29-летняя Зара Муртазалиева провела восемь лет жизни за решеткой. Она совсем недавно вышла из тюремной колонии ИК-13 в Потьме (Мордовия) — сохранившегося по сей день реликта сталинского ГУЛАГа. А сейчас, сидя на кухне московской квартиры, низким голосом рассказывает свою историю.

В 2003 году Зара приехала в Москву из родной Чечни, чтобы учиться. Она поступила в университет на вечернее отделение, а днем работала в страховой компании. Как верующая мусульманка она регулярно ходила в мечеть на Проспекте мира, где подружилась с молодыми русскими девушками Анной Куликовой и Дарьей Вороновой, недавно принявшими ислам. В скором времени ее подруги представили ее влиятельному милиционеру, сотруднику отдела по борьбе с организованной преступностью Саиду Ахмаеву. Она искала жилье, и Саид предложил ей бесплатную комнату в общежитии Министерства внутренних дел. Девушка не раздумывая воспользовалась этой возможностью.

Несколько месяцев спустя, 4 марта 2004 года, ее задержали. Сначала она думала, что все обойдется простой проверкой документов. В те времена в Чечне еще бушевала война. О чеченцах отзывались не лучшим образом. Милиция останавливала всех людей подозрительной наружности, а население видело в каждом кавказце потенциального террориста. В Москве прогремело несколько кровопролитных терактов, все были на взводе. Люди жили в страхе «черных вдов», чеченок, которые потеряли на войне мужа или брата и были готовы взорвать посреди толпы пояса со взрывчаткой.

Заре все это было прекрасно известно. Она сменила традиционный платок и длинную юбку, которые выдавали ее столь «позорные» корни, на более современную одежду. По дороге в отделение на проспекте Вернадского она не особенно волновалась: ей было не в чем себя упрекнуть.

Допрос начался со взятия отпечатков пальцев. Зара попросила разрешения сходить в туалет, чтобы вымыть руки. Но когда она вернулась, ее сумочка удвоилась в размерах. В этот самый момент начался обыск. Милиционеры достали из сумки 186 граммов тротила.

Ловушка захлопнулась. Она узнала, что две ее русские подруги донесли на нее и назвали ее вербовщицей террористической сети. Она надеялась, что ее друг милиционер сможет защитить ее, но тот буквально испарился. Позднее ей стало известно, что после ее задержания он получил повышение и является организатором всего этого дела. В обвинительном заключении была обозначена подготовка теракта в неустановленное время и с неустановленным числом сообщников. Совершенно обыкновенные фотографии торгового центра «Охотный ряд», который обвиняемая, якобы, собиралась взорвать, были представлены в качестве вещественных доказательств.

Единственной весомой уликой в деле стала эта взрывчатка, происхождение которой так и не было установлено… И не без причины, потому что вся она бесследно улетучилась… По официальной версии, она была израсходована на анализы во время следствия. В день процесса ее русские подруги отказались от своих показаний. Но судья Марина Комарова отмела их аргументы небрежным движением руки. В конечном итоге Зару Муртазалиеву признали виновной в подготовке теракта. Приговор: восемь лет тюрьмы.

Это дело вызвало возмущение российских правозащитников, которые включили Зару в список политических заключенных, переданный бывшему президенту Дмитрию Медведеву в 2011 году. Зоя Светова была одной из немногих, кто навещал ее в ИК-13. Два-три раза в год она отправлялась в колонию, чтобы поддержать узницу. «Дело было полностью сфабриковано», — уверена она. Она рассказывает об этом в книге «Признать невиновного виновным» (выходит во Франции 3 октября под названием Les innocents seront coupables).

Зара отсидела весь срок в женской колонии в Потьме в 450 километрах к востоку от Москвы. В этом депрессивном регионе, где царит алкоголизм, расположены 18 тюрем. «Самое тяжелое — это жестокость охраны. Они бьют вас за любой ответ, оскорбляют вас, унижают. У них развязаны руки, потому что они никому не подотчетны», — говорит она.

Лучшим событием за все это время стал визит делегации комитета против пыток Совета Европы в 2005 году. «Начальство сразу предупредило нас: «Если пожалуетесь — отправитесь в карцер», — вспоминает Зара. В день визита тюрьму превратили в «потемкинскую деревню» со скатертями и салфетками, приличной едой и покрашенными камерами. Появление делегации придало заключенным отваги, и они рассказали о побоях, плохом медицинском уходе и о том, что зимой и летом их неизменно заставляли носить огромные сапоги 43 размера (вероятно, чтобы тем самым создать препятствия для побега). «Этот визит оказался для нас очень полезным. После этого бить стали меньше, а сапоги исчезли. Зимой нам разрешили носить наши пальто, хотя раньше это было запрещено», — продолжает она.

«Жить и забыть», — механически отвечает она на вопрос о том, что собирается делать в дальнейшем. Проблема реабилитации не дает ей покоя. «В России это маловероятно, учитывая состояние судебной системы», — вздыхает она. Сейчас все ее надежды связаны с Европейским судом по правам человека, где дожидается рассмотрения ее дело. После вхождения России в Совет Европы в 1998 году судьи из Страсбурга рассмотрели 40 тысяч исков из этой страны.