— Александринский театр на днях открыл 257-й сезон. Очень ответственная цифра — несмотря на свой возраст, театру важно оставаться молодым и внутренне живым. Сейчас репертуарные театры переживают не самые лучшие времена, если не сказать жестче.

Театр, которому нужно обновление, умная реформаторская работа, выталкивают, уничтожают. Что видно по некоторым московским проявлениям, и не важно, под какими «благостными» лозунгами это происходит. Ведь речь идет о сохранении очень важной художественной корневой структуры — театра-дома. В Королевском театре Англии на меня произвела впечатление табличка: вместо «билетов нет» значилось «дом полон» (the house is full). В этом — традиция особого отношения к театру. Хотя мы не должны допускать, чтобы театр-дом превращался в театр-пансион. К сожалению, со сцены уходят старики. Чтобы они передавали опыт молодым, нужен полноценный театр-дом, ни в какой антрепризе, ни в каком контрактном театре этого не сделать.

— Как вы относитесь к новому руководству Министерства культуры?

— Прошло несколько месяцев, и окончательные итоги подводить рано. Но на первый взгляд, мне показалось, что руководители Минкульта больше развернуты к важнейшему из искусств — кинематографу. Буду надеяться, что пока до театра у них просто руки не дошли… Пришла новая команда — посмотрим. Дело ведь не в том, любят эти люди театр или нет — его можно и не любить. Но искусство чиновников в том, что они должны создавать условия для творческого процесса, даже в «нелюбимом» жанре или направлении.

— За тем, в какую сторону будет двигаться старейший театр России, следят многие. Валерий Владимирович, куда «поплывете»?

— Я в Александринском театре с 2002 года. В этом году будем подводить итоги моей 10-летней творческой программы «Новая жизнь традиции». Она была сфокусирована на классике, которая зазвучала бы современно. Так в Александринке появились «Ревизор», «Гамлет», «Чайка», «Дядя Ваня» и другие спектакли. Новая программа театра стартует в апреле следующего года. У нее будет другой подход — его требует сама жизнь: театр будет развернут к тому, что происходит в обществе. Современных пьес будет больше, в их основе будет сканирование действительности и анализ того, что происходит.

Зданию Александринского театра в ноябре исполнится 180 лет. На мой взгляд, это очень гармоничное — лучшее здание театра в мире. Однако оно, как и другие сценические пространства, диктует определенные эстетические правила. Поэтому для самых смелых экспериментальных спектаклей будем использовать Александринку-2 — новую сцену на Фонтанке.

— Когда Александринка-2 примет первых зрителей?

— Ее открытие состоится примерно в середине мая 2013 года. По сути, это новый театральный комплекс, включающий в себя трансформирующуюся сцену на 300 мест, школу и медиацентр театральных технологий (интернет-театр). Такого уникального центра нет в России и даже в Европе. Что конкретно будет представлять интернет-театр, пока не знаю. Но он точно не будет комнатой с включенными компьютерами, где спектакли смотрят на мониторах.

— Быть театральным режиссером в России сегодня не слишком почетно. Или это не так?

— Нужно поднимать статус профессии режиссера. Москва и Питер — отдельная песня. Необходимо дать возможность молодым талантливым режиссерам работать в регионах — организовать электронную биржу. Сейчас в провинции сложилась жуткая ситуация: директорами становятся люди, которые вообще не имеют никакого отношения к театру, поставленные с управления культуры, иногда откуда-то из бизнеса. Режиссеров выгоняют, с ними разрывают контракт только потому, что они не дают ту кассу, которую хочет директор. В спектаклях после отъезда режиссеров меняется целые мизансцены, вводятся другие актеры. Картина печальная.

В школе при Александринке-2 мы должны готовить новых художественных руководителей, директоров к процессу внедрения в современный театр. Подчас это болезненный процесс. Мы должны не погубить репертуарный театр. А, напротив, используя современные технологии, привить театральным менеджерам вкус к репертуарному театру, заинтересовать их. Чтобы им не казалось, что вокруг в театрах все только старое, прогнившее, мертвое, что всех стариков нужно выгнать и все сломать…

Другая проблема — защита прав театрального режиссера: нужно найти доказательства того, что спектакль может быть объектом авторского права. Этим доказательством видео, как выяснилось, не является. Только партитура. Сейчас со специалистами по авторскому праву в Гильдии театральных режиссеров мы выработали формулу по защите авторского права. Нужно ее утвердить.

— В новых спектаклях вы хотите делать упор на социальные проблемы. Читая новости в Интернете, кажется, что «театр» уже вышел на улицы. Постоянные флэшмобы, перфомансы — за Pussy Riot и так далее. Как вы относитесь к такому скоморошеству?

— Отношусь нормально, другое дело, что любые формы протеста — театрализованные или нет — должны быть в рамках закона. Это непреложное условие. Наша страна особая: ее все время шарахает из одной стороны в другую, и найти золотую середину России не удавалось никогда. Только закон может регулировать эту «середину», но мы его не соблюдаем. Только в нашей стране есть пословица: закон что дышло, куда повернул — туда и вышло. Всегда его поворачивали, как хотели. Что касается самой театрализации, то бывают такие периоды в истории. Помню, как в 1985 году после начала перестройки все вышли на улицы, и театры опустели на какое-то время. Было не интересно в театре — было интересно на улице. Митинги — в первый раз — идут, говорят про правительство, критикуют! Какой тут театр! Скоморошество — потребность времени, потребность общества, которое хочет высказываться, иметь свою точку зрения. Просто завинтить гайки власти уже не удастся. Но как это все удержится, в каких рамках — это вопрос другой…

Мы ведь совершаем ошибки, и власть совершает ошибки. Pussy Riot — абсолютная ошибка власти. Надо было подойти умно и грамотно… А сейчас что? Пропиарили самодеятельную группу!

