Мой отец — русский, мать — украинка. Родился я и первые пять лет прожил в Белоруссии. Шесть лет (с 1946 по 1952 гг.) мы жили в Молдавии. Здесь я учился с 3-го по 8-й класс. В нашем классе учились русские, евреи, молдаване, один гуцул и один болгарин. Молдаване очень мирный и добрый народ. В школе мы изучали молдавский язык наравне с русским. Я до сих пор помню их некоторые песни и стихи и всегда с восторгом смотрю вокально-танцевальный ансамбль «Жок». Учитель истории преподавал еще и конституцию. Однажды он дал задание каждому рассказать о какой-нибудь республике. Мне достался Казахс-тан. Нужно было собрать материал и оформить его в виде альбома. Я написал в Алма-Ату во дворец пионеров и попросил прислать мне материал об их республике. Получил громадную бандероль, где были вырезки из газет и журналов, в том числе изображение флага, герба, карта республики и гимн. Мой альбом был самым лучшим.

С этим же историком мы ходили за город на скифские курганы. Нам не приходилось их раскапывать, за нас делали это дожди. Прямо на поверхности лежали наконечники стрел, черепки глиняной посуды. Я помню, что мы принесли в школу полную плетеную корзину этого добра.

В 1946-47 гг. в Молдавии был сильный голод. На большой перемене учительница приносила в класс на куске фанеры кусочки черного хлеба. Это была наша подкормка. Хлеб выдавали тогда еще по карточкам. Но это не мешало нам хорошо учиться.

Я считал себя сильным учеником. Но когда мы вернулись в Курск, и я поступил в 9-й класс школы N4 (мужской), понял, насколько отстаю от многих ребят, особенно по физике и математике. Их преподавал Виктор Петрович Матушкин. Почти весь урок он использовал для решения задач повышенной сложности для поступающих в вузы. На доске записывали задание, и все начинали решать, как на контрольной. Как только 2-3 человека были готовы, он вызывал одного и тот записывал решение на доске. Оценка — и новая задача. В конце урока давалось задание на дом. Матушкин полагал, что с новым материалом мы справимся сами и спрашивать его не обязательно. Грош цена тебе, если ты теорию знаешь, а решать задачи не можешь, считал он. Класс был очень сильным — 12 человек из этого класса закончили школу с медалью. И это были настоящие медалисты. Многие поступили в престижные московские вузы, например, Костя Фрейдин поступил в МВТУ им. Баумана и после окончания остался в нем преподавать. Тогда образованный человек был востребован, образование было лучшим в мире, страна развивалась стремительными темпами. А теперь сравните с тем, что творится в школе сейчас. Я не могу представить, чтобы кто-то из наших родителей пришёл в школу и выпрашивал или покупал для своего чада отметки.

Я помню смерть Сталина. Плакали ученики и учителя. Мы чувствовали, что потеряли великого человека, без которого нам будет худо. Так оно и случилось. Такого энтузиазма, с которым мы вырвали Победу, а потом за несколько лет восстановили разрушенное хозяйство, ни до Сталина, ни после него наша страна не знала.

После окончания школы я поступил на физмат Курского пединститута. Большинство студентов жило на одну стипендию. Не пировали, но и не голодали. А теперь разве может студент прожить на стипендию, её и на поборы-то не хватает. А если он на платном отделении? Выпускники валом идут в вузы, понимая, что без образования им придется стоять на рынке. Но многие не задумываются, что и с дипломом им тоже придется стоять на рынке. А если кто учится всерьёз, тот, скорее всего, уедет за рубеж.

После окончания института я 2 года работал лектором Курского планетария. Вместе с работниками областного краеведческого музея мы на агитмашине исколесили с лекциями и беседами всю область. Начинались полёты в космос, было о чём рассказать. Затем я два года работал инженером по новой технике Управления гидрометслужбы ЦЧО. Работа была связана с регулярными командировками в соседние области. Последние 27 лет я проработал начальником информационного вычислительного центра (ИВЦ) Курского электроаппаратного завода. На крупных предприятиях страны на базе ИВЦ внедрялись автоматизированные системы управления производством (АСУП). Поскольку эта работа на нашем заводе была организована хорошо, меня включили в комиссию «Главэлект-роаппарата» по внедрению АСУП на предприятиях отрасли. Это было связано с командировками по всей стране. И тогда я только осознал, насколько она велика и прекрасна.

Я видел отстроенный заново после землетрясения красавец Ташкент, спускался в обсерваторию Улугбека в Самарканде. Пла-вал по Енисею, ходил по плотине и машинному залу Красноярской ГЭС, любовался чудом природы — Красноярскими Столбами. Плавал по Волге, много раз бывая в Чебоксарах, где находится музей Чапаева, был во всех Ленинских музеях Ульяновска.

Когда Ленин заканчивал школу, его брат Александр был казнён за подготовку покушения на царя. Директор школы Ф. Керенский — отец будущего премьера Вре-менного правительства А.Ф. Керенского, выдал Владимиру Ильичу золотую медаль, хорошо понимая, что, выдавая её брату государственного преступника, он рискует своей карьерой!

Я побывал почти во всех столицах союзных республик. Был в Ереване, на озере Севан, в Эчмиадзине — центре армянской григорианской церкви. В Эчмиадзине в громадном серебряном котле варят миро, которое потом развозят по всем армянским церквям планеты. Котел с миро нагревается только за счет химической реакции ингредиентов. Я был в Тбилиси, стоял у памятника матери Сталина — Екатерины. Рядом могилы Грибоедова и Чавчавадзе.

Был в Кишиневе, Минске, Киеве, Вильнюсе, Таллине, Москве. Встречал и провожал белые ночи в Ленинграде, смотрел как разводятся мосты. В Ленинграде и Москве я бывал очень часто. Это дало мне возможность посетить Эрмитаж, Русский музей, Третьяковку, Кунсткамеру, Петропавловскую крепость, домик Петра, Казанский и Исаакиевский соборы, Александро-Невскую лавру и др. Объехал все пригороды Ленинграда. Был в Мавзолее Ленина и мавзолее Пирогова в Винницкой области. Слушал бандуриста у памятника Шевченко в Киеве. Отдыхал во многих городах Черноморского побережья. Ходил по Дерибасовской и торговался на Привозе.

Я любил гулять по вечерней Москве и не боялся, что меня кто-то ограбит или убьет. Во всех республиках (может быть, кроме Прибалтики) отношение к русским было уважительное, как к старшему брату, который научит, защитит, поделится последним куском хлеба.

Я видел в трёх шагах от себя Хрущёва (его машина остановилась на красный свет на перекрестке улиц Ленина и Кирова в Курске), Косыгина — во время его пребывания в Курске. В Минске видел Брежнева. В Ленинграде видел артистов Переверзева и Кадочникова. В Курске был на встрече с летчиком Водопьяновым — одним из первых Героев Советского Союза. Я был в Брест-ской крепости, спускался в катакомбы Аджимушкая и Ново-Афонские пещеры.

Вспоминая все это, я только теперь полностью осознаю, какую страну мы потеряли. Это была великая держава, которой мы гордились, которую уважал весь мир. А что теперь? То, что создавалось веками, разграблено и уничтожено за несколько лет. Страна превратилась в ничтожество, о которое любой желающий может вытереть ноги. Я думаю, что наши дети и внуки вряд ли простят нам то, как мы бездарно профукали страну — СОЮЗ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК — самую справедливую страну в мире за всю историю человечества. Мы добровольно передали её в чужие, жадные и вонючие руки и не оставили своим потомкам никакой надежды.

И.А. ЧЕРТОВ, Курск