В нашей стране всегда был спорт простой и спорт статусный. Что, впрочем, иногда приносило свои плоды. Президент Ельцин играл в теннис. И в теннис играли все. Вспомните, какие в те годы были наши сборные, что мужская, что женская.

Президент Путин человек спортивный, в принципе. Но вот дзюдо в народные виды спорта не выбился, в отличие от хоккея. Как только Владимир Владимирович появился в хоккейной форме, да еще и рассказал, что тренируется чуть ли не каждую ночь — хоккей, и без того суперпопулярный, начал стремительно набирать обороты.

Игроки-любители с радостью приняли эту новость: «Вдруг и нам чего обломится!». Радовались напрасно. Произошло то, что всегда бывает, когда все делают равнение на правителя. На катки валом повалили люди из наркоконтролей, УФСИнов, УБЭпов, налоговых… Все сразу захотели играть в хоккей. И всем понадобился лед. А искусственный лед в Москве (это знает каждый хоккеист-любитель), во-первых, дорогой, а во-вторых, его не хватает.

Но мы уже решили создавать свою команду. Собрали мужиков, а вот лед удается арендовать только два раза в неделю — да и то по половинке поля. Думали, ерунда. Главное — коллектив и тренер. И то, и другое у нас на зависть остальным. Но в марте все ж-таки начали задумываться о «своем» — целом — льде.

И тут мнения, может быть, в первый раз разделились. Одни, которых было подавляющее большинство, считали, что надо просто дать на лапу. Другие, то есть я, полагали, что берут не все, и если кого-то заинтересовать, то, может, что и выйдет.

Я решил заинтересовать местные власти. Как это может быть неинтересным — муниципальная команда, которая за все платит сама? Начал действовать, то есть последовательно обходить кабинеты начальников в родном Отрадном. В управе мне уже на пороге дежурный полицейский велел идти в муниципалитет. А то в управе люди серьезными делами занимаются.

Пошел. И действительно, там нашелся такой легкомысленный отдел — физкультуры. Только закрытый. Ответ охранника стандартный: сотрудники на территории. «На территории» сотрудники были неделю, пока я все же не выловил одного. Рассказал, объяснил. Вроде, как мне показалось, даже заинтересовал. Но сотруднику, видимо, так не показалось, и он без обиняков объяснил мне, где он видел меня, хоккей и президента. Его речь звучала примерно так: «С меня за хоккей не спрашивают. С меня спрашивают за то, что бы через неделю на “веселых стартах” пробежало три семьи. И ты, если такой сторонник здорового образа жизни, лучше дай мне свой паспорт — ну типа вроде как ты бегал, — а за тебя пробегут».

Поняв, что надо брать выше, я записался на прием к депутату от моего же Отрадного. Серьезный человек, опытный, из «Единой России». Придя в назначенный срок, даже немного растерялся — за столом депутат, рядом помощник, в углу стенографистка. Говорю:

— Уважаемый депутат Валерий Алексеевич, мы тут с мужиками, жителями Отрадного, решили создать хоккейную команду.

— Отлично!

— Так вот и Путин поддерживает.

— Очень хорошо!

— Вам и вкладываться не надо, мы за все платим сами.

— Отлично!

— Так поддержите.

— Поддерживаю. Только ты зря сюда пришел. Иди в муниципалитет.

— Был.

— Не у того. Иди к начальнику, мы позвоним.

Пошел к начальнику. Точнее к начальнице — главе муниципалитета Елене Ивановне. Объяснил, рассказал, заинтересовал. В общем, за три месяца мы с Еленой Иванной стали друзьями. И письмо директору катка написали, и договор о сотрудничестве заключили.

Вроде бы ура! Лед наш. Свои полтора часа.

Но следующая плановая встреча с директором катка уже немного озадачила. Он честно сказал, что свободного льда у него нет. Спросил, где мы сейчас катаемся и сколько платим. Оказалось, что за половину льда его катка мы платим полную стоимость, то есть и за себя, и за второю команду. Что тут началось! Директор бегал по кабинету, орал, что он знает о такой практике по всей Москве и может назвать десяток команд, скупающих лед и перепродающих его потом таким идиотам, как мы. Но вот на своем катке такого крысятничества он не потерпит и весь лед вообще отдаст нам. Правда, не уточнил, какой именно.

Тут нельзя не упомянуть еще об одной существенной детали: наша «вторая половина» тоже, как выяснилось, ни при чем. Потому как и они этот лед арендуют не у катка, а у некой третьей организации, которая выкупила его лет шесть назад, и название ее уже вспомнить никто не может или не хочет. То есть они называют сумму, и ребята раз в месяц ее заносят. В итоге понять, кто, сколько и за что платит, просто нереально.

Через три дня я поехал к директору, взяв с собой для верности свою Елену Иванну. Говорили они вдвоем, отправив меня в машину. Через 20 минут Елена Иванна вылетела из кабинета, на ходу бросив скорее себе, чем мне: «Куда ж я влезла». А чуть успокоившись, рассказала. Оказывается, праведный гнев директора оказался театральным представлением, потому как выгнать, по его же словам, крысятников он не может. Ему их крыша посоветовала успокоиться! И теперь директору нужна моя крыша, чтобы справиться с той крышей, то есть этой некой организацией.

Так вот, в общем-то, и все. Моя крыша — ну, если по понятиям — «мазу за меня тянуть не стала», и в аренде льда нам было отказано по причине его отсутствия.

Я ошибся. Заинтересовать кого-то можно только конвертом. Не пустым. Депутата, конечно, я не заинтересовал бы и конвертом — масштаб не тот. Елену Иванну, как мне показалось, тоже. По каким-то своим причинам. А вот всех остальных фигурантов… Да легко.

Самое противное и непонятное — все хотят получить конверт даже не выходя из кабинета. Я прекрасно понимаю, чем мне обернутся такие откровения: у нас не принято говорить о том, что все и так знают. И депутат, и директор, и президент. Но, поверьте, просто противно. И обидно. И перед своими мужиками стыдно.

Надо ж было просто занести, как мне и говорили.