Простите, здесь мой чемодан, я с вашего разрешения и сам сюда… А я тихонечко, в уголочке… Кстати, не могли бы несколько подвинуться, а то хочется немного ноги вытянуть… Прилечь немного… И потом, я намерен отдохнуть, так что вы уж не шумите… И вообще, лучше выйдите-ка из купе! А ничего, ничего, постоите в тамбуре! Я ведь сам из тамбура вышел!

Миниатюра «Поезд жизни», исполняет Аркадий Райкин

Могу побиться об заклад, что журавлиные полеты, попытки избирательного закрытия доступа к YouTube, сирийский кордебалет, китайский десант и современное исламское искусствоведение настолько забили собой информационную сферу, что одно событие запросто имеет все шансы проскочить незамеченным

Событие, в общем-то, вроде как локальное. В нашей столице объявлены результаты конкурса «Большая Москва». Если кто не в курсе, этот конкурс затеяли со вполне очевидной целью. Границы города раздвинули, а что же, собственно, делать в этих самых границах, и как нам обустроить Москву, пока не определили. Вот конкурс и был призван решить эту проблему.

Короче говоря, сплошная прагматика. Рабочий момент. Ничего интересного. Нормальным людям вообще должно быть по барабану. Но если поразмыслить, то придется признать — важнее этого события сейчас, наверное, ничего нет. Все остальное выглядит бледным и мелким. Незначительным. И уж точно не имеет никаких особо опасных последствий. Во всяком случае, в близкой и среднесрочной перспективе.

А вот этот конкурс иначе как миной назвать нельзя. Оно, конечно, на первый взгляд выглядит очень даже креативно и инновационно. Местами даже весело. Выпереть высших чиновников из Кремля и сделать там музей — клево!

Суперсовременные трамваи вместо машин — круто! Спа-курорты в Подмосковье — вообще отвал башки!
И вот на фоне всего этого великолепия возникает проект, который разом перечеркивает все достоинства, подлинные и мнимые. Который в перспективе превращает этот гипотетический «город-сад» в натуральный лепрозорий со всеми вытекающими.

Звучит это примерно так: «А в районе МКАД, где-нибудь типа на юге, давайте зафигачим чо-нить типа гетто для гастеров! А чо? Чисто по приколу, прикинь, как зашибански получится!»

Если вас коробит такой стиль изложения, это ваши проблемы. Официально формулировка звучит несколько иначе, но привкус какого-то абсолютно быдляческого и при этом издевательского скудоумия сквозит и там: «В Чертаново следует позволить легализоваться всем незаконным мигрантам — возникнет живой и интересный район города». Фраза эта взята из проспекта голландской компании ОМА, которая участвовала в конкурсе и получила за свое участие 250 млн рублей. Впрочем, как и все остальные.

Вы поняли, да? Здесь что ни слово, то песня. Легализоваться. Всем. Незаконным. Мигрантам. Живой. Интересный. Район.

Европейским разработчикам, конечно, виднее. Их «живые и интересные» гетто для приезжих из стран Азии и Африки регулярно подтверждают свой статус. Куда уж живее — массовые погромы, пожары, и мордобой с увечьями и трупами. Париж, Лондон, Амстердам. А теперь такое планируют сделать и у нас.

Прямо как в том анекдоте:
— Съешь лимон!
— Зачем?
— Да уж больно у тебя морда довольная!

А в том, что гетто неминуемо станет рассадником самого лютого, самого первобытного, самого пещерного образа жизни, сомневаться не приходится. И это не оскорбление мигрантов. Это, к сожалению, та самая объективная реальность, данная нам в ощущениях.

Потому что сама идея подобного гетто начисто убивает идею города как такового. Города, который всегда и во все времена был чем-то вроде цивилизационного котла. Попав в этот самый котел, человек более низкой культуры был вынужден перенимать образ жизни коренных горожан.

Потому что он попадал в котел, как правило, один. Или в составе небольшой группы, которая обязательно рассеивалась. Ломались старые связи. Пересматривался старый, отсталый образ жизни. Короче говоря, город вполне был способен именно что «пообтесать» приезжую деревенщину. Сделать из нее более или менее культурного человека. Пусть даже во втором, а то и в третьем поколении.

Чтобы избегнуть обвинений в шовинизме, приведу конкретный пример. Еще сравнительно недавно в русских деревнях сохранялся, например, такой милый обычай, как снохачество. Это когда глава большой крестьянской семьи состоит в половой связи с младшими женщинами этой самой семьи. Например, со снохами — женами своих же родных сыновей. Как вам? Нормально?

Конечно, снохачество осуждалось Церковью, но полностью избавиться от него помогло только обнищание крестьян и их повальное бегство в город. А, главное, полное несоответствие старого обычая новым городским реалиям. Ну не поймут тебя городские соседи, если узнают, что твой отец подживает с твоею же женой. Засмеют. Опозорят. Потому что здесь так не принято. Потому что здесь это стыдно. Потому что иначе тебя за человека вообще считать не будут. И это, согласитесь, более чем правильно.

А вот в условиях гетто такие и подобные им обычаи запросто могут существовать сколь угодно долгое время. Потому что гетто — та же самая деревня, только перенесенная в город. И отгороженная от него. Не имеющая с ним практически никаких связей. Живущая по-старому, «как от предков завещано».

Теперь представьте себе, что все нелегальные мигранты вдруг и внезапно легализовались в Чертаново. Что это за люди? Откуда они приехали? Может быть, это представители какой-то высокой цивилизации?

Весьма сомнительно. Подавляющее большинство нелегалов — малообразованные невежественные люди из далеких неблагополучных углов бывших союзных республик. В основном из Средней Азии. Обычаи там — будь здоров. В частности, всем известно, что у выходцев из этих республик весьма развита клановая традиция и клановое мышление. Да и все общество у них клановое.

Клан и клановость. Звучит весомо. Даже с каким-то европейским оттенком. Вот только смысл никакой политкорректной формулировкой не замажешь. А смысл такой. Клановая структура общества характерна для родоплеменного строя. То есть для первобытнообщинной формации. И ничего с этим не поделаешь.

Знаете, в СССР, где за национализм и шовинизм запросто можно было схлопотать реальный срок, официально и гигантскими тиражами выходили научно-популярные труды, где вещи назывались своими именами. Без фиговых листков политкорректности. Так вот. Позвольте процитировать один такой труд.

«Народы, находящиеся к моменту Октябрьской Революции на стадии первобытнообщинных и раннефеодальных общественных отношений (ненцы, нанайцы, чукчи, казахи, туркмены, таджики) в настоящее время живут в социалистическом обществе».

Знакомое утверждение? Думаю, да. Но то, что было справедливо для 1978 года, когда была опубликована работа «Общественно-экономические формации. Проблемы теории», совершенно не работает сейчас.

Потому что социализм отменили ко всем собачьим чертям. И помянутые народы радостно вернулись к своим обычаям. К своему «так от предков завещано».

Оно, может, и неплохо. Но вот для современной городской жизни большая часть этих самых «завещанных обычаев» совершенно не годится. И город, в принципе, может подтянуть приезжих к своим современным стандартам. С трудом, но может. Примеры были, есть и будут.

Однако в том только случае, если представители раннефеодальных и первобытнообщинных народов будут жить в рассеянии. Не будут сбиваться в компактные группы проживания. Не будут составлять свои национальные гетто.
Иначе рано или поздно весь город превратится в набор этих самых «живых и интересных» районов. И коренные горожане неминуемо переймут привычки своих новых соседей. Потому что путь вниз куда легче, чем вверх.