В литературе описано много случаев диалога между разными персонажами — от «Диалогов» Платона до беседы Остапа Бендера с одноглазым шахматистом в городке Васюки. Последняя, как известно, закончилась легким мордобоем.

Власть тоже иногда любит побеседовать с народом, хотя более привычными инструментами для нее являются кнут и пряник. Нынешняя власть оригинальностью не отличается. Правда, кнут пока держит за спиной, демонстрируя лишь изредка. Не исключено, что скоро вытащит пряник. То есть можно ожидать, что разговоры о диалоге с властью, поутихшие было на время, могут снова возобновиться.

Диалог — это хорошо. Стоило бы только заметить, что диалог ведут с людьми, способными оценить аргументы другой стороны и, если эти аргументы покажутся им убедительными, откорректировать свою точку зрения. В противном случае разговор становится бессмысленным, ибо с таким же успехом можно дискутировать со стенкой.

Вообще, сам термин «диалог с властью» сводится в нынешних условиях к диалогу с Путиным. Впрочем, так было всегда, поскольку власть в России предельно персонализирована. Сейчас это еще заметнее, чем, скажем, в брежневские времена, когда многое определял расклад сил внутри приснопамятного Политбюро.

Мне лично демонизация Путина кажется занятием не слишком осмысленным. Как и все экзерсисы по части его «гэбистской закрытости». Конечно, вопрос «Who is Mr. Putin?» все еще будоражит пытливые умы. Но мне, к примеру, наш ново-старый гарант представляется абсолютно искренним человеком. Серьезно, без дураков. До цинизма искренним. (Что тут первично, что вторично, судить не берусь.) У него просто так устроены мозги. У него свое видение мира, сформированное, полагаю, отчасти в том питерском дворе, где он рос, и который, по его словам, мало отличался от джунглей. Возможно, именно там родилось его навязчивое стремление поделить всех и вся на «своих» и «чужих». Плюс, конечно, служба в КГБ и то, что психологи называют «профессиональной деформацией личности». Он, Путин, искренне уверен, что большинство проблем страны — результат заговоров и козней, чинимых «внешним врагом». Он на все глядит через эту призму. И полагает, что видит лучше других.

Такой подход влечет и не особую разборчивость в выборе средств, когда «во имя интересов государства» нарушаются права отдельного человека, допускаются махинации на выборах или «правосудие» по принципу «свой — чужой», как, например, в истории с Ходорковским. Все это превращает цинизм в норму поведения.

Он, Путин, искренне верит, что «дееспособный» парламент — это управляемый парламент, готовый без промедления штамповать законы. Именно так он представляет себе демократию. А тот, кто сомневается в его правоте, или слишком наивен, или «агент влияния».

Ждать реальной самооценки тут вообще не приходится. За двенадцать лет в кремлевских коридорах такую способность утратит любой. Не хочется повторять банальностей, сто раз уже сказано и повторено: «Любая власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно».

Он уверен в своей непогрешимости и незаменимости, а это крайне опасный симптом. Так деформация личности сменяется деградацией.

Знает ли он, как готовят его «встречи с народом»? Наверняка знает. Понимает ли, что людей на митинги в его поддержку свозят автобусами? Смешно было бы, если бы не понимал. Считает ли все это нормальным? Думаю, что считает.

Верит ли он в искренность своих почитателей из ближнего окружения, не говоря уже обо всех этих леонтьевых-кургинянах? Думаю, что не очень. Может ли перепутать белую ленточку с презервативом? Едва ли. Но, скорее всего, считает свой пассаж удачным пиар-ходом. А реакция каких-то там бандер-логов — всего лишь истерика, наверняка, проплаченная «из-за бугра».

Его «шуточки», все более циничные, способны покоробить любого, но только не его самого. Лидер нации может позволить себе расслабиться…

Цинизм — неизбежный атрибут власти. Хотя вполне допускаю, что Путин искренне считает себя чуть ли не единственным защитником «интересов России», видит себя и впрямь неким «рабом на галерах», которого ничего не смыслящие в интересах страны людишки «поливают поносом» (цитата из разговора с Венедиктовым). Такое вот видение мира…

К чему я это все?

К тому, что, говоря о диалоге, надо хорошо понимать, с кем именно ты намерен вести дискуссию.

Сие не означает, что следует вовсе забыть про диалог. В конце концов, разговор — единственная альтернатива насилию. И дело даже не в том, что любой призрак насилия дает козыри в руки власти. Не будет козырей, вытащат из рукава.

Дело в том, что власть начнет всерьез рассматривать диалог, лишь если почувствует, что ей противостоит сила, способная не только выводить людей на площади. С ними, как ни странно это прозвучит, она диалог ведет. В том стиле, какой ей присущ. Ваши «пять требований»?.. Отвечаем — гляньте вокруг: машины с решеточками заметили, «космонавтов» с дубинками разглядели? Чем не ответ?.. Желаете узнать наше мнение — читайте перлы г-на Пескова. Желаете честных выборов? Ну, это — к г-ну Чурову, кристальной честности мужчина…

Надеяться, что власть, в ее персональном воплощении, способна (по крайней мере, на данном этапе) разговаривать другим языком, вряд ли стоит. Остается понять, что может заставить ее изменить манеру общения.

