Три участницы группы Pussy Riot, которые сейчас сидят в московской тюрьме, ожидая апелляционного процесса по их делу, дали эксклюзивное интервью Натали Доливо. Они говорят, что как никогда решительно настроены на сопротивление.

Надежда Толоконникова: «Никаких сожалений»

ELLE: Как вам живется в тюрьме?

Надежда Толоконникова: Как в монастыре. Я всегда мечтала провести часть жизни в таких аскетических условиях, и поэтому не плачу и никого не виню. Я счастлива, учусь познавать себя и работать над собой.

— Как вы отреагировали на полученную вами огромную поддержку?

— У меня нет ни телевизора, ни газет. О том, что происходит снаружи, мне остается только догадываться. Ну и наши адвокаты рассказывают нам последние новости. Я вижу, что каждый день поддержка становится все сильнее. Я вижу, что система подтачивает и бьет сама себя. Наш процесс, в частности, служит тому доказательством. Даже несмотря на всю эту пропаганду СМИ путинской системы, все больше и больше россиян перестают верить в это государство и начинают прислушиваться к нам, активистам и протестующим.

— Как ваше состояние духа?

— Мы всегда сохраняем оптимизм и позитивный настрой. Никаких сожалений или раскаяния. Мне как никогда хочется быть активной и действовать. Когда людям больше нечего терять, им остается только быть оптимистами. Нас подняли на крайний уровень оптимизма! Им не удалось скрыть и задушить наше дело. Обычно российская государственная система делает все, чтобы общественные инициативы прошли незамеченными. У Pussy Riot получилось сломить этот заслон.

— Что вы думаете о заявлении премьер-министра Дмитрия Медведева, который в частном порядке выступил за ваше освобождение?

— Мнение Медведева в этом деле ничего не значит.

— Чем вы занимаетесь в камере?

— Я пишу о политике, идеологии, обществе, религии, тюрьме… Если у вас есть голова и мозги, то все тут будет нормально.

— А что, по-вашему, будет потом?

— Потом? Время покажет.

Екатерина Самуцевич: «Мы продолжим…»

ELLE: Как вам живется в тюрьме?

Екатерина Самуцевич: Нормально. Жизнь идет своим чередом. Сейчас мы дожидаемся апелляционного процесса, который начинается 1 октября. Хотя мне и не кажется, что это что-то изменит. Я почти уверена, что потом нас отправят в колонию.
— Как вы отреагировали на полученную вами огромную поддержку?

— Мне кажется, что наша акция в Храме Христа Спасителя и то, что за ней последовало, показали истинное лицо путинской власти. И продемонстрировали предвзятость патриарха Кирилла, который использовал свой статус в политических и предвыборных целях.

— Что вы думаете о заявлении премьер-министра Дмитрия Медведева, который в частном порядке выступил за ваше освобождение?

— Я не принимаю всерьез то, о чем говорит Медведев. Мне, кажется, что все эти слова – всего лишь видимость смягчения позиции по нашему делу. Показная мягкость. Но у этих слов — нет никакой реальной силы.

— А что, по-вашему, будет потом?

— Думаю, что в колонии мы будем работать. Мы не сможем заниматься искусством или творчеством. Сложно сказать, как сложится будущее. Но мы, разумеется, продолжим акции в протестном искусстве. Мы будем делать это в зависимости от времени и ситуации.

Мария Алехина: «Я веду тюремный дневник»

ELLE: Как вам живется в тюрьме?

Мария Алехина: Существуют определенные трудности в повседневной жизни, и пусть все это не слишком приятно, тюрьма все же стала для меня интересным опытом. Самое тяжелое для меня — это невозможность выразить себя, невозможность действовать.
— Как вы отреагировали на полученную вами огромную поддержку?

— Нет объективных данных о настроениях и общественном мнении страны. Мои выводы, возможно, наивны, но мне кажется, что общество меняется. Что наше положение и события вокруг нашего дела позволят переоценить основополагающие ценности нашего общества и углубить социальную проблематику. Наше дело прекрасно отражает то, что каждый день происходит в России.

— Чем вы занимаетесь в камере?

— По большей части я читаю «О революции» Ханны Арендт. И думаю о свиданиях с близкими, которые сейчас случаются редко, что для меня очень тяжело.

— Что вы думаете о заявлении премьер-министра Дмитрия Медведева, который в частном порядке выступил за ваше освобождение?

— Слова Медведева не внушают мне оптимизма. Возьмем, например, случай оппозиционерки Таисии Осиповой: когда Медведев обратил внимание на это дело и попросил для нее снисхождения, это дало обратный результат. Таисию отправили в тюрьму на восемь лет, хотя дело явно было сфабриковано.

— А что, по-вашему, будет потом?

— Тюрьма способствует развитию. Я надеюсь продолжить учебу заочно и делаю заметки о происходящем. Я веду тюремный дневник. О будущем говорить сложно. Поживем — увидим.