Моя статья адресована атеистам. Мнение верующих по этому вопросу известно и понятно. А вот атеистам нужно кое-что понять, не углубляясь в догматические вопросы и богословские споры. Нечто, лежащее на поверхности, и важное для каждого. Для любого — какую бы веру он не исповедовал, или не исповедовал бы никакой. В бесконечном диалоге о «pussy riot» мы часто забываем главное. То главное, которое отражено в гениальных строках Лермонтова: Земли чужой язык и нравы; Не мог щадить он нашей славы; Не мог понять в сей миг кровавый, На ЧТО ОН РУКУ ПОДНИМАЛ!

Все сходится. Название группы и нравы её — из чужой земли. И конечно, бестолковые самки не могли понять (и требовать от них не станем!) — на ЧТО поднимали они руки и ноги.

Ибо атеизм — это одно, а бесноватость — совсем другое. Они различны так же, как ноль и отрицательная бесконечность. Бесноватость начинается тогда и там, где ноль личного неверия пытается обнулить все нормы, правила и устои общества. Для атеиста все, что не смерть — есть условность. Игра. Не только паранджа условность, но и штаны — такая же социальная условность. Можно в жару ходить и без штанов. И ругать «мракобесами» полицию, которая попытается пресечь такой поход по улице. Кричать «- может, вы ещё и паранджу на меня наденете ради ваших условностей?».

Убийца в Казани зарезал двух женщин, пенсионерку и её дочь, а потом кровью написал на стене по-английски: «Свободу Пусси Риот!». Теперь нам изо всех сил доказывают, что самки-кощщунницы его ни к чему не склоняли, что он провокационно использовал их имя, и никакого отношения к настоящим «пусси риот» не имеет. Тут спорить нечего. Это далеко не первый случай, когда теоретик, увидев своего последователя-практика с руками по локоть в крови, вопит: Я НЕ ЭТОГО ХОТЕЛ!

А тогда чего ты хотел? — вправе спросить рационалист-консерватор. Чего ты хотел, если не этого? Вот ты, допустим, сказал, что Бога нет. И все дозволено, стало быть… А потом от вида крови в обморок падаешь? Но если Бог своим отсутствием этого не запрещает — КТО ТОГДА В ПРАВЕ ЭТО ЗАПРЕТИТЬ? Бессмертный Федор Михайлович…

Кощунство и святотатство — к какой бы религии не относились — это всегда полная индульгенция на любые убийства и насилия. Думаете, кровавый кошмар двадцатых годов не связан с отменой христианства, как религии? Или кровавый кошмар 1993 года — не связан с отменой коммунизма, как религии? Конечно, многие из тех, кто глумился над Лениным, канонизированным в СССР, думали, что мстят за поругание православных святынь, и не рассчитывали, что бандиты вовсе не к прежним святыням отправятся, а в мир вообще без святынь. Человек должен понимать взаимосвязь явлений, он не должен прятаться за «я не думал, что меня так истолкуют». Говори ясно и понятно, чтобы тебя не могли неверно истолковать. Или молчи — если ясно и однозначно сказать не можешь.

Кощунство и святотатство не есть отрицание. Это есть утверждение, но с обратной стороны, с обратным знаком. Тот, кто разрушает церкви, рубит топором иконы, или пляшет на амвоне гопака — не отрицают Бога, а противопоставляют себя его реальности. Поэтому это и есть — что в 20-х годах ХХ века, что в 10-х годах XXI- cатанизм, а вовсе не атеизм.

Неверие для верующих выступает вроде увечья, болезни. Вот, к примеру, нет у вас ноги. А у других есть. Все ходят обычным образом, а вы прыгаете на костыле. Будут ли вас ненавидеть за это? Скорее, наоборот, пожалеют. На нет и суда нет. Это и веры касается.

Но разве у кощунника и святотатца нет веры? Позвольте, он как раз обладает пламенной фанатичной верой в области сатанизма и демонизма. Это не тот безногий, который просто живет в мире людей с ногами. Это тот безногий, который всем по своей мерке хочет ноги отрубить. Это тот слепой, который хочет всем глаза вырвать, добившись «толерантности» и «мультикультуральности»: все слепые, все равны, делить нечего, завидовать некому…

«Пусси» невиновны в казанском убийстве? И да, и нет. Да — в том смысле, что они КОНКРЕТНО его не заказывали. КОНКРЕТНО о нем они знать не знали и слыхом не слыхивали. Но нет — в том смысле, что в их поступке ЗАРАНЕЕ ЗАЛОЖЕНЫ БЫЛИ и убийства, и грабежи, и пожары, и вообще УГАР ВОЛЬНИЦЫ, восставшей на Бога. И отдельное убийство — капля в их море.

