Общий язык землян остается утопией

Глобализация коснулась не только геополитики с экономикой, но и языка как инструмента универсальной коммуникации. Одни языки развиваются и распространяются, другие умирают, но в наше время этот естественный и длительный процесс разогнался, как будто в искусственно созданных лабораторных условиях. Но как бы ни тешилась глобализация, до появления некоего всеобщего языка, полагают лингвисты, пока еще очень далеко.

Согласно последней редакции «Атласа исчезающих языков мира», опубликованной ЮНЕСКО два года назад, уже тогда из 6,9 тысячи действующих языков больше трети — 2,5 тысячи — находились под угрозой исчезновения. Ситуация, по данным ЮНЕСКО, развивается стремительными темпами: если в 2001 году под угрозой вымирания находились 900 языков мира, то за восемь лет их число увеличилось в два с половиной раза. К наиболее уязвимым ЮНЕСКО относит разговорные языки коренных народностей Канады, США, Мексики и Индонезии. В группе риска наречия племен Австралии, Новой Зеландии, Непала, Бутана, Центральной и Северной Африки.

В России вымирание грозит 136 наречиям, главным образом, малых народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.

Зауралье: прошедшее завершенное

За последние два года в России практически прекратили свое существование шесть языков: орочский, маньчжурский, айнский, ливский и удэгейский. Под угрозой вымирания еще множество местных языков. На ижорском, некогда распространенном в Ленинградской области, сегодня говорит всего несколько десятков человек. Точно посчитать количество «ходячих мертвецов» затрудняются даже ученые. В международной Красной книге языков сказано, что наречие считается мертвым, когда в живых не осталась ни одного носителя.

— Но это не совсем верно, язык, на котором говорит один человек или даже десять, — уже по факту мертвый язык, — поясняет заведующий сектором тунгусо-маньчжурского языковедения Института филологии Сибирского отделения РАН Борис Болдерев. — По-хорошему язык можно считать живым, когда его понимает достаточно большое количество людей, и, самое главное, он развивается. Если речь идет только о внутрисемейном разговоре со множеством слов, заимствованных из русского, то говорить о таком языке как о живом чересчур оптимистично.

Даже при большом желании полноценно общаться на исконных языках народов, населявших Сибирь и Урал, сегодня практически невозможно. Ведь все они сформировались еще при первобытнообщинном строе и с тех пор практически не менялись.

— Дело в том, что в них просто нет слов для обозначения каких-то современных предметов, вещей, явлений. Соответственно отсутствующие в данных языках понятия заменяются заимствованиями из русского, — говорит Болдерев. — Мы регулярно проводим экспедиции, общаемся с коренным населением, и я могу сказать, что большинство носителей уже сами позабыли родную речь и говорят на чем-то лишь отдаленно напоминающем изначальные языки.

Кавказский акцент

Половина существующих на территории Российской Федерации наречий и диалектов приходится на Северный Кавказ. Такая языковая плотность обусловлена историческими и географическими причинами. — Сохранность наречий здесь много лучше, чем на Севере, — уверяет ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН Андрей Кибрик. — Здешние малые народы намного дольше жили в изоляции, да и они как-то больше держатся за свои традиции, в том числе и язык. Тем не менее на Кавказе так же, как и в других языковых семьях, происходит перераспределение населения в пользу более крупных языковых групп.

— Это даже не обязательно русский язык. Допустим, в Дагестане говорят на 30 языках, среди них есть и мелкие, которые используют одно-два селения, — рассуждает Кибрик. — А есть, например, аварский, на нем говорят несколько сотен тысяч человек. Постепенно малые народности начинают его усваивать, забывая свой родной.

Само по себе исчезновение языка — процесс вполне естественный. Люди сами по себе решают постепенно переходить на язык соседей или же банально меняют место жительства.

— Детей уже не учат этническому языку, но он будет жив до тех пор, пока существуют его носители, родители, — рассказывает Кибрик. — Но со смертью этих стариков кончается и язык. Впрочем, часто бывает и так, что какое-то наречие считается мертвым, а потом вдруг находятся носители».

Язык не воробей

Вопрос необходимости сохранения вымирающих языков до сих пор остается спорным не только в обществе, но и в академической среде. Некоторые ученые просто не видят в этом смысла.

— Конечно, это культурное наследие, и мы, лингвисты, пытаемся сегодня собрать все, что осталось, регулярно выпускаем словари, но это не имеет никакого практического применения, — рассуждает Борис Болдерев. — Просто хочется, чтобы люди знали, что была такая народность — орочи, что у них был свой язык, что они никуда не делись, просто растворились среди русскоязычного населения.

