Скандал с «панками-феминистками»Pussy Riot удостоился внимания Владимира Путина. Здесь интересно то, что частный случай хулиганства, по мнению СМИ и общественности, требует реакции будущего президента. Политическая система устроена таким образом: без Путина вообще ни в одном деле не разобраться.

Аккурат накануне 8 марта на ситуацию с «феминистской панк-группой» Pussy Riotпоследовал отклик с самого верха российской политики. Здесь, разумеется, имеет место чистое совпадение по времени: двум девушкам из этого, с позволения, «творческого коллектива» суд недавно назначил два месяца ареста за акцию в Храме Христа Спасителя и пока идет следствие они будут сидеть за решеткой. По этому поводу телеканал «Дождь» и поинтересовался у пресс-секретаря Владимира Путина, что действующий премьер и будущий президент обо всем этом думает и в курсе ли вообще. Пресс-секретаря спросили и тот ответил, что премьер в курсе, ему доложили и у него даже имелась некая реакция на сообщение об акции. И реакция эта была, по словам Дмитрия Пескова, негативной.

Понятен интерес журналистов: хулиганской в общем-то выходкой активисток занимается такой состав следователей и такого уровня, которым дела о миллиардных хищениях из госбюджета федеральными чиновниками расследовать, а тут какой-то «панк-молебен», пусть и с просьбой Богородице «прогнать Путина». Хочешь-не хочешь, а призадумаешься: с какого из этажей российской власти поступил сигнал о том, что юными девушками надо заняться по полной программе. И этаж, надо сказать, представляется крайне высоким.

Из реакции Пескова, впрочем, решительно нельзя было сделать вывода о том, что Путин в судьбе девушек принял хоть какое-то участие.

Одно дело «негативная реакция» и совсем другое «держит дело на постоянном контроле». А второго из слов пресс-секретаря совершенно не следовало. Скорее уж, можно было понять обратное: и про текст Путину ничего не докладывали, и говорил Песков больше о своих личных переживаниях, а не о отношении к вопросу патрона.

За скандалом с акцией в ХХС и жесткой реакцией правоохранителей меж тем, видится, прежде всего, обида иерархов Русской православной церкви — структуры очень влиятельной.

И вот протоиерей Всеволод Чаплин, ответственный в Церкви за сношения с мирянами, призывая вроде бы к милосердию в отношении Pussy Riot («сажать в тюрьму, наверное, не надо», — цитата по «Интерфакс-религия»»), в то же время отмечает, что наказание должно быть таким, «чтобы ни у кого в будущем и мысли даже не было сделать что-то подобное». И далее: «если не действует разум и уважение к чувствам других, пусть действует хотя бы страх, если без него эти люди не способны ничего понять».

Наверняка милосердие будет проявлено. По крайней мере, верующие уж обратились с открытым письмом на имя патриарха с просьбой ходатайствовать перед судом о закрытии уголовного дела и проявить христианское отношение, несмотря на недопустимость такого рода акций в стенах храма. Под письмом менее, чем за сутки, подписались уже порядка двух тысяч человек, так что надежда на милосердие Церкви и правосудия существует.

Пока же страсти кипят и реакция премьера, пусть и опосредованная через его пресс-секретаря этот накал лишь подчеркивает. Характерен здесь факт не «негативной реакции» первого лица российской политики вообще, а общественного восприятия: если что-то происходит, то Путин должен быть в курсе. Вновь и вновь «обеспокоенная общественность» пытается выяснить, каково мнение премьера по тому или иному вопросу российской истории, философии, культурного явления. Интернет-пользователей заботит отношение Путина к Ктулху, футбольных фанатов — перевод стрелок часов, либеральных журналистов — слезы Путина на Манежной площади или судьба Pussy Riot.

И вариант ответа «не в моей компетенции» или там «не знаю, о чем Вы говорите» для Путина абсолютно невозможен.

Следует отметить, что премьер и сам охотно играет во всеведение: то пространно рассуждает о роли Сталина в истории, то дает практические советы Илье Глазунова на предмет длины мечей у святых. Являемый дилентантизм в худшем случае воспринимается, как свидетельство того, что премьер — человек ограниченный, в лучшем — как свидетельство близости народу и при этом стремление разбираться во всем.

Впрочем, дело скорее в том, что в выстроенной при Владимире Путина политической системе — с единым центром принятия решений, и иные «центры удовольствий» переместились туда же.

Спросить больше не с кого и не у кого. Ровно как у пиарщиков Путина в минувшую кампанию — «если не Путин, то кто?» Ответ «специалисты» или «те, кому положено» публику очевидно не удовлетворяет: за все вопросы должен отвечать самый старший человек в стране.