Нужно понять, и особенно важно понять это именно атеисту — что кощунство в храме любой веры и убийство человека соотносятся как ОБЩЕЕ И ЧАСТНОЕ. Есть закон — а есть проявление закона. Есть принцип «не убий!», а есть отказ от убийства отдельно взятого Васи Пупкина. Можно ли говорить, что между общим законом и отдельным случаем его выполнения нет никакой связи? Я бы не рискнул. И вам, друзья-атеисты не советую.

Была в «перестройку» такая песня: «Акула! Акула! Ты флаг разбоя и разгула!»

Чисто юридически защитник акул мог бы докопаться. Сказать — ну что вы, акула таких слов как «разбой» и «разгул» не знает, она управляется инстинктами, она не отличит пирата от обычного моряка в воде. С какой стати она вдруг флаг разбоя и разгула?!

Но, в общем и целом, без юридической казуистики, ведь понятно, что имеется в виду. Акула — СИМВОЛИЧЕСКИЙ флаг разбоя и разгула. Точно так же как «Пусси Риот» с их нынешней бешенной раскруткой популярности — символический флаг любого кощунства и святотатства. Почему кощунство над святыней относится к конкретному убийству, как общий принцип?

Почему кощунство неизмеримо страшнее и тяжелее убийства? Потому что орудие убивает одного, двух, десяток, а СИМВОЛ — миллионы. Святотатство — в христианском храме над Христом, в коммунистическом — над Лениным — есть заведомое отпущение всех грядущих грехов отменой самого понятия о грехе. Нет святыни — нет эталона, нет эталона — нет и отступления от него («грех» в переводе с греческого — «ошибка», «промах»). Разве можно промахнуться, если никуда не целишься?!

Вот и ответ, почему за всяким святотатством и кощунством, безнаказанным и распропагандированным, текут реки крови. Герострат желал прославиться, и прославился так, что мы доселе его помним. Он не думал о том, сколько храмов позже сожгут последователи и эпигоны его славы, думающие повторить его успех.

Если «Пусси Риот» отделаются «легким испугом», и выйдут с мировой славой и миллионами долларов пожертвований от поклонников — подумайте только, СКОЛЬКО и КАКИМ ОБРАЗОМ эпигонов попытается их путем прийти к славе и богатству? А когда предложенный «Пусями» элексир всемирной славы не сработает — эпигоны решат, что ДОЗА МАЛА. Храм осквернили, а попа не убили. Славы нет. Попа ритуально убили -снова славы нет, значит, нужно разделать топором уже весь приход… А потом и не один…

Слишком часто и бездумно, а потому опасно используемое слово «РАСКРЕПОЩЕНИЕ ЛИЧНОСТИ» очень коварно. Раскрепощение — это выход из крепости. Но ведь крепость для чего-то строили. И от кого то возводили. И этот кто-то может ждать раскрепощенного в чистом поле, и с определенными намерениями.

Свобода пьянит. А пьяное состояние — величайший из катализаторов преступности. Когда в 1985 году КПСС начала борьбу с пьянством, в течении пары лет количество убийств в СССР СОКРАТИЛОСЬ ВДВОЕ!!! Трезвые убивают значительно меньше, чем пьяные, а свобода, повторюсь, пьянит, и куда сильнее любого спиртного…

Мы мало думаем о взаимосвязи трех понятий: СДЕРЖАННОСТЬ — РАСКРЕПОЩЕНИЕ — БЕСНОВАНИЕ. А напрасно…

В ХХ веке Россия дважды проваливалась в кровавую трясину убийствораспущенности. Сходство 20-х и 90-х годов, при их идеологической разнонаправленности, по сути-то очевидно… …

Ну вот, буду уже как покойный И.Тальков охать — «листая старую тетрадь расстрелянного генерала…». И тем не менее, хоть время совсем другое, мне близки и понятны чувства Талькова. Не мысли, не выводы — подчеркну! — а чувства. Читая историю царствования Николая II, я почти под каждой упоминаемой сановной фамилией видел сноски: «расстрелян большевиками в 1918 году», «расстрелян на Кавказе в 1918 году» и т.п. Я очень сочувствую народной массе в её борьбе с вековым угнетением, и понимаю, что многие расстрелянные заслужили своей участи, но зачастую речь идет либо о больных уже стариках, либо о полностью «вышедших в тираж» фигурах. Кровавый разгул 1918 года поражает воображение: куда там до него сталинским репрессиям?

Я не берусь судить отдельно о справедливости или несправедливости каждого приговора; хочу отметить другое — их какую-то сюрреалистическую массовость, тотальность, которую революция придала человеко-истреблению.

