

а) выполнения чисто военных условий (сдача вооружения, эвакуация ключевых районов и т.д.), с тем, чтобы надолго обеспечить военную беспомощность

б) выполнение условий с целью обеспечить значительную экономическую зависимость от внешнего мира».

«Все условия должны быть жёсткими и явно унизительными для этого коммунистического режима. Они могут примерно напоминать Брест-Литовский мир 1918г., который заслуживает самого внимательного изучения в этой связи».

«Мы должны принять в качества безусловной предпосылки, что не заключим мирного договора и не возобновим обычных дипломатических отношений с любым режимом России, в котором будет доминировать кто-нибудь из нынешних советских лидеров или лица, разделяющие их образ мышления».

«Так какие цели мы должны искать в отношении любой некоммунистической власти, которая может возникнуть на части или всей русской территории в результате событий войны? Следует со всей силой подчеркнуть, что независимо от идеологической основы любого такого некоммунистического режима и независимо от того, в какой мере он будет готов на словах воздавать хвалу демократии и либерализму, мы должны добиться осуществления наших целей, вытекающих из уже упомянутых требований. Другими словами, мы должны создать автоматические гарантии, обеспечивающие, чтобы даже некоммунистический и номинально дружественный к нам режим:

а) не имел большой военной мощи;

б) в экономическом отношении сильно зависел от внешнего мира;

в) не имел серьёзной власти над главными национальными меньшинствами и

г) не установил ничего похожего на железный занавес.

В случае если такой режим будет выражать враждебность к коммунистам и дружбу к нам, мы должны позаботиться, чтобы эти условия были навязаны не оскорбительным или унизительным образом. Но мы обязаны не мытьём так катанием навязать их для защиты наших интересов».

«В настоящие время есть ряд интересных и сильных эмигрантских группировок… любая из них подходит, с нашей точки зрения, в качестве правителей России.

Мы должны ожидать, что различные группы предпримут энергичные усилия с тем чтобы побудить нас пойти на такие меры во внутренних делах России которые свяжут нас и явятся поводом для политических групп в России продолжать выпрашивать нашу помощь. Следовательно, нам нужно принять решительные меры, дабы избежать ответственности за решение, кто именно будет править Россией после распада Советского режима. Наилучший выход для нас -разрешить всем эмигрантским элементам вернуться в Россию максимально быстро и позаботиться о том, в какой мере это зависит от нас, чтобы они получили примерно равные возможности в заявках на власть… Вероятно, между различными группами вспыхнет вооружённая борьба. Даже в этой случае мы не должны вмешиваться, если только эта борьба не затронет наши военные интересы».

«На любой территории, освобожденной от правления Советов, перед нами встанет проблема человеческих остатков советского аппарата власти. В случае упорядоченного отхода советских войск с нынешней советской территории местный аппарат Коммунистической партии, вероятно, уйдёт в подполье, как случилось в областях, занятых немцами в недавнюю войну. Затем он вновь заявит о себе в форме партизанских банд. В этом отношении проблема, как справиться с ним, относительно проста: нам окажется достаточным раздать оружие и оказать поддержку любой некоммунистической власти, контролирующей данный район, и разрешить расправиться с коммунистическими бандами до конца традиционными методами русской гражданской войны. Куда более трудную проблему создадут рядовые члены Коммунистической партии или работники (советского аппарата), которых обнаружат или арестуют или которые отдадутся на милость наших войск или любой русской власти. И в этом случае мы не должны брать на себя ответственность за расправу с этими людьми или отдавать прямые приказы местным властям, как поступать с ними. Это дело любой русской власти, которая придёт на смену коммунистическому режиму. Мы можем быть уверены, что такая власть сможет много лучше судить об опасности бывших коммунистов для безопасности нового режима и расправиться с ними так, чтобы они в будущем не наносили вреда… Мы должны неизменно помнить: репрессии руками иностранцев неизбежно создают местных мучеников…

Итак, мы не должны ставить своей целью проведение нашими войсками на территории, освобожденной от коммунизма, широкой программы декоммунизации и, в целом, должны оставить это на долю любых местных властей, которые придут на смену Советской власти».

Как известно, Пунических войн было три.

В первой войне Рим выступил как претендент на господство в Средиземноморье и в результате затяжной двадцатитрехлетней войны смог значительно усилить свои геополитические позиции.

Во второй войне, длившейся семнадцать лет, карфагеняне под командованием Ганнибала попытались взять реванш на территории врага, вначале успешно, но, в конце концов, были вынуждены оставить Италию, и были добиты у себя в Африке войсками Сципиона.

Третья война продлилась всего три года. Её спровоцировал уже сам Рим. Разоруженному Карфагену война была не нужна. Несмотря на то, что карфагеняне казнили всех сторонников антиримской партии и готовы были откупиться, тем не менее, Рим начал войну. После длительной осады Карфаген был взят, разграблен и стерт с лица земли, 55000 жителей обращено в рабство. Место, где стояла крепость, было перепахано плугом и засыпано солью.