Несколько иную позицию занимает Андрей Кибрик. По его словам, процесс глобализации языков неприятен сам по себе — исчезает исконное разнообразие.

— Это как в биологии, вот умрут все птицы, останутся одни вороны, они хорошие, но хотелось бы видеть кого-то еще, — поясняет он.
Перспективы сохранения умирающих языков и, правда, видятся довольно туманным. Ни одной действенной схемы возрождения какого-либо диалекта на сегодня пока не придумано.

— Вот представьте, начнем мы ребятишек учить в школе маньчжурскому языку, а толку-то: родители его не знают, книжек на нем не издают, фильмов не снимают — да они его забудут через месяц, — говорит Борис Болдерев. — Пусть лучше русский хорошо выучат, им здесь жить и работать.

Впрочем, некоторый интерес к вымирающим языкам в обществе сохраняется и не только как причуда.

— Я сейчас составляю третий том словаря языка дальневосточных эвенков, первые два разошлись на ура — наверное, будут допечатывать тираж. У нас в Сибири хватает любителей, которые интересуются древними языками, — отмечает Болдерев.

Наличие подобных энтузиастов вряд ли поможет спасти исчезающие языки. Это лишь отсрочка, и то небольшая. Главное, что такие языки не слишком интересны и самим ученым. В России, по сути, существуют всего три научных учреждения, которые занимаются вымирающими языками: Институт языкознания РАН, Институт филологии СО РАН и кафедра русского языка и общего языкознания на базе Уральского государственного университета в Екатеринбурге. Молодые ученые не слишком рвутся в эту область. А представители старой школы не так уж и стремятся их привлекать.

— Ко мне приходят аспиранты, хотят у меня заниматься, но я всегда отговариваю: какой смысл? — рассказывает Борис Болдерев.

— Ну окончит такой энтузиаст аспирантуру, станет кандидатом наук, а работать негде. У нас в институте совсем нет ставок, берут человека только разве на место умершего сотрудника.

Нехватка кадров, в свою очередь, тормозит развитие изучения этнических языков — заниматься этим просто некому.

— Всю жизнь заниматься вымирающими языками могут позволить себе отнюдь немногие, интерес и любопытство здесь должны превалировать надо всем остальным, — резюмирует Кибрик.

Большая шестерка

Сегодня в мире наиболее влиятельными принято считать шесть основных языков: английский, китайский, испанский, русский, арабский и французский. Все они являются официальными языками Организации Объединенных Наций.

Самый распространенный в мире язык (по числу говорящих на нем) — это китайский. Им владеют свыше 1,3 миллиарда человек. Но с точки зрения международной коммуникации, рассматривать его в качестве мирового лидера пока вряд ли уместно, поскольку он связывает только три страны — КНР, Тайвань и Сингапур.

Безусловное преимущество сегодня за английским языком, на котором разговаривают свыше миллиарда человек. Английский сегодня служит не только средством общения для жителей сотен стран, но и единственным пока языком для передачи научной информации.

На третьем месте — испанский. По различным данным, он в ходу у 400-500 миллионов людей, населяющих планету.

Четвертое место делят арабский и русский. Число говорящих на арабском и его диалектах составляет около 240 миллионов человек, и еще около 50 миллионов использует его в качестве второго языка.

Русским языком по всему миру владеют примерно 300 миллионов человек, из них 160 считают его родным. Замыкает «большую шестерку» французский. Количество людей, реально способных изъясняться на этом языке составляет около 200 миллионов.

Попытки синтеза

Наиболее серьезной попыткой создать синтетический язык для международного общения стало изобретение и внедрение языка эсперанто, разработанного к 1887 году варшавским врачом и филологом Лазрем Заменгофом. Сегодня это наиболее глубоко проработанный искусственный язык, хотя превратить его в действенный инструмент глобальной коммуникации последователям Заменгофа так и не удалось. По различным оценкам, эсперанто владеют порядка 2 млн человек, но сфера его применения так и осталось на уровне хобби.

Пожалуй, единственный успешный пример более-менее свежего и естественного языкового синтеза — язык суахили, который стал языком межэтнического общения для народов Восточной и Центральной Африки. Суахили формировался в период с VIII по XIX век на основе языков группы африканских племен банту и арабского. Суахили является родным для 2,5-5 миллионов человек, а в качестве второго или третьего языка общения его используют, по различным оценкам, еще 50-70 миллионов. На данный момент это единственный язык, получивший в Африканском союзе статус рабочего.

Ученые весьма скептически относятся к разговорам о возможном возникновении единого всепланетного языка. Как заявили «Однако» в Институте лингвистики Российского государственного гуманитарного университета, подобную возможность в обозримом будущем пристало рассматривать и обсуждать скорее футурологам нежели лингвистам.