Позднее эту бездну раскрыл Пастернак в своем «Докторе Живаго» — некрологе революции. Убийство и насилие настолько девальвировались в цене, что легкость их совершения и безумие их обстоятельств потрясают современного (да и советского) читателя. Вот у Пастернака партизан Памфил Палых, сойдя с ума на почве переживаний о возможной участи своих любимых жены и детей в случае их пленения белой армией, решает избавить их от неизбежных, по его мнению, страданий: «Он зарубил жену и трех детей тем самым, острым, как бритва, топором, которым резал им, девочкам и любимцу сыну Фленушке, из дерева игрушки… На рассвете он исчез из лагеря, как бежит от самого себя больное водобоязнью бешеное животное».

О чем вспоминает убийца собственной семьи, совершающий убийство из любви к своим детям? Он вспоминает, как молоденький комиссар Временного правительства нелепо погиб от его руки, пытаясь образумить дезертиров: «У дверей вокзала под станционным колоколом стояла высокая пожарная кадка. Гинц вскочил на ее крышку и обратил к приближающимся несколько за душу хватающих слов… Но Гинц стал на край крышки и перевернул ее. Одна нога провалилась у него в воду, другая повисла на борту кадки. Он оказался сидящим верхом на ее ребре. Солдаты встретили эту неловкость взрывом хохота, и первый спереди выстрелом в шею убил наповал несчастного, а остальные бросились штыками докалывать мертвого». Стрелявшим в «мальчишку агитаря», «любимца семьи» был тот самый будущий партизан Памфил, и его последующее безумное убийство собственных детей не возникло из пустоты.

Сам доктор Живаго задает себе вопрос — «зачем я его убил?» — и не находит ответа. И Памфил задает тот же вопрос, и тоже не может найти ответа. Хохотал, веселился, пальнул в человека, тот упал, а друзья добили штыками — тоже со смехом и весельем. Где кончается угар вечеринки и начинаются сумерки палачества? Революция не может ответить на этот вопрос. Убийство и забава, кривляние и зверство, паясничество и кровопускание в революции легко и органично взаимозаменяемы. Солдаты не испытывали ненависти или обиды к Гинсу; они вообще его знать не знали. Они смеялись и УБИЛИ В ШУТКУ. Если бы Памфил вместо выстрела пустился бы в присядку — они, скорее всего, поддержали бы танец, а не расправу. Между танцем весельчаков и кровожадностью маньяков нет никакой грани или переборки, они смешались, спутались друг с другом…

Другой гений и очевидец эпохи, великий А.Блок, описывая угар свободы у человека, который в зубах сжимает цигарку, в руке картуз, диагностирует: «На спину б надо бубновый туз! (т.е. знак каторжника- С.В.) Свобода, свобода, Эх, эх, без креста! Тра-та-та!»

Зря ли Блок совместил «без креста» и «тра-та-та!»? Думаю, у гения ничего зря и случайно не бывает. У него во всем великий смысл. Без креста — а потом звуки расстрелов. Гулянка палачей.

Возвращаясь к Пастернаку, отметим главное в его психологических портретах «безкрестовых»: они задумываются о смысле и причинах убийства не ДО убийства, а после него. Вначале сделают, а уже потом с детской наивностью спрашивают себя и окружающих — зачем это я?

Кто думает, что главная движущая сила революции — тяжкая свинцовая ненависть обиженных к обидчикам, сильно заблуждаются. Главная сила революции — угар (недаром это слово часто возникает в и «Беге» М.Булгакова), разнузданная расхристанность, в которой тонет сведение счетов. Чаще всего счетов никаких нет и сводить их некому, а так, пальнул в первого попавшегося, а он упал — ха-ха-ха!

Не есть ли случай двойного убийства в Казани, совмещенный безумцем с требованием свободы «Пусси Риот» пример именно такого «тотального высвобождения» от «пут лицемерной морали» и «поповщины»? Самки начали по женски, самец продолжил по мужски… Чтобы, как Памфил у Пастернака, потом, по прошествии порядочного времени — сидеть и думать — а зачем, собственно, я их зарезал? Ведь ничего не взял, деньги не нужны были, да и что взять у пенсионерки с дочерью? Зачем?Получается — просто настроение игривое было. Хотел, чтобы на всю Россию слава пошла: вон, девки, гнусью и поганью на первые строки новостей вышли, а я чем хуже?

«Пуси» сняли оковы со зверя в душе очень многих людей. Зверь вырывается, и у многих уже вырвался на свободу — чтобы убивать и рвать на части саму реальность.

Задумайтесь, атеисты. Ведь вас же первых — за очки или галстук, за непонятную внешность или речь толпа «пусьриотов» повесит на фонарном столбе, если дать каждой дуре право срамно скакать в храмах наших предков. Без всякой разницы — понимает дура или не не понимает, на что именно замахнулась её рука…