«Ко мне в кабинет уголовного розыска зашел студент, мне он понравился и стал внештатником Путиным. Сегодня он вновь действующий. Пожалуй, я один знаю, отчего он носит часы на левой руке. Мне кажется, что сегодня — 37 лет спустя — это выглядит символично», — такую историю рассказал «Фонтанке» полковник милиции в отставке Александр Козлик.

Это было тогда, когда большинство читателей еще не родилось. Это было в самый расцвет советской власти. Я работал в уголовном розыске 1-го отделения милиции Октябрьского РОВД и каждый день шел на улицу Якубовича. Заодно я учился на вечернем отделении юридического факультета ЛГУ имени А. А. Жданова, а со мной за партой сидел самбист Юрка Виноградов.

Вот он и попросил меня взять на стажировку своего приятеля по татами. Юра мне его охарактеризовал как смелого парня: мол, если что, в притоне не подведет. Так, с его слов, его кореш заступился за женщину где-то в центре, да так, что воткнул ее сожителя головой в асфальт. После чего избитая дама набросилась на защитника и чуть не порвала ему свитер… Тогда нет проблем – заходи.

Ранней весной 1975 года ко мне в кабинет сыска и зашел студент по имени Володя. Скромный, но не тихоня, одетый бедновато, но опрятно, худой, но жилистый, небольшого роста, но не коротышка.

Стал его знакомить с процедурой возбуждения уголовных дел, листал ему оперативные дела. Разумеется, общую часть, где нет агентурки. Он присутствовал при моих беседах с задержанными. Не сочувствовал им, но и не злорадствовал. Пару раз мы выходили с ним на место происшествия. Он спрашивал, я отвечал. Я узнал, что он из простой семьи, отец — работяга. Пару раз звонил ему домой, разговаривал с мамой.

Чуть не забыл – и тогда Путин носил часы на правой руке. Я спросил. Он пошутил: «Хочу стать вагоновожатым, а они левой рукой ведут трамвай, а слева магнит».

Практика — штука формальная и короткая. Через две недели все закончилось, но он попросил меня оформить его внештатным сотрудником уголовного розыска. Нет проблем. Две фото, характеристику ему написал, как положено: «беспощаден к врагам рейха, отличный семьянин». Но больше я его в розыске не видел. То у него тренировки, то учеба.

Мне по шее слегка дали за то, что у меня «мертвые души» числятся, а когда нужна общественность на облаву по подвалам, так никого. Обвинили чуть ли не в том, что я с Путина бутылку получил.

Пару раз мы с ним случайно встречались. Он мне рассказал, что идет работать в военную прокуратуру следователем, а Виноградов съязвил, что врет. Не в прокуратуру, а в КГБ. Без обид.

В 1996 году я его встретил на Невском, когда он уже был замом у Собчака. Я — ответственный от руководства Центрального РУВД, он – Путин. Он разулыбался, мы обнялись.

Больше я его так близко не видел. Я стал заслуженным юристом, в 2010 году был обвинен в пособничестве рейдерам, сегодня дело идет к реабилитации. Юрка Виноградов плохо кончил – работал в органах, потом сел на восемь лет, спился. Некоторые из тех, кто командовал нами в Октябрьском РОВД в те времена, пострадали после самоубийства легендарного министра МВД Щелокова. От Брежнева остался ностальгический застой, а Путин в 2011 году вывел Россию на стабильные высоты.

Как-то я прочитал в интервью самого Владимира Владимировича, что «я тогда учился на третьем, кажется, курсе». Президент вспоминал, как его мама выиграла лотерейный билет с «запорожцем». А вот мне кажется, что водить машину он стал в 1975 году, когда он учился на пятом курсе и проходил практику в розыске. А удостоверение внештатника нужно было, чтоб гаишники лишний раз не цеплялись. Я понимаю, мне даже приятно. Значит, и я капельку, но помог ему стать настоящим вагоновожатым.