— На весь мир…

— Да, Pussy Riot стали такой фишкой. Они теперь могут собрать любой зал в Европе, любой фестиваль. Что там Пол Маккартни? Чепуха — мы на первом месте! Самодеятельные люди, бездарные в музыкальном отношении — раньше их бы даже в подвал выступать не пустил никто — если только какой-нибудь панк-фестивальчик. Их бы послушали и сказали: уходите из нашего подвала. За ту гадость, которую они совершили, надо было найти адекватную, законную форму наказания и забыть. Мы же сделали из них Жанну-Д’Арк — номер один, два и три. Девушки те счастливы на самом деле, потому что такого поворота они бы в жизни не достигли. Теперь они могут писать мемуары, когда их выпустят, поехать на Запад, получить там гражданство. Это бред! И это чистой воды ошибка власти, которая оказалась не дальнозоркой, тут и церковь тоже не помогла. Надо было это все предвидеть.

— Место главы комитета по культуре Петербурга после ряда скандалов оставил Дмитрий Месхиев, оно уже больше месяца вакантно. Какого человека вы видите на этом посту?

— Петербург — город особый, в нем культура — градообразующая часть. И не потому, что здесь поголовно любят культуру — ничего подобного. Так устроен этот город. Потому что атмосфера, положение, архитектура — все завязано на культуре вообще. Поэтому председатель комитета по культуре в таком городе должен быть масштабной личностью. Я имею ввиду не академика или знаменитость, а человека, не только любящего Петербург, но и понимающего весь объем культуры для данного города. Здесь нужно выработать стратегию развития культуры, приоритеты — есть масса направлений. В предыдущие годы звучало предложение принять в Петербурге закон об охране культуры. Это не самая плохая мысль. Поскольку закон о культуре регламентировал бы какую-то приоритетность, порядок поведения.

Надо понимать, что от того, как здесь функционирует культура, зависит и бизнес, и, как ни странно, приток инвестиций. Туризм напрямую связан с культурой. Да, для города лучше, чтобы туристов было больше, но, чтобы сделать его привлекательным, нужно разработать очень тщательно эту привлекательность в течение года — не только летом, но и зимой, не только через Эрмитаж или Мариинку… Вообще не позавидуешь человеку, который будет в этом кресле. Он должен быть талантливой личностью и при этом аккумулировать в себе опыт чиновничей работы. Ведь даже если придет какой-то известный человек, то может растеряться на этот месте, поскольку быть чиновником — другая профессия. Поэтому лучше, чтобы этот человек был опытным чиновником, но при этом, чтобы его помощники были компетентны, и чтобы он их слышал. Трудная задача на самом деле, и именно поэтому, думаю, в назначении на этот пост возникла такая пауза — власть не может принять решение, она сомневается, боится обжечься еще раз…

— Считаете ли вы оправданным возведение небоскреба «Газпрома» на Лахте вместо Охты? Несмотря на осуждение проекта, принято решение начать стройку в октябре текущего года.

— Петербург, если брать исторический центр, — город-памятник. Но над культурной политикой «закулисья» — Питера, который дальше от центра, — тоже надо думать. Кажется, что никто пока об этом не думает. Давайте перенесем эту башню из центра и там ее запузырим, вроде бы подальше. Но даже если на окраине «Лахта центр» построить, все равно начнется история новая. Этот центр повлечет за собой изменение, создание новой инфраструктуры, целого района, куда приедет бизнес — значит, там должны быть и культурные учреждения. А как его собираются окультуривать, что там будет находиться — один пивбар? Никто про это не знает.

— Валерий Владимирович, как-то в Москве вас «обвинили» в том, что вы стали петербуржцем. Сейчас «петербуржец» звучит гордо или не очень?

— Вы знаете, я себя очень хорошо, комфортно чувствую в этом городе. Мне Питер очень интересен. Конечно, не претендую абсолютно, чтобы быть петербуржцем. Это, значит, здесь родиться и иметь какую-то биографию. Но моментами я чувствую Петербург. А его надо чувствовать. Ведь некоторые здесь не могут жить. Для них это город плохой погоды и не более того. Мне, наоборот, нравится, что здесь — то дождь, то солнце…
Москва и Питер — абсолютно разные. Москва сегодня — это шквал, тебя раздирает, надо все успеть, там другие ритмы и там жить очень сложно. В Петербурге тоже становится трудно, инфраструктура расширяется, увеличивается число машин и т. д. Но все-таки здесь больше возможностей сосредоточенно работать. Это разные города, но, мне кажется, они друг друга дополняют. Когда начинают говорить о конкуренции и комплексах по отношению к столице, да, это присутствует. Но эта конкуренция помогает и Москве, и Петербургу. Она должна быть.

Питер нуждается в открытости. Есть ощущение, что он уже уходит от статуса крупного провинциального города, но ему не хватает рывка. Его должны дать новые люди… Тут что-то должно произойти. В Москве этот драйв есть, но там уже дискотека — не поймешь, где и что, все перепуталось, все смешалось. Я коренной москвич, мои дедушка и бабушка из Москвы. Но я не узнаю город иногда — дело не в строительстве, дух утерян. В Петербурге дух города пока еще есть.