Узнав о бойне в Норвегии, я, признаюсь, не очень удивился. Шок, конечно, был, как у каждого, кому довелось бывать в Осло: как-то не вяжется это с «нибелунговой чистотой» города, да и всей Норвегии. Ну и людей погибло много. А не удивился потому, что некоторое время назад, будучи главой политической группы «Европейские демократы» в ПАСЕ, делал в Страсбурге доклады о проявлениях неонацизма и антисемитизма в Европе. Темы перекрещиваются: как говорится, не всякий антисемит нацист, но то, что всякий нацист — антисемит, это точно.

Политкорректные резолюции по докладам, как и полагается в ПАСЕ, были гладко вычищены. А вот материалов, над которыми пришлось корпеть, готовя доклады, хватило бы на «Белую книгу» о современном европейском и прочем неонацизме. У меня даже была идея такую книгу собрать, но, по разным причинам, руки не дошли. Кстати, среди тех материалов есть и информация об убийстве на расовой почве как раз в Норвегии в 2005 году. Тогда были арестованы пять норвежских неонацистов.

После кровавых бесчинств новоявленной «белокурой бестии» в Осло пришлось читать о слабостях норвежской полиции, что не совсем так, и о подозрениях в психической неполноценности нациста. Патология нацистских преступлений вызывала такие подозрения и у судей Нюрнбергского трибунала. Гесс, например, читал на процессе сказки братьев Гримм. Но тогдашние подсудимые были вменяемы. Слышал где-то, что их IQ не уступал средним показателям выпускников американских университетов. Утверждать не буду, но и норвежский нацист, скорее всего, вполне здоров. Как и большинство его единомышленников в разных концах Европы.

Прошло несколько лет с тех пор, как по докладам были приняты резолюции ПАСЕ. Нельзя сказать, что руководство европейских стран совершенно не противостоит нацизму в конституционных рамках. Оно ведь обязано соблюдать основополагающие международные документы. Я имею в виду Конвенцию о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности, Конвенцию ООН по предупреждению и наказанию преступлений геноцида, наконец, Всемирную декларацию прав человека, принятую в 1948 году. Понятно, что идеология и действия европейских неонацистов и косвенно, и прямо противоречат духу и букве этих документов. Кроме того, и постановления Нюрнбергского трибунала о преступных фашистских организациях никто не отменял.

Однако неонацизм и антисемитизм в Европе в разных формах проявляются. Убивают цветных. Отрицают Холокост, оформляют геноцид в «научные теории». В знаменательные для нацизма даты проводят митинги, слеты, шествия. Во Франции, Германии, Англии, Бельгии, Нидерландах синагоги забрасывают «коктейлем Молотова». А по площадям, по крайней мере, двух столиц новичков Евросоюза молодежь шагает в обнимку с ветеранами СС. В общем, сплошной «Хорст Вессель»: «СА идут спокойны и тверды!» Недавно в Германии срыли могилу Гесса, которая стала местом паломничества неонацистов. Фашиствующие орудуют на всем европейском континенте, включая, разумеется, страны СНГ и Россию. В интернете полно неонацистских сайтов, на которых нынешние капитаны Рэмы учат, как «распознать еврея», изготовить взрывчатку из подручных материалов и т.д.

Неонацизмом заражена часть радикальных правых партий. Их члены в погромах не участвуют, но сочувствуют скинам и поощряют их. Эти партии приобретают особую популярность на фоне миграционных проблем, которые в Европе обострились последними событиями в Северной Африке.

Недавно лидеры Франции, Великобритании и Германии публично похоронили мультикультурализм. В 60-х годах миграция в Европу поощрялась экономическими соображениями — потребностью в неприхотливой рабочей силе. Сейчас преобладают левацкие идеологические соображения в виде «мифа ответственности» европейцев перед бывшими колониями. Этот миф активно поддерживается частью правозащитников из числа тех, кого террористы называют «полезными идиотами». Ведь высказывается и другая, трезвая точка зрения на историю колонизации — будь во время оно те же африканские страны сильнее европейских, то Европа была бы колонией Африки, а не наоборот, как это случилось волей исторических судеб.

Крушение мультикультурализма означает, на самом деле, и крушение толерантности, научно выражаясь, «принятия ценности различия». Иначе говоря, европейцы только с трудом «терпят», а отнюдь не «толерантствуют». В переводе на язык обыденный в Европе коренные и мигранты сосуществуют, образно говоря, зажав носы, заткнув уши и закрыв глаза.

Европейские ценности — величайшее достижение Европы. И они сегодня в опасности. Если скрупулезно следовать им в законах, то создашь для ценностей опасность внутреннюю. В таких законах трудно прописать санкции к тем, кто на эти ценности покушается. Запретишь правые радикальные партии, нарушишь принцип политических свобод. Запретишь антизападную проповедь в мечетях, нарушишь принцип толерантности. И т. д. Такого рода заколдованный круг порождает внешнюю уязвимость этих ценностей со стороны мигрантов, неонацистов, извращенцев и террористов.

Говорил на эту тему с европейскими политиками и экспертами, но путных рецептов выхода из лабиринта услышать не пришлось. Потому, наверное, что еще одна беда — политкорректность — сам предмет разговора очертить удовлетворительно не дает. Европейцы о себе уже анекдоты рассказывают, в которых, чтобы не дай Бог кого не обидеть, чернокожего называют «меламиново укомплектованным», а, например, бомжа — «субъектом гибкого расселения»…

И это печально. В том числе потому, что за стеной европейских ценностей и неонацизму вполне даже комфортно. Конечно, говоря о его распространенности в Европе, сгущать краски не следует: пока еще не очень больно, хотя кровь уже выступает. Но опасность неонацизма не в количестве его сторонников и проявлений, а в попустительстве властей и общества. Именно благодушие допускает возрождение идеологии, которую, казалось бы, похоронили навсегда.