На прошлой неделе я с треском проиграла на тотализаторе, что со мной бывает крайне редко. А тут не просто ошиблась, а ошиблась на порядок.

Речь шла о том, сколько людей придет поддержать Алексея Козлова и Олю Романову в Пресненский суд. После призывов на митинге 10 марта на Новом Арбате прийти всем к суду, мы рисовали в своем воображении картины сотен и даже тысяч людей, которые запрудят эту Зоологическую улицу.

«Давайте уже ставки делать», — предложил кто-то, и мы стали скидываться по стольнику. Я поставила на 1500 человек, назывались цифры от 400 до 5000. Но когда на следующий день мы пришли в суд, то никакой новой Болотной мы там не увидели. Пришло по самым оптимистическим оценкам человек 200-250. Да, зал был переполнен, но это был совсем небольшой зал. Да, на улице у суда три часа честно мерзли прекрасные неравнодушные люди, но это были десятки, а не тысячи людей.

Примерно столько же людей собралось в суде вчера, в день вынесения приговора. Да, ступеньки Пресненского суда никогда не вмещали такой толпы, но это была несопоставимая с Новым Арбатом, Болотной и Сахарова толпа.

Я поняла, что в чем-то сильно ошиблась, и стала спрашивать своих знакомых и просить их спросить их знакомых, почему они не пришли. Как выяснилось, не одна я занималась такими расспросами, и ответы на наши вопросы были довольно типичны. Честные выборы и Россия без Путина — это одно, а частное дело семьи Романовой-Козлова — совсем другое. Во-первых, кто его знает, виноват он или нет, во-вторых, почему именно Козлов, а не любой другой бизнесмен, незаконно обвиняемый в мошенничестве? И почему бизнесмен, а не какой-нибудь пенсионер дядя Вася, также незаконно обвиняемый, например, в выращивании конопли на балконе? И какой смысл идти, если мы все равно ничего не изменим? Ну и все в таком духе.

Очевидно, что у нас не получилось убедить десятки тысяч активных и неравнодушных людей, почему дело Козлова их должно касаться.

Само по себе это дело мало интересно широкой публике и к тому же довольно сильно запутано. В нем фигурируют как минимум пять разных компаний, и почти все официально принадлежат не тем, кому они принадлежат на самом деле. Очень подробное описание истории партнерских взаимоотношений Козлова и заказавшего его экс-сенатора Слуцкера есть в показаниях Козлова на суде.

Формальная сторона дела: Козлов обвиняется в хищении мошенническим путем акций завода, которые он официально купил, — и платежки предъявил суду, равно как и документы, доказывающие, что стоимость акций была если не выше, то уж точно не ниже рыночной. Многократно цитируемый перл суда: «Тот факт, что Козлов оплатил акции, не означает, что он их не похитил». Фактическую суть дела лучше всего сформулировала его жена: «В УК у нас пока нет такой статьи — «За партнерство со Слуцкером», хотя это, на мой взгляд, большое упущение». Иными словами, думать надо, кого берешь в партнеры по бизнесу. Козлов это давно понял и многократно признал свою ошибку.

Но дело Козлова важно, конечно, не этим. Благодаря активности его жены, обеспечившей процессу беспримерную гласность, у российского общества появилась прекрасная возможность посмотреть вблизи на нашу судебную систему.

Например, все понимают, что наши суды продажные, но это так, в общем. А Романова рассказывает на всю страну, как она заносила полтора миллиона долларов, чтобы ее мужа отпустили, и как у нее деньги приняли, а муж остался сидеть. Что интересно, до сих пор никто на нее за это в суд не подал. Зато мы все теперь знаем, во-первых, сколько примерно стоит отмазать бизнесмена от тюрьмы, а, во-вторых, и то, что взятки ничего не гарантируют.

Или вот: все понимают, особенно после откровений помощницы судьи Данилкина, что некоторым судьям приговоры спускают сверху. Но теперь благодаря Ольге Романовой мы знаем, что эти приговоры могут еще и писаться заранее, когда еще не все свидетели допрошены в процессе. В начале февраля Романова написала, что видела приговор и знает, что ее мужу дадут пять лет — и ровно пять лет ему 15 марта судья Васюченко и объявила.

Совершенно неважно, кем был Козлов до первого суда (как говорила о нем сама Романова, «обычный банальный бизнесмен, ничего интересного»). Важно то, кем он стал потом — человеком, осознанно принесшим себя в жертву ради того, чтобы другие проснулись и пробудили в себе чувство собственного достоинства. Если ты невиновен, ты должен это доказывать, а не брать подачки от системы ни в виде УДО с признанием вины, ни в виде негласного разрешения уехать из страны, если замолчишь.
Девять из десяти человек на месте Романовой и Козлова после решения ВС о его освобождении использовали бы свой шанс уехать из страны, кто только не предлагал помочь в этом, либо как минимум согласились бы прекратить свою бурную политическую деятельность и получили бы условный срок или «по отсиженному».

Но ни Оля, ни Леша молчать не собирались. Наоборот, они стали еще активнее. И система, конечно, ответила. Ответила так, как может — жестоким и бессмысленным приговором и повторным арестом. Надевая на Козлова наручники в зале суда, система послала вызов всем: вот, что будет с каждым, кто посмеет нам сопротивляться.

Борьба Оли и Леши с неправедными судьями была не только борьбой за честное имя своей семьи, но и за честное имя всех, кого эти судьи незаконно отправили за решетку, а также за всех тех, кого они собираются сломать и унизить в ближайшем будущем. А это может быть любой из нас.

Система пока выигрывает, да, но она уже надломлена — судьи больше не вызывают того сакрального страха и уважения, как раньше. Когда Романова в Мосгорсуде фактически швыряет в лицо Ольги Егоровой бумаги и говорит: «Уважайте суд, Ольга Александровна!», когда она прилюдно сидит на чтении приговора своему мужу — и ни судья, ни приставы ничего с этим сделать не могут, когда она объявляет на ступенях Пресненского суда, что это не суд, а «бюро по оказанию частных коммерческих услуг», из фундамента здания судебной системы откалывается очередной кирпичик. Их там еще много, этих кирпичиков, но это уже не такой прочный фундамент.

Однако чтобы это уродливое здание рухнуло, нужна куда более широкая общественная поддержка. Нужно, чтобы к судам приходило не 250, а 2500 или 25000 человек. Подобно тому как в декабре десятки тысяч людей поняли, что нельзя быть в стороне от выборов, они должны понять, что нельзя быть в стороне от неправосудных судебных процессов.

P.S. А на тотализаторе выиграла (она назвала цифру в 400 человек) девушка, недавно вышедшая замуж в тюрьме за предпринимателя, осужденного той же судьей Васюченко на 7 лет строгого режима.