Есть темы, которые затрагивать опасно — забросают камнями, припишут смертные грехи и проклянут на веки вечные. К сожалению, о многих вопросах люди предпочитают не думать, а реагировать на уровне эмоций. Этакое затяжное состояние аффекта, которое трактуется законодательством как смягчающее обстоятельство. Но мы не будем ничего смягчать, а просто поговорим о праве на убийство — то есть, о смертной казни.

Поводы для обращения к этой теме — рядом. Во-первых, в Беларуси казнены два молодых человека по обвинению в терроризме. Во-вторых, в Украине, в соответствии с действующим законодательством, не будут казнены три подонка, изнасиловавших и поджегших Оксану Макар. Причем мать пострадавшей, требуя смерти для насильников, приводит белорусскую казнь в качестве положительного примера. “Если им дадут пожизненное, то этого для них будет мало. Ведь их будут кормить три раза в день, водить в баню… В Беларуси казнили террористов, так и этих нужно, но на глазах у их родителей…” — цитирует Татьяну Суровицкую газета “Сегодня”. Настроение матери понятно. Однако что это за террористы, которых казнили в Беларуси?

Расстрел по-быстрому

Взрыв 11 апреля 2011 г. на станции “Октябрьская” Минского метрополитена унес жизни 15 человек, несколько сотен были ранены. Президент Беларуси Александр Лукашенко, обычно крайне осторожный, появился на месте происшествия чуть ли не сразу после теракта. А в течение суток были задержаны двое подозреваемых. Еще через сутки задержанные начали давать признательные показания.

В сентябре Ковалев, друг главного подозреваемого Коновалова, отказался от своих показаний и заявил, что его друг оговорил себя. Коновалов же вины с себя не снимал, а на суде все больше молчал.

Что следствие смогло предложить суду в качестве доказательств? Признание одного из подозреваемых да ужасного качества видеозаписи, на которых невозможно никого опознать. Ни других прямых улик и доказательств, ни даже внятного мотива преступления получить не удалось. Не считать же мотивом “желание дестабилизировать обстановку в Республике Беларусь”, как шаблонно формулировал на допросах свою цель Коновалов. Тем не менее, этого оказалось достаточно для вынесения смертного приговора не только непосредственному — по версии следствия — террористу, но и его другу Ковалеву, которого Коновалов якобы проинформировал о намерениях, отправляясь взрывать метро.

Белорусское общество раскололось. По данным Независимого института социологических, экономических и политических исследований 21,2% белорусов доверяют вердикту суда о том, что теракт — дело рук террориста-одиночки Коновалова. 32,4% граждан страны считает, что Коновалов и Ковалев действовали по указке “сверху” — так социологи намекают на белорусские власти. И, наконец, 36,7% верят, что теракт совершили другие люди. То есть, более половины опрошенных так или иначе подозревают режим Лукашенко в организации теракта.

Иллюстрацией подобного отношения к “успешному раскрытию теракта” может слущить оглашение приговора, на котором звучали крики “Позор!” в адрес суда. Причем в виновности Коновалова и Ковалева сомневались даже жертвы теракта. Приговор огласили 30 ноября, а через два месяца Верховный Суд Беларуси постановил уничтожить все улики по делу. Этот акт сделал невозможным пересмотр дела.

В дальнейшем Лукашенко отклонил прошение Ковалева о помиловании. А в ответ на обращение матери Ковалева к Лукашенко с просьбой отсрочить казнь до рассмотрения дела в Комитете ООН по правам человека пришло письмо из Верховного суда. Там кратко сообщалось, что приговор приведен в исполнение.

Почему власти Беларуси так спешили с казнью? Ведь порой приговоренные ждут смерти и год, и два. Ясно одно: если теракт и отвлек внимание белорусов от экономического кризиса в стране, то последовавший за ним судебный процесс серьезно подорвал и без того шаткий авторитет режима Лукашенко, а на за самим президентом прочно закрепился ярлык “палача”.

