В январе 2011 года в редакцию газеты «Киевская Русь сегодня» пришло письмо из Канады из города Ванкувера от Юрия Авдиева, в котором выражалась тревога за судьбу Евразийского Отечества и предлагались пути взаимодействия.

В переписке между Санкт-Петербургом и Ванкувером мы нашли общие точки соприкосновения, в том числе по вопросам о необходимости объединения славян и других коренных народов на территории СССР в единую культурную общность.

Взгляды далёкого канадского земляка мне показались очень интересными. Но переписка — это факт личного роста, не более, поэтому я попросил Юрия выразить свои взгляды в виде статьи для публикации их в газете и на сайте Международного союза общественных объединений «Киевская Русь» для ознакомления широкого круга наших читателей.

Статья под названием «Возвращение в Киевскую Русь» получилась, на мой взгляд, очень интересной и актуальной. К тому же, как сообщил нам Юрий Авдиев, он со своими единомышленниками 11 января 2011 года юридически оформил общественную организацию под названием «Russian Multicultural Society of British Columbia» — Русское Многонациональ-ное Сообщество Британской Колумбии.

Материал Юрия Авдиева во многом меняет сложившиеся представления. Сергей Лисовский, главный редактор газеты «Киевская Русь сегодня»

Наш отъезд в Канаду казался нам чем-то обыденным, не выбивающимся из ряда наших повседневных насыщенных делами бизнеса будней. Собирались так, как будто бы ехали в очередную турпоездку по теплым странам или в бизнес-командировку — никаких особых терзаний или сомнений не было. Вот только помню, что уезжать мне не хотелось почему-то: что-то немного тревожило, где-то там — глубоко в подсознании. Уже гораздо позже, по приезде в Ванкувер, месяц на шестой стало проявляться то, что теперь уже можно определить даже не ностальгией — это тоска по Родине.

О таком явлении, которое называется непонятным словом «эмиграция», много написано, да и я, как и каждый, мог бы что-то добавить из своих ощущений, рассказать о том, как начал понимать, что за поступок я совершил, покидая Родину, оставляя свой выстраданный, поднятый на собственных жилах безнес, который с 2000 по 2007 годы мы с женой растили, как капризное, но любимое растение. Но это песня о другом. Я же расскажу, что меня поразило, потрясло в таком явлении, как «русскоязычная эмиграция».

С самого первого дня, после, может быть, короткого очарования Ванкувером, находящимся на самом побережье западного, тихоокеанского края Канады, — городом, расцветающим огромными розовыми цветами рододендрона и японской вишни, пахнущим океаном, гордящимся своими заснеженными вершинами невысоких, но совсем близких гор, — мы стали присматриваться к людям и прислушиваться к их речи, в которой звучали языки и наречия, которых мы никогда не слышали. В Ванкувере много китайцев, индусов, иранцев — их речь была нам непривычна и мы с интересом слушали мелодику необычных для нас языков. Периодически мы улавливали знакомые напевы славянских языков, из которых наш слух сразу же выхватывал родную русскую речь в звучании различных наречий и говоров — южных, уральских, северных, сибирских, азиатских и любых других, которые нам были милы и дороги, — самые разные, как цвета одного большого мелодичного калейдоскопа. Мы с радостью и даже без какого бы то ни было стеснения стараясь быть ненавязчивыми, вступали в разговор с людьми, говорящими по-русски, надеясь увидеть в глазах наших «русских» людей ответную приветливость.

Иногда мы получали ответный импульс, такой же теплый, как и наша надежда, и тогда у нас завязывался хороший, добрый разговор. Но чаще в ответ получали сдержанное, иногда недоуменное, казавшееся холодным и чужим, но всё же приветствие, заканчивающееся несколькими словами.

Иногда был и просто вежливый игнор, после чего никакого дальнейшего диалога быть не могло. Мы долго, очень долго потом пытались понять такое поведение наших бывших «соотечественников», пока многое не стало проявляться со временем само собой.

Эмиграция, вышедшая из СССР и говорящая в основном по-русски, — это крайне разношерстная группа людей, которые в большинстве своём осознанно, в отличие от меня, покинули «страну исхода», как они не преминут её назвать, и часто сохраняющие в своём сознании какие-либо претензии к своей «бывшей родине».

