Писательский дневник: лишние люди

Подростки отказываются жить в нашем с вами мире. Они уходят, взявшись за руки, в иные веси, а мы глубокомысленно гадаем: почему?!

Да потому что они не чувствуют, что нужны нам, взрослым. Не находят себе места в этой, обустроенной нами так, что нам самим тошно, жизни. Не хотят быть похожими на нас, живущих по законам лжи и фарисейства.

Психологи, политологи, социологи объясняют вспышки суицидов среди молодых традиционно: неразделенной любовью, конфликтами с родителями и сверстниками, страхом перед будущим, одиночеством. Но у кого не было безответной любви в 15-16 лет?! Тем более — конфликтов!

Страх перед будущим? Плохо себе представляю ребенка, который так боится будущего (которое для него совершенно абстрактно), что в один ужасный момент поднимается на крышу и сигает с неё вниз головой…

Боится наказания? Помилуйте, в наше время тоже наказывали и требовали, а дома за двойки на уроках или за плохое поведение отлучали от телевизора или других развлечений. И что, мы повально кидались из окна, лезли в петлю? Не было этого.

А нынче запретили родители за провинности выходить в интернет — изверги. Спросили учителя за прогулы школьных занятий — садисты. Не купили новый телефон, засадили за уроки — жестокое обращение. В ответ — протест, явно не адекватный мере воспитательного воздействия.

Причины такой преувеличенной до крайности реакции ребёнка даже на вполне справедливые требования, не говоря уж о действительных обидах, конфликтах, насмешках, унижениях, я вижу, во-первых, в состоянии общества, во-вторых, в отсутствии любви.

Хотя они тесно переплетены между собой. За минувшие двадцать лет родителей разлучили со своими детьми. Усиленно внушая и пропагандируя первичную ценность успешности и материального благополучия, взрослых отвлекли от семейных ценностей, духовного и душевного общения как между собой, так и с детьми.

Вы пашИте, дорогие, на дядю, рвите жилы, чтобы ваши детки и вы сами были не хуже других. А не хуже — это чтобы шмотки, чтобы телевизор, чтобы компьютер, чтобы жилье, чтобы иномарка, чтобы на отдых за границу, и так далее, и так далее. А ребенок, чаще всего — ЕДИНСТВЕННЫЙ, — предоставлен… обществу. Которое очень за него радеет. Ну очень.

Модернизирует и реформирует систему образования, от которого остался один пшик. Не надо ни читать, ни писать, просто «налей воды», то бишь научись пустопорожней болтовне ни о чём — и успех тебе обеспечен. Заполняет досуг порнографией и пошлостью по телевизору, в интернете, клубах и дискотеках. Рано приобщает к взрослым порокам: питию, курению, наркотикам, изображая их привлекательными и запретными до… поры до времени. Мол, вырастешь, малыш, и всё это будет можно. И вовсю отстаивает права ребенка на счастливое детство. Вплоть до ювенальной юстиции.

Позвони, дитятко, по телефону доверия — и пожалуйся тёте на маму с папой, а мы их а-та-та. Накажем. Не терпите, ребятки, жестокое обращение с собой, а сообщите куда следует. И справедливость восторжествует. Недавно удалось познакомиться с брошюрой, изданной специально для подростков, просвещающей их на предмет их прав и обязанностей.

Вы имеете право протестовать против несправедливого обращения или критики, гласит один из пунктов. Как протестовать — не сказано. Не обращать внимания на советы окружающих и следовать своим собственным. Иметь свои собственные, КАКИЕ УГОДНО, чувства, независимо от того, понимают ли их окружающие. И так далее.

По поводу обязанностей брошюра рекомендует следующее: вы никогда НЕ ОБЯЗАНЫ: быть безупречным; извиняться за то, что вы были сами собой; выбиваться из сил РАДИ ДРУГИХ; чувствовать себя виноватым за свои ЖЕЛАНИЯ; делать больше, чем вам позволяет время; отдавать что-то, что вам на самом деле отдавать не хочется; отказываться от своего «я» РАДИ ЧЕГО БЫ ТО НИ БЫЛО или КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО… Вот такие обязанности.

Обязанностей по сути нет. Только права. Всё могла бы искупить родительская любовь. Но семейные связи порушены. Мы мало проводим времени со своим ребенком, нам некогда поговорить с ним, приласкать, заглянуть в глаза. Мы ничего о нём не знаем. Родители, чьи дети шагнули в вечность, понятия не имеют, почему они это сделали, что так угнетало их чад, с каким грузом они не справились и ушли из жизни.

Ну, да, запретили включать компьютер. Ах, да, учительница оставляла его после уроков. Да как же, девочка изменила, ушла с другим. Хватаются хоть за какой-нибудь повод, чтобы прояснить самим себе: как такое могло получиться?! А ясно одно: дети чувствуют себя лишними людьми. Когда-то в литературе было такое понятие. Мы учили в школе, что Онегин, Печорин, Базаров, Чацкий — лишние люди: они опередили самоё общество, образованны и начитанны, умны и скептичны, не видят достойного для себя будущего, не верят в любовь и чистые отношения.

