То, что Путин взялся апеллировать к опыту первых советских пятилеток, – это не сюрприз. И даже не откровение.

Это методика. Единственно возможная и единственно приемлемая методика постановки и решения задач в текущих обстоятельствах.

Эту методику, как только обстоятельства и задачи стали очевидны, мы на «Однако» так попросту и называем –сталинизация.

А по мере того, как Владимир Путин, трансформируясь из премьера обратно в президента, формулировал свои программные приоритеты, сталинизация уже по факту стала генеральной политической линией государства – причём, что любопытно, независимо от отношения к этому факту самого Путина.

Так что на пятничном Совбезе Путин на пару с Рогозиным всего лишь дали понять, что ещё на шажок приблизились к интерпретации этих методик на новый лад. Президент выделил одно из ключевых понятий сталинизации – комплексность в постановке и решении задач, а вице-премьер взялся наладить один из её инструментов – персональную ответственность ответственных товарищей.

Правда, все эти правильные слова говорились применительно лишь к одной отрасли народного хозяйства – «оборонке». Между тем даже простенький анализ – по приоритетам, самим же Путиным и заданным, – демонстрирует недостаточность выборочного подхода. Причём как минимум сразу в двух плоскостях. Во-первых, выяснится, что никакие «комплексные прорывы» в одной отдельно взятой «оборонке» мало того, что бессмысленны – так ещё и невозможны. Во-вторых, выяснится, что провозглашённый принцип персональной ответственности в отрыве от остального управленческого инструментария сталинизации тоже не работает.

Да, объективные обстоятельства таковы, что «оборонка» – наш безусловный промышленный приоритет. И рассматривать и впрямь её нужно комплексно, а с поправкой на потери, понесённые отраслью за два с гаком десятилетия и констатация задачи «прорыва» вполне уместна.

Однако одновременно «оборонка» – не замкнутая самодостаточная аномалия, а всего лишь часть экономического механизма, в котором добывается нефть, варится сталь, печётся хлеб, шьются галифе, строятся дома, электричество по проводам бегает, деньги в банках считаются и пр. В общем, здесь у нас тоже комплекс – где «оборонка» со всеми её «прорывами» может быть локомотивом, но никак не заменой.

Следовательно, «комплексным прорывам» в оборонной промышленности неоткуда взяться, кроме как из структурной перестройки экономики, которую Путин, между прочим, называет первоочередной задачей своего нынешнего срока. Но структурная перестройка экономики должна описываться содержательными параметрами, а не дежурным набором либеральных лозунгов и пожеланий, из которых состояла профильная «программная статья» того же Путина и в мире которых привык жить экономический блок утверждённого им же правительства.

Далее. Вот наклепает «оборонка» в положенные сроки горы высокотехнологичного оружия. Кстати, чьими усилиями – трудами каких инженеров и токарей? И потом мы это оружие кому в руки дадим? Армадам юристов, мерчернадйзеров и прочих хипстеров? Ветеранам патриотических интернетных баталий? Гражданам, натасканным на заполнение ЕГЭшных кроссвордов и благополучно откосившим от армии?

Что, уже страшно?

А ведь кадровой армии, равно как работникам «новой экономики», неоткуда взяться, коме как из поколения, уже искорёженного реформой образования, прагматичным воспитанием в духе «квалифицированного потребительства» и смещением культурных кодов куда-то в сторону «Дома-2», «Хватит кормить Кавказ» да креативных плясок на амвоне.

Ведь и эту проблему тревожно обозначил Путин перед выборами. А потом сам же, в другой статье, опять благополучно подменил единственный эффективный механизм её решения (человекостроение – по образцам того же периода истории) мантрами про «образовательные, медицинские и культурные услуги». И главный герой образовательного реформаторства гр. Фурсенко плавно переместился из министерства в уютное кресло президентского советника – это как раз к вопросу о «персональной ответственности».

А ведь человекостроение суть тоже часть комплекса – не просто отраслевого или экономического в целом, а более высокого уровня.

Кстати, с тем же успехом я мог «разматывать» логику сталинизации не с «оборонки», а с любой из тех актуальных задач, о которых говорит Путин. Например, с культурной политики. Или с науки. Или с «национального вопроса». Или, наконец, с евразийской интеграции – по сути, воссоединения, собирания русских земель, – также провозглашённой Путиным приоритетом, причём самым приоритетным приоритетом.

И, откуда ни пляши, результат будет один: сталинизация есть методика упрямой, системной и комплексной постановки и реализации проекта цивилизационного масштаба. Не нужно её стесняться. Она-то и сошьёт без зазоров в единое целое все актуальные задачи и приоритеты третьего путинского срока. Иного, нецелевого, обращения с собой этот инструмент не терпит.