Беларусь — единственная страна в Европе, которая практикует смертную казнь.

Право на убийство

Первое убийство Андрей Чикатило совершил в 1978 г. Труп девочки повесили на ранее судимого за убийство Александра Кравченко. С помощью пыток арестованного заставили признаться в убийстве и приговорили к 15 годам тюрьмы. Но родственники убитого ребенка потребовали пересмотра дела и казни. После третьего пересмотра Кравченко приговорили к смерти и расстреляли.

Юрий Мозола умер под пытками, так и не признавшись в убийствах, за которые через несколько дней после его смерти был арестован украинский серийный маньяк Оноприенко. Если бы он сдался и признался, его бы приговорили и казнили — суд при самооговоре быстр, и до моратория на смертную казнь Мозола бы не дожил. А Оноприенко остался бы на свободе и продолжил бы убивать.

“Пологовский маньяк” Сергей Ткач долго гулял на свободе — за совершенные им убийства осуждено 10 человек. Четрынадцатилетнего Якова Поповича “взяли” в 2002 г. по обвинению в убийстве своей девятилетней племянницы и приговорили к 15 годам. После того как в 2008 г. Ткач признался в этом убийстве, Попович провел за решеткой еще 2 года.

13 марта текущего года был отменен приговор еще одному невинно осужденному — Максиму Дмитренко. Он провел за решеткой 8 лет из 13 и сидел бы дальше, если бы не вмешательство журналистов 1+1. Сергей Ткач еще в 2008 г. признался в убийстве 17-летней девушки, за смерть которой и сидел Дмитренко.

А Владимир Светличный, арестованный якобы за убийство собственной дочери, не вынес пыток и обвинений и повесился в СИЗО. Через 8 лет Сергей Ткач признался в убийстве девочки.

Всего же за убийства, совершенные Сергеем Ткачом, было осуждено 10 человек. Некоторые из них полностью отсидели свой срок, некоторые были освобождены после признаний Ткача.

И это только самые известные случаи. Сколько людей было расстреляно по ложным обвинениям и благодаря выбитым под пытками признаниям! Сколько сейчас таких же несчастных мотают максимальные сроки в колониях строгого режима?

Кому вручаем топор палача?

Когда совершаются страшные, кровавые преступления, потребовать адекватного наказания — это естественно. Но будет ли таким адекватным наказанием смертная казнь?

Кто даст гарантию, что за убийство приговорят к смерти действительно виновного, а не “удобного” ранее судимого человека? Или просто неугодного, от которого нужно избавиться?

Если мы не верим (и правильно не верим!) суду, который выносит слишком мягкий или вообще оправдательный приговор очередному мажору — то как мы можем верить суду, который приговаривает кого-то к максимальному сроку?

Если мы не верим (и правильно не верим!) милиции, которая сплошь и рядом фальсифицирует протоколы, применяет пытки и фабрикует дела с длительными сроками заключения — то почему, когда происходит очередное резонансное преступление, мы тут же теряем способность к критическому мышлению и требуем крови, крови, крови — то есть, сами протягиваем топор палача тем, кто сегодня сажает невиновных и отмазывает от тюрьмы подонков со связями?

Может быть, стоит остановиться и подумать: неужели мы действительно готовы платить чужими жизнями за иллюзию возмездия — при ненулевой вероятности, что эти жизни будут невинными?

Смертная казнь, в отличие от других видов наказания — действие необратимое. Невинно осужденный может выйти на свободу — по истечении сроки или в случае, если дело будет пересмотрено. Невинно казненный — мертв. И этого никаким пересмотрами и реабилитациями не исправишь.

Легче убить, чем прокормить?

Особым цинизмом веет от аргументов экономического характера. Мол, почему мы должны кормить и содержать убийц и насильников? Действительно, ведь это из наших налогов финансируется система уголовно-исполнительных учреждений, где содержатся осужденные.