Люди делят себя здесь в основном по времени приезда в Канаду и месту, откуда уехали, некоторые проходят через другие страны эмиграции — Израиль, например. Есть самая ранняя волна эмиграции, вернее их потомки — духоборцы, которые прибыли в Канаду еще в XIX веке, спасаясь от преследования правоверных христиан в России за свои религиозные идеи. Эти люди, часто совершенно далекие от современной России и Украины, в большинстве своём сохранили русский язык, хорошо понимают и говорят на том давнем русском языке XIX века, и это совершенно поразительно. Уважение к таким людям просто безусловное, даже несмотря на то, что встретить их в Ванкувере очень сложно — они живут в основном на границе провинций Британская Колумбия и Альберта. Другая эмиграция, «харбинская», или «белая» — это потомки тех, кто потерял свою русскую Родину в результате Гражданской войны начала XX века — они тоже сохранили во многом свою «русскость» вместе с прекрасным языком, который неуловимым образом отличается от нашего своей мелодичностью и правильностью, которая в нашем языке уже встречается редко или никогда.

Еще одна волна эмиграции — «коммунисты», как их называют «белые» за то, что во время Великой Отечественной войны они помогали СССР всем, чем могли, да и потом тоже старались поддерживать контакты с СССР вплоть до его гибели — «трудовая эмиграция» конца 20-х — начала 30-х годов — это те, которые уезжали от коллективизации и индустриализации сталинского периода, в основном из рабочих и крестьян, русский язык здесь звучит не часто.

Следующая волна эмиграции — «брежневская». Это, в основном, выехавшие по «еврейской линии» — они помнят русский язык, многие говорят на иврите, поскольку сначала эмигрировали в Израиль. Среди них есть люди разные — те, кто хорошо относится к русским, и те, кто хорошо относится к израильтянам. И «красные» и «белые» помогали «брежневцам» подыматься, но, не получив отдачи, прекратили помогать не только им, но и всем последующим эмигрантам, замкнувшись в себе, и теперь пробиться к ним со своей «русскостью» последующим приезжим «соотечественникам» совсем непросто: они пускают к себе в общение крайне редко — в основном игнорируют.

Далее идет «ельцинская» волна эмигрантов 90-х годов — это те, кто выехал из бывшего СССР в период первоначального накопления капитала — приехавшие, в основном, с деньгами, и на общение с «обычными» «русскоязычными» их «развести» сложно. Эти ребята, если так можно сказать, дети периода «первичного накопления капитала», когда деньги стали божеством…

«Новая» волна эмиграции — первых годов нового столетия — это люди разные и наименее обиженные на свою Родину, выехавшие из стран бывшего СССР в основном по мотивам экономическим или безобидно-авантюристическим, как мы, например. Даже несмотря на то, что в странах на территории СССР дела обстоят далеко не лучшим образом (из-за, в основном, отсутствия вразумительной политики — экономической, национальной, межнациональной и пр.), эти люди уже больше склонны сами конструировать свою жизнь и имеют такой опыт, из-за чего менее склонны все свои беды сваливать на кого-нибудь — пусть даже на свою «прежнюю родину».

Настало время уделить внимание совершенно отдельному слою эмигрантов с территории СССР — это «украинская» эмиграция. Я не большой ее знаток, поскольку она тоже неоднородна, но имею ввиду именно «западэнскую» эмиграцию, которая никаким образом себя не ассоциирует ни с русскими, ни, кажется, со славянами. По-русски они стараются не говорить и никак не участвуют в делах даже «русскоязычных» людей (как, например, иудейская коммюнити, которая никогда не прочь побыть «русскоязычными» в целях продвижения своих бизнесов, продать какой-нить товарчик).

Что же такое «украинская» община и почему она так себя позиционирует? «Что это такое», я вряд ли смогу описать, хотя, к их чести, они здесь не бедствуют, имеют хорошие, ухоженные церкви и культурные центры и сохраняют свою «украинскую» культуру, как могут. Впрочем, по рассказам людей, имеющих доступ в эти центры общения, в их среде никакого единства нет и проблемы общения такие же, как у всех других, кто ощутил на себе последствия развала некогда сильного государства — СССР. Но вот попробовать понять, что за идея движет людьми, отгораживающими себя от «русских» со всей решительностью убежденных людей, можно попытаться.

Ничего особенного, отличающегося от общей идеи, разделившей некогда единый народ на «русских» и «украинцев», нет, но здесь она живет во всей своей красе и определяет себя совершенно четко: «украинец» — это не «русский» и уж тем более не «москаль».