Митинги, без сомнения, играют важную роль, и они, без сомнения, продолжатся. Но это лишь часть работы. Наиболее трудная, а быть может, и наиболее важная задача — не дать «уйти в песок» той энергии, которая пробудилась в декабре-марте. Не дать людям, которые почувствовали себя людьми, а не «подданными», снова решить, что от них теперь ничего не зависит, что плетью обуха не перешибешь.

Необходимо предложить таким людям реальное повседневное дело — не от митинга к митингу, а в обычной, каждодневной жизни. И предложить не только тем, кто живет в Москве, Петербурге и десятке других городов.

Об этом уже писалось в предыдущей статье («Битва оловянных солдатиков»). Постараюсь лишь четче расставить акценты.

Опыт митингов и «контрмитингов» показал, что власть хорошо освоила тактику стравливания. «Тагильские рабочие» — против «норковых шуб», довольная властью «глубинка» — против московских «бездельников» и т.д.

Расчет не столь примитивный. Выборные страсти неизбежно сменяются будничными заботами. Интерес к политике ослабевает. Москва далеко, своих дел по горло… Власти кажется, что гипноз «стабильности» вновь сработает.

Но у системы есть ахиллесова пята. Это — повсеместный беспредел чиновников, который никуда не исчезнет, поскольку является неотъемлемой частью системы. Он давит на всех, не разделяя Москву и провинцию, «белые воротнички» и синие комбинезоны.

Сейчас этому беспределу пытаются, насколько возможно, противостоять люди в самых разных местах. Их тяжелейший, неблагодарный труд зачастую почти не заметен для многих. Но именно они — основа будущего гражданского общества.

Задача — помочь этим людям, живущим на всем пространстве страны и бьющимся с системой, как правило, в одиночку или небольшими группами. Необходимо дать им почувствовать себя частью общего дела, ощутить поддержку и солидарность.

Уже говорилось, что здесь наиболее продуктивной могла бы оказаться идея оглобальном и постоянном гражданском контроле над властью на всех уровнях. И было бы неплохо, полагаю, если бы нашлась партия, группа, движение, которые сделали бы такую работу одной их своих приоритетных задач. Это позволило бы значительно расширить круг людей, вовлеченных в нынешний процесс, а, значит, и укрепить фундамент для гипотетического диалога с властью.

Диалог — если допустить, что таковой состоится — власть предпочтет вести «с позиции силы», разговаривать иначе она не привыкла. Стало быть, придется учить ее (и самих себя) иным методам общения.

Чтобы люди в массе своей реально перестали считать себя «подданными», а власть перестала считать их таковыми, стоит, возможно, именно сейчас напомнить властям и про такую мелочь, как первая статья Конституции.

О тридцать первой статье уже вспомнили. Пришло время напомнить о первой.

Истина банальна. Являясь единственным (единственным!) источником власти по Конституции, тот самый народ, о благе которого власть имущие так пекутся, имеет право контролировать все действия тех, кому он на время (на время!) делегировал властные полномочия. Тех, кого он избрал наемными (так!) менеджерами, кормя их своими налогами.

Эта банальная истина и может определить вектор движения — требование прозрачных выборов естественно перетекают в более широкое требование: сама власть должна повсеместно стать прозрачной и подконтрольной. Полем деятельности становятся не только избирательные участки, но вся страна в целом.

Миф о заботливой власти, кормящей народ (из своего кармана?), живуч. Неплохо бы разобраться самим людям: кто и по какому праву единолично решает, на что и в каких пропорциях расходовать их деньги? Разобраться в каждом конкретном месте — там, где живешь ты сам и сам кормишь «слуг народа». И, главное, понять: как работают и не слишком ли много воруют все те полтора миллиона чиновников, которым они, люди, позволили сидеть в своих креслах. Именно они позволили, а не обитатели Кремля и не прекрасная Дума. Ибо сидящие и в Кремле, и в Думе — всего лишь нанятые работники.

Вот об этом следует постоянно напоминать — и властям, и самим себе.

Лозунг «За честные выборы!» остается в силе и будет востребован еще не раз, однако предстоит двигаться дальше. Какими будут новые лозунги, судить не берусь, имеется много специалистов. Я уже говорил, что ни желания вставать в позу оракула, ни права давать советы у меня нет. Но в гражданском обществе существует один базовый принцип: «Властьобслуживает народ, а не является его благодетелем». Или, если чуть более пафосно: «Власть для людей, а не люди для власти».

Хотя за лозунгом дело, полагаю, не станет…