Господа любители считать деньги, на содержание Государственной пенитенциарной службы в 2012 г. в Госбюджете предусмотрено без малого 2,789 млрд грн. Это — примерно 1% от всех запланированных в 2012 г. налоговых поступлений в госбюджет и около 0,85% от всех доходов бюджета. Причем не нужно забывать, что примерно 1,7 млрд — это расходы на оплату труда сотрудников Службы и плата за коммуналку. Из оставшегося нужно вычесть бюджет развития и прочие расходы, не связанные с содержанием заключенных — в итоге остается менее миллиарда гривен, или около 0,3% от всех запланированных в 2012 г. налоговых поступлений в госбюджет.

А теперь давайте посчитаем. В Украине 153 633 осужденных и арестованных содержится в учреждениях ГПСУ. Грубо на каждого приходится около 5 тыс. грн в год. Но из этого количества лишь 1762 человека приговорено к пожизненному лишению свободы, 12,5 тыс. приговорены к срокам более 10 лет, и 17,1 тыс. осуждены за умышленное убийство.

Кого из них вы готовы расстрелять? Все 17 тысяч? Или только 1,7 тысяч пожизненников? Посчитайте на досуге, сколько копеек в год вы сэкономите, убив несколько тысяч человек? Если бы все налоги в Украине взимались с физических лиц в равном объеме, а под расстрел отправились бы все осужденные за умышленное убийство — то каждый украинец на этом весело мероприятии сэкономил бы максимум 3 грн в год. Но поскольку начисление налогов происходит по иной схеме, и значительная доля их платится юридическими лицами, то экономия каждого украинца составит копейки.

И, кстати, казнь тоже будете оплачивать вы. И то, что среди расстрелянных при нынешнем уровне честности и непредвзятости правоохранительных и судебных органов запросто могут оказаться невиновные, никого не должно смущать — принцип и бюджетная экономия важнее чьей-то жизни.

Казнь как элемент воспитания?

Один из аргументов сторонников смертной казни — это устрашающее воздействие на потенциальных правонарушителей. Не далее как 19 марта коммунист Петр Цибенко и регионал Владимир Зубанов в комментарии “Обозревателю” высказались в том смысле, что правонарушитель, зная о возможной казни, поостережется совершать тяжкое преступление.

Что можно на это сказать? Разве что вспомнить, что значительная часть бытовых убийств и изнасилований совершается в состоянии алкогольного опьянения, когда затуманенный зельем мозг уже не в состоянии адекватно оценить смысл совершаемого деяния. А мажор, насилующий девушку, убивающий прохожего или садящийся под кайфом за руль, уверен, что его-то отмажут — и не важно, отмажут от “вышки” или от максимального срока.

Так что в большинстве случаев угроза смертной казни не работает.

Преступление и наказание

Так что же делать? Прежде всего, помните, что отнимая жизнь у преступника, вы не исправите совершенного им. Подумайте о том, что правосудие у нас избирательное, что выродок может избежать “вышки” вопреки всем вашим стараниям, а вот невиновный, но беззащитный и попавший под каток власти человек “вышки” не избежит — потому что ни вы, ни кто другой заниматься его защитой не будет.

Если вы точно знаете, что данный конкретный негодяй не заслуживает ничего кроме смерти — это еще не повод вручать коррумпированной судебно-полицейской системе право казнить. В конце концов, уже есть прецеденты, когда граждане сами выносили зарвавшимся выродкам приговор и приводили его в исполнение — как, например, в случае с жителем села Семиполки Виталием Запорожцем, убившим милиционера-беспредельщика. Но гражданин, который берет на себя право казнить, должен быть готов нести ответственность за убийство, которое остается убийством, даже если совершено из самых честных побуждений. Но, во всяком случае, такого гражданина не расстреляют. Потому что у нас в стране нет смертной казни.