Столица Северного Кавказа, получившая такой статус от легендарного Ермолова в 1822 году, Ставрополь встречает приезжих памятником дореволюционному ставропольскому генерал-губернатору Николаю Егоровичу Никифораки. Возглавлявший с 1887 года по 1904 год Ставропольскую губернию и превративший ее в «цветущий край» бронзовый государственный деятель возвышается над небольшой площадью, напротив выхода из железнодорожного вокзала. Вокзал довольно большой, здание дореволюционной постройки очень красиво. Но оно почти пустое. Ставрополь — железнодорожный тупик. Пара электричек и пара московских поездов – вот и все. Раньше еще шло пассажирское движение в столицу Калмыкии Элисту, но прекратилось. Элиста с центром России теперь связана более коротким путем, а местные поезда оказались нерентабельными.

От привокзальной площади Ставрополя начинается проспект Карла Маркса, идущий вверх к центру города. Начинается проспект советской постройки многоквартирными домами. Над первым этажом выходящей фасадом к вокзалу двенадцатиэтажки, броская надпись: «Казачий центр». Первым делом направляюсь туда.

В основании жилого дома, там, где обычно находится гастроном, расположилось управление реестрового Терского войскового казачьего общества, существующего как государственная структура.

Кроме управы там расположены музей, редакция газеты «Казачий Терек» и антикварный магазин. Однако мне не повезло. В день моего визита в «Казачьем центре» наличествовал только дежурный. Лишь антикварный магазин, с отдельным входом работал. Сидящий за прилавком молодой казак-продавец в момент моего прихода слушал негромко звучащие песни в исполнении Государственного Кубанского казачьего хора под управлением Захарченко. К чести работника прилавка, надо сказать, что слушал он не захарченковские «продукты», типа «Вот так, вот так, казак без веры не казак», а что-то древнее, былинно-историческое. То, что «Хор Захарченко» в полузакрытом режиме иногда поет для гурманов казачьей культуры.

За неимением других собеседников, пытаюсь расспросить продавца о положении дел в крае и в казачьем движении Ставрополья. Но молодой человек от разговора уклонился. В частности ничего внятного не сказал он в ответ на вопрос: «Почему терские «реестровики» «закрыли тему» геноцида терского казачества периода 1990-х, почему этом не говорят и не пишут в своей газете с 2006 года, когда на встрече с Путиным в станице Вешенской атаман ТКВ Василий Бондарев поднимал тему «Терской Голгофы?».

Молодой продавец после длительно молчания с натугой выдавил фразу, что «терские казаки — братья чеченцев и ингушей». На просьбу пояснить современное положение дел на Ставрополье, он вновь промолчал.

Впрочем, вскоре нашу беседу вскоре прервал подъехавший на дорогой иномарке казак-бизнесмен. Антикварный магазин, помимо торговли, выполняет и другие услуги, к примеру, посредническую помощь в заказе и ремонте элементов традиционной одежды и амуниции. Бизнесмен Алексей приехал, чтобы предать мастеру в ремонт ножны от современного, кизлярского производства, кинжала. В его офисе был небольшой пожар и лежавший в ящике стола казачий атрибут пострадал: деревянная часть ножен обуглилась и требовала замены.

Узнав, что автор данных записок является журналистом, ученым-обществоведом и этническим терским казаком, но, довольствуясь ролью стороннего наблюдателя, сознательно не участвует в казачьем движении, — Алексей сильно возмутился и обратил ко мне гневную речь, примерно такого содержания:

— Как можно быть в стороне? Сейчас, когда начинается возрождение казачества, умные люди нужны как никогда. Нужно создавать новую казачью идеологию, каждый идейный казак обязан сплотить вокруг себя тридцать неидейных и на Кавказе скоро будет новый расцвет казачества.

На мою просьбу прояснить, в чем основания столь оптимистичных предположений, Алексей сказал примерно так: «…власть поворачивается лицом к казачеству, выделяется тридцать миллиардов рублей», и вообще «…все скоро сильно изменится», а «…все казаки с образованием обязаны начать работу по духовному возрождению казачества, тем более что «власть повернулась лицом» и «деньги выделяются»».

Алесей в своей речи был напорист и экспрессивен, Попытка уточнить, что разговоры о «повороте власти лицом», я слышу уже 21 год, для меня не удалась. Возмущенно-патетическую речь прервать было невозможно. Однако, улучив момент, я все же задал казачьему бизнесмену те вопросы, на которые не стал отвечать молодой продавец. Алексей ответил: «Проблемы есть, были и ошибки, но…», — затем снова начал говорить о «повороте власти лицом» и «выделенных миллиардах».

Сославшись на нехватку времени, что было правдой, я попрощавшаяся и покинул антикварную лавку. «Казачьего центра» и пошел осматривать Ставрополь.

