Больше ста лет прошло с момента написания Д. Мережковским «Грядущего хама». Многое из написанного в статье сбылось или сбывается. Мещанство сейчас стало пятым национальным проектом в России. Уже в школе подрезает крылья ЕГЭ. И как не была против вся мыслящая общественность – ничего не меняется… Если ЕГЭ продвигают – значит – это кому-нибудь нужно.

Я специально сказал «мыслящая общественность», потому что это не синоним интеллигенции. Я считаю, что сейчас интеллигенции как части общества – не существует. Именно в том, классическом значении этого слова, что дала нам классическая русская литература, пусть даже в образе.

Классическую интеллигенцию уничтожила даже не Октябрьская, а Февральская революция. Самые деятельные из интеллигентов, составившие партию кадетов, были настолько интеллигентны, что не смогли подчинить народ, управлять страной. Они хотели взять на себя роль, не свойственную им. Это их и погубило.

Но настоящий трагизм русской интеллигенции показали авторы «Вех»: Франк, Струве, Булгаков, Бердяев, Гершензон. «Интеллигенция – специфическая группа более или менее образованных радикалов, ставших в оппозицию российской власти». Интеллигенция, о которой говорится в «Вехах», составляла едва ли не большинство тогдашних русских образованных людей, объединенных общей враждой к власти и любовью к народу, воспринимаемому не в реальности его существования, а в ореоле интеллигентского же мифа о народе.

«Интеллигенция – это узкий кружок революционных радикалов, ориентированных исключительно на разрушение, где героизм превращается во вседозволенность, а вседозволенность – в беспринципность, как политическую, так и бытовую». Такова характеристика интеллигенции со стороны «Вех». «Вехи» наносили удар по интеллигенции – по российской интеллигенции. По той единственной силе, которая могла гуманизировать надвигающийся хаос. Но веховцы выбрали истинный путь интеллигента – поиск истины. Они не подменили этот идеал иллюзией. И хаос их уничтожил.

Мережковский первым заговорил о надвигающемся хаосе мещанства. Авторы «Вех» предсказали, что государство тоталитарного социализма – логическое следствие, логический предел интеллигентского мировоззрения, которое сложилось в той России.

В Советском Союзе интеллигенции как класса не существовало. Их называли служащими. Они и служили. Остальных уничтожили в лагерях.

В 1991 году многие думали, что время будто бы будет отсчитываться с 27 октября 1917 года, будто бы 74 лет Союза – не было. Не получилось. Сегодняшняя Россия – это какая-то третья страна: не Российская империя и не Советский Союз. И, следовательно, интеллигенция – другая.

Другой народ – другая интеллигенция. А что такое интеллигенция? Лучшая часть народа.

Но сейчас народ обмельчал. Возможно из-за потери веры. Из-за потери того нравственного стержня, на который нарастает человеческая личность. Я сейчас говорю не о христианстве как земном приготовлении к другой жизни – нет. Я говорю о христианстве как нравственной основе этой жизни.

И как раз уничтожение веры в народе я считаю самой большой трагедией, которую мог совершить Советский Союз. Хотя тогда веру в Бога заменили другой верой – верой в светлое будущее, в коммунизм, в утопию. Атеизм стал верой.

«У русской интеллигенции нет еще религиозного сознания, исповедания» – пишет Мережковский в 1906 году. А сейчас его нет и подавно. Хоть власть и активно пропагандирует церковь. Даже патриарха называют «министром церкви». Но загонять людей в церковь – это не есть ли переворот мировоззрения? Это не есть ли жесточайшее противоречие с учением Христа? И если этого не понимают, то это трагедия. Это – подмена ориентиров существования. Это – потеря бытия.

«Сила русской интеллигенции – не в intellectus’e, не в уме, а в сердце и совести». А с потерей веры мы потеряли это сердце, эту совесть. Остался только ум, да и то – не у всех. Интеллигенты превратились в интеллектуалов. Людей с твёрдой оболочкой, но пустым содержанием. «Несокрушимый здравый смысл, несокрушимая положительность. Есть то, что есть, и ничего больше нет, ничего больше не надо. Здешний мир – все, и нет иного мира, кроме здешнего».

Я говорил, что главное в интеллигенции – ответственность. За себя, за других. Катерина Кабанова считала, что нет хуже стыда, чем стыда за другого человека. Она была интеллигенткой, хотя формально оставалась мещанкой.