Стоит только вспомнить историю возникновения и развития понятий «Украина», как становится понятным, что она связана теснейшим образом с историей Речи Посполитой, Австро-Венгерской империи и общими усилиями государств Западной Европы на отделение некогда Киевской Руси от Российской империи и разделение единого славяно-русского пространства на отдельные, желательно воюющие между собой части. Вся история Киевской Руси, начиная от великого князя Святослава, Владимира-Крестителя, через Литовское Княжество, Речь Посполитую, Запорожскую Сечь, Гетьманщину шла к Переяславской раде 1654 года, когда Богдан Хмель-ницкий принял подданство Русского царства. Тогда же было заложено и гражданское противостояние между сторонниками «российской» и «украинской» ориентации, из которого возникала Руина — гражданская война в Гетьманщине в рамках русско-польской войны 1654-1667 годов. Далее это противостояние возникает уже на новом витке и уровне во время Первой мировой войны, когда австро-венгры, с одной стороны, подвергают репрессиям галицких русинов, а с другой — всячески будируют «проукраинские» настроения среди русинов в захваченных землях Гали-ции. И уже по окончании Первой мировой войны, с Февральской и Октябрьской революциями и последующей Гражданской войной на территории «Малой Руси», понятие и идеология «украинства», рожденная как идеология «западэнства», тяготения к Западу — от Руси, стала существовать как посттравматический синдром Первой мировой войны, практически разделив русский многородный народ на «русских», стремящихся в Русь, и «украинцев» — стремящихся в Европу. А теперь представьте себе современность — ничего не напоминает?

Казалось бы, спор этот носит чисто идеологический характер, но это совсем не так: если у «украинцев» основной мотив идеологический и возник он со времен активных попыток поляков, литовцев и австро-венгров присоединить киево-русские земли к своим государствам во времена их формирования, то русский дух и культура для Киевской Руси — дело не идеологии, а исконного прошлого.

Что это означает для Киевской Руси сегодня и для последователей таких установок? — только то, что они есть и каждый будет придерживаться того, что ему ближе и дороже. А поскольку спор этот мировоззренческий, то и решать его можно только с учетом не сиюминутных, текущих интересов, которые, как мы видим, меняются по сто раз за век, а на основе фундаментальных установок прошлого, говорящих о том, что, начиная со времен «антов» и «склавинов», это земли русские, славянские. Если же вспомнить, что, начиная с XII века, киевские русичи переселяются на север во владимиро-суздальские земли и под предводительством Юрия Долгорукого великое княжение в 1169 г. из Киева переходит во Владимир, куда переезжает и митрополит киевский, то это говорит и о том, что «москалей» с «киевлянами» роднит не просто «общее Прошлое»: мы гораздо ближе — мы родня. Но если есть желание взглянуть еще глубже, во времена каганата, гуннов, готов, или еще глубже, когда эти земли были под властью сарматов, скифов, киммерийцев, то мы вынуждены будем признать, что осознание себя как оседлого народа-хозяина этих земель приходится именно на времена славяно-руссов, но никак не «украинцев».

Теперь, немного вспомнив наше общее прошлое, я с уверенностью могу предположить, что «украинцы» — это заблудившиеся в идеологии и интересах «русские» люди, которым пора уже вспомнить свою родословную и вернуться в семью русских-славянских родов и племен, пусть даже со своей вечной тягой на Запад, в котором они уже живут здесь, в Канаде. Ну а тем, кто не считает себя «русскими», но с некоторых пор идеологическими «украинцами», своя дорога — вдаль от русских земель, в искусственно созданные мечты об «Украине», которая всегда в контрах с «Русью».

Что же такое, кто же такие «украинцы» на «Украине»? С одной стороны, для меня — это русские люди, живущие на территории русского государства под нынешним названием, с другой — это только слова, олицетворяющие пару-тройку-вековую идеологическую агрессию на территории Киевской Руси со стороны западных центров власти с целью расчленения нашего единого духовно-ментального пространства, за которым совсем просто нас стереть с лица земли как народ. Мы не нужны другим центрам власти как культура — мы это видим повсеместно как на примерах завоевания других пространств — Америки, Австралии, Африки и пр., так и на нашем собственном примере: то, что и как происходит на нашей территории в смысле расчленения единого государства, его разворовывания, генерирования внутренних конфликтов, травли через СМИ, наркоту, алкоголь и пр., говорит нам о многом.

Наше спасение в возрождении нашей общей единой и столь разнообразной исконной русской многородной культуры великих земель Евразии (чтобы не использовать слово «цивилизация», как чуждое и не отражающее сути нашего мира). К тому же в «западэнской» идеологии древняя Киевская Русь всего лишь «окраина» чего-то, что несправедливо к ее величественному статусу «матери Земли Русской».

Мы — русские люди, многородный русский-славянский-тартарский народ.

Юрий АВДИЕВ, Канада, Ванкувер