Рим победил потому, что твёрдо руководствовался одной целью: «Карфаген необходимо разрушить», ради этой цели Рим воевал, обманывал, подкупал и делал влиятельными своих агентов, мешал вести торговлю, натравливал на Карфаген всех, кого только можно, не щадил ни себя, ни врагов.

Карфаген проиграл потому, верил в мирное сосуществование «великих держав», и торговать хотел больше, чем воевать, а когда стало очевидно, что войны не избежать, то попытался вести войну руками наемников и в итоге, был бит, и навсегда исчез с исторической сцены.

К чему я это всё пишу. В эти дни исполняется 20 лет, как был создан Госкомитет по Чрезвычайному Положению. Что это было? Попытка спасти «Карфаген-Россию» от поражения в «холодной войне» и разграбления победителями? Или горбачевская «подстава», чтобы на волне всенародной ненависти к «дяде Мише» сломать хребет Советскому Союзу и выполнить требования директивы СНБ 20/1?

Сегодня это не важно. Важно другое. Давайте вспомним себя двадцать лет назад, а лучше вспомним наших руководителей партии и государства. Кто из нас, или из них, как Катон-старший, каждую свою речь заканчивал словами: «Капитализм необходимо разрушить!»? Наверное, только Фидель Кастро и Ким Ир Сен, поэтому на Кубе и в КНДР, несмотря на жестокое торговое эмбарго со стороны США и их марионеток, до сих пор живет и здравствует социализм.

А у нас в ту пору — сплошные: «разрядка», «разоружение», «мирное сосуществование», «стратегическое партнерство» и прочая пораженчески-миролюбивая дребедень на фоне яростных филиппик Рейгана, Тэтчер и им подобных, против «Империи Зла», т.е. против нашей страны.

В каждый книжный магазин СССР можно было зайти и найти там ровно с десяток книг предостерегающих нас с вами об агрессивных планах мирового империализма и подрывной деятельности против нашего государства.

Увы, слово правды к тому времени перестало быть товаром первой необходимости.

Мы, жители самого свободного и передового государства в мире, где-то внутри себя согласились с тем, что наш «Карфаген» — плохой и его «необходимо разрушить».

Это мы с вами бросились в видеосалоны (открытые, как правило, комсомольскими функционерами с разрешения партсоваппарата) смотреть фильмы как «хорошие американцы» бессчётно убивая и калеча, спасают мир от коммунистов и «плохих русских».

Это мы с вами выстраивались в очередь за газетами и журналами, отравляющими нас же, потоками клеветы и дезинформации.

Это мы не вышли на улицы и не поддержали ГКЧП в заявленном стремлении сохранить СССР и социализм.

За это — расплачиваемся.

Сейчас очевидно, что исторический урок России впрок не пошёл. Наш «Карфаген» потерял огромные территории, он разоружен и подчинён воле победителя, но он по-прежнему потенциально опасен. В любой момент мы можем возродится и кое-кому придётся не сладко.

Поэтому, скоро, в ближайшей исторической перспективе, нас будут ровнять с землёй.

Независимо от нашего пресмыкания и раболепствования перед заокеанским «Римом».

Без борьбы у России будущее — одно: гибель. Никакой возможности «мирно сосуществовать» нам никто не даст. Единственная возможность выжить, это самим сокрушить капиталистический паразитический Запад во главе с США, доделать то, что не доделали в 45-м. Каждый день мы с вами должны просыпаться и засыпать с мыслью: «Капитализм должен быть разрушен!»

Иначе — смерть.

P.S. Интересно, что казнив «врагов Рима и Сената», абсолютно пацифистски настроенные карфагенские олигархи направили в Рим с этим радостным для Рима сообщением посольство, однако, римская армия к тому времени уже отплыла в Африку. Римляне потребовали от карфагенян выдать всё вооружение и 300 знатнейших граждан в качестве заложников. После выполнения этих требований консул Луций Цензорин огласил главное условие — город Карфаген должен быть уничтожен, а новое поселение основано не менее чем в 10 милях от моря.

В Карфагене это требование встретили с ужасом и абсолютно непримиримо — граждане растерзали вестников и были полны решимости умереть, но не принимать этого условия.

Выпросив у римлян месячную отсрочку на исполнение требования, с сохранением полной секретности, карфагеняне начали запоздалую подготовку к обороне.

Работал весь город- ни одного предателя не оказалось в более чем полумиллионном населении. Карфаген был прекрасной крепостью, за месяц граждане довели его обороноспособность до максимально возможного уровня и когда римская армия показалась под стенами города, консулы с удивлением увидели перед собой готового к бою врага.

Разоружённый, но уже готовый умереть защищаясь, выдерживая осаду и отражая штурмы, Карфаген продержался ещё два года. На этот раз откупиться не получилось, потому что враг пришёл забрать всё и сделал это.