Наши дети опередили нас. Они прекрасно ориентируются в виртуальном пространстве, такие юркие электроники с недоразвитой душой. Общество и мы её недоразвили, недовоспитали. Поэтому они и не задумываются о ней, с улыбкой устремляясь в последний полет с крыши…

Недавно смотрела по ТВ передачу о человекообразных обезьянах. Оказывается, некоторые виды до семи-восьми лет буквально за руку водят своего детёныша, научая его жить: ходить, сидеть, лазать по деревьям, кормиться, общаться с сородичами, проявлять смекалку и сноровку — обезьяныш ничего не умеет отродясь! Его всему надо учить! А мы до трёх лет худо ли бедно подняли ребёнка — и бросили: скорее на работу, вкалывать, дяде прибыль приносить, а себе добывать на пропитание.

А это ведь — человек! Мало научить его ходить и есть, надо ум развивать, душу! Надо быть рядом до тех пор, пока не повзрослеет, не поумнеет, душу свою не почувствует, не уверует в Бога! В многодетных семьях дореволюционной России ребенок практически не оставался один, бабушки-дедушки, мать, братья-сестры были рядом, учили жизни, укладу, традициям.

А нынче где бабушки-дедушки? Нет их. Они тоже заняты. Их тоже оторвали от детей, от внуков. И тоже разучили любить. Они живут своей жизнью, пока не приходят старость и немощь, но любви, родственных связей уже нет.

Вот обращается к нам в редакцию преклонных лет старушка с просьбой усовестить дочь. В своё время женщина, уйдя на пенсию, вышла второй раз замуж и уехала в другой город. Миновали годы, супруг скончался, а его взрослые дети попросили бабулю покинуть помещение, которое было собственностью мужа, приобретенной еще до женитьбы на нашей Александре Павловне.

Жилье досталось наследникам, бабуля вернулась к дочери, а квартиры нет: она давно продана. Дочь с семьёй обрели другое жильё, где бабуля не прописана. Она претендует на долю в старой квартире, но надо подавать в суд, доказывать своё право на квадратные метры, которые давно занимают чужие люди.

Но чужой, лишней бабушка стала и для дочери. Она не впускает ее в свой дом. И бабуля поселяется на… лестничной площадке у старой квартиры. И живёт в подъезде уже вторую зиму: день сидит в кресле, добытом на свалке, ночью расстилает лежанку на полу, у батареи, чтобы не замерзнуть.

Соседи сопротивляются, но выгнать бабку на улицу не решаются. На девятом десятке лет старухе негде поесть, умыться, сходить в туалет. Она является в редакцию убогая и больная, грязная и жалкая. Благо она получает пенсию и кое-как существует. В дом для инвалидов и престарелых идти — отказывается! Считает более достойным такое вот «независимое» прозябание. И надеется пронять дочь, которая твёрдо и каменно отказывается даже видеться с нею.

В семье — дети. Любит ли их мать, спокойно укладывающаяся спать в тёплую постель, когда ее собственная мать спит на лестничной площадке? Какое будущее ждёт эту женщину, презревшую свои дочерние чувства и обязанности? Наверное, она тоже прониклась своим правом «НЕ отказываться от своего «я» РАДИ ЧЕГО БЫ ТО НИ БЫЛО или КОГО БЫ ТО НИ БЫЛО…» К кому пойдут её дети, когда им станет плохо? Доверятся ли они такой матери, которая и свою мать выгнала из дома? Нет любви, а без любви, как без Бога, всё дозволено…

Еще одна жертва бесчувствия — постоянная обитательница ночлежного дома. Интеллигентная женщина, бывший врач, спасшая в своей жизни не одного пациента, приехала с дочерью и внучкой с Урала, обменяв свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную в Черноземье. А потом дочь заявила: ты мешаешь мне устроить личную жизнь, иди куда хочешь. Так старая женщина оказалась в ночлежке, вместе с бомжами и алкоголиками, весь день проводя на улице: ведь в ночлежке можно находиться только с вечера до утра.

Судьба другой бабушки — Тамары Жегаловой — сложилась удачнее. В Ташкенте она вела богемный образ жизни, занимала высокие должности, а выйдя на пенсию, оказалась в одиночестве. Дочь её уехала в Израиль — и прекратила всякие сношения с матерью. А сын перебрался в Россию. Но вытребовал маменьку к себе вместе с деньгами за квартиру. А получив желаемое, отправил бабушку на улицу.

Она уехала в Москву, несколько лет (!) жила на вокзале, пока ее не отправили в центр временного размещения поближе к месту жительства сына. А потом перевели в центр реабилитации пожилых людей и инвалидов для заслуженных ветеранов, где она наконец обрела покой и приличные условия проживания. Но с детьми и внуками никогда больше не виделась.

Уверена, что никто из этой семьи счастлив не был и не будет. А внуки обязательно отыграются на родителях за такое пренебрежение к бабушке.

Только любовью спасается человек. Без любви он сникает и становится лишним, никому не нужным. Механистическому равнодушному обществу тем более не нужен человек, ему нужен работник, обслуживающий — при повальном оказании услуг во всех сферах — персонал.

До выборов нового-старого президента всю Россию трясло от предчувствия революционных перемен. После выборов вновь станет вопрос о человеке, о его душе. И вряд ли перемены будут столь революционны, что дойдёт дело до нравственности, семьи, любви, веры. Остается уповать на Бога: но как ему спасать нас, когда мы не любим своих детей и родителей!

Бог есть любовь, но дети не знают, не чувствуют этого: они уходят раньше, чем поймут это, чем повзрослеют. Чтобы не стать похожими на нас, погрязших в суете и ничего не понимающих в настоящей жизни…