От памятника губернатору Никифораки начинается «проспект Маркса». Посреди проспекта проходит обрамленный высокими деревьями тенистый бульвар, тщательно ухоженный, с клумбами, цветниками и лавочками. Пребывая в размышлениях и задумчивости после посещения «Казачьего центра» я решил прогуляться по бульвару, хотя но для этого пришлось идти снизу вверх, в гору. Было это несколько тяжеловато, но зато позволило постепенно «вживаться» в жизнь бывшей губернской столицы.

Прежде всего поразило, именно поразило, обилие славянских лиц. Казалось, что я не на Кавказе, а где-нибудь на Русском Севере. Ставропольчане спокойны, раскованы, доброжелательны. Нигде не было видно кавказского демонстрирования «сжатой внутренней пружины».

В этом Ставрополь резко контрастировал даже с недалеко лежащим Невинномысском, а особенно с Пятигорском и другими городами группы Кавминвод.

Впрочем о том, что ситуация в городе не столь безмятежна, напоминали афишные тумбы. Поверху каждой бежала светодиодная «бегущая строка». Двигающиеся желтые огоньки информировали о разных городских новостях, но через равные промежутки времени постоянно высвечивали фразу: «ГУВД Ставропольского края предупреждает жителей о террористической опасности. Просьба обращать внимание на подозрительные предметы».

Афишные тумбы в городе расставлены довольно часто, так что светящееся предупреждение о «террористической опасности» сопровождало меня постоянно.

Помимо обилия славянских лиц, Ставрополь

удивляет приезжего и подчеркнуто русско-патриотическим оформлением. В частности, памятниками. Проспект Карла Маркса начинается памятником губернатору Никифораки. Далее, прямо на бульваре установлен бюст «грозы Кавказа» Ермолова. Далее и немного в сторону виден Александр Пушкин сидящий на стуле закинув ногу за ногу. Еще немного далее видна девятнадцатого века Триумфальная арка, более известная как «Тифлисские ворота». Над аркой развевался желто-белый флаг Ставропольского края.

Проспект Карла Маркса уперся в улицу Октябрьской революции. В стороне, на фоне строящегося собора были видны бетонные красноармейцы в буденовках: памятник героям революции. К ним я не иду, сворачиваю направо и иду к центральной улице Дзержинского.

Выйдя на нее увидел метров стилизованную под каменный утес стелу со стоящим наверху ангелом. Нелепое соединение позднесоветской монументалистики с новым православным официозом было аляповатым и безвкусным, но до уровня Церетели явно недотягивало.

Перед центральной площадью Ленина обнаружилось монументальное здание

краеведческого музея имени Прозрителева. Над входом висел баннер извещавший, что в музее идет юбилейная выставка посвященная двухсотлетию губернского статуса Ставрополя. Но в день моего визита, как назло был выходной и посетить музей мне было не дано. Через дорогу от музея стоял памятник Лермонтову в развевающейся шинели.

В торце музея обнаружился местный офис компартии. Вход в него был обильно обклеен полинявшими красными предвыборными плакатами, что свидетельствовало об активной и живой политической жизни в городе. Об этом же говорил и обнаруженный мною у входа в городской парк довольно большой, около двадцати человек пикет «Партии жизни». Люди стояли с баннерами, флагами, раздавали листовки.

Почти напротив пикета находилось дореволюционное явно учебное здание с примечательно-патриотической мемориальной доской: «Ольгинская женская гимназия. Памятник истории и культуры. Здесь с 1902 по 1907 училась сестра милосердия, кавалер офицерского ордена Св. Георгия Победоносца Римма Михайловна Иванова».

Впрочем, от гимназии мне пришлось уже прекращать неспешную прогулку и быстро двигаться к автовокзалу, откуда предстояла поездка в столицу Калмыкии Элисту.

Вскоре микроавтобс уже вез меня в сторону калмыцкой границы. За окном оставались города Ставрополь, Ипатово, Дивное. Мой попутчик посоветовал перед границей с Калмыкией пристегнуть привязной ремень (все сиденья микроавтобуса были ими снабжены). По его словам полицейский пост на границе с Калмыкией постоянно придирается к пассажирам: «Тут недавно был такой случай. Человек менял паспорт по возрасту, документы сдал заранее, и паспорт ему сделали до фактической даты 45-летия. Так вот из-за этого его паспорт посчитали недействительным.

А за непристегнутый ремень тут без разговоров выписывают штраф в 500 рублей, причем платит пассажир». Слова попутчика вскоре получили подтверждение. Сначала шофер остановил автобус, велел всем пристегнуться, а потом, приподнявшись с сиденья, лично убедился в выполнении пассажирами приказа. Вскоре, уже на самом, довольно сильно укрепленном посту полицейский в белой рубашке влез в салон, так же внимательно осмотрел пристегнутость едущих и потом дал добро на движение.

На калмыцкой территории первым селом было Привольное, встретившее нас православным поклонным крестом у дороги. Но на окраине следующего населенного пункта уже белела буддийская ступа.