Москве горячо обсуждают тему общественных пространств. Одни полагают, что если бы в городе были цивилизованные публичные зоны, не случилось бы ни массовых митингов, ни лагеря «ОккупайАбай».

Другие расценивают спущенную сверху идею создать гайд-парки в «Сокольниках» и парке Горького как насмешку над гражданским обществом. Третьи уверены в том, что общественные места в городе существуют — это так называемые арткластеры («Винзавод», «Красный Октябрь», Artplay), отданные на откуп художникам и интеллектуалам.

Есть и те, кто считает, что москвичам вообще негде собраться для совместного досуга: парковый сезон короткий, а музеи, театры и выставочные залы не привлекательны ни для туристов, ни для горожан. В преддверии Дня города «МН» решили узнать мнение экспертов. Мы задали им следующие вопросы:

1. В чем проблема формирования общественных пространств в Москве? Сверху или снизу должна идти инициатива создания зон городской гражданской активности?

2. Существуют ли в Москве арткластеры в европейском понимании — культурные лаборатории, где рождаются и разрабатываются идеи?

3. Можно ли осуществить в мегаполисе идею формирования театральных и музейных маршрутов? Какую пользу они принесут?

4. Как вы относитесь к проекту музейного квартала? Нужен ли он городу?

Юрий Сапрыкин, шеф-редактор объединенной компании «Рамблер-Афиша»

1. Общественное пространство в городе так или иначе есть. Это и Манежная площадь, и какие-то дворики на «Красном Октябре», и бульвары, и стоянка у «Баррикадной» — любые места, где собираются люди. Вопрос в том, каковы их качество и статус. В течение последних 20 лет открытые участки, которые могли бы вместить много людей, планомерно уничтожались. Так, в Москве почти полностью ликвидированы площади — в классическом понимании. Однако за последние два года, с появлением института «Стрелка» и прогрессивных чиновников в мэрии, были попытки создания территории, где люди могут проводить такой растительно-культурный досуг. Я сам приложил к этому руку, выступив в роли одного из организаторов «Пикника Афиши». Этот молодежный бадминтонно-теннисный формат потом перекочевал в парк Горького.

То, что мы наблюдали этой весной на «Баррикадной» и Чистых прудах, — новая глава этой же истории. Люди самоорганизуются и придумывают себе способы проводить время. Причем происходит это молниеносно — за несколько дней. Люди приходят и создают там новый образ, новую тональность. Это никем не инициировано и никем не контролируется. И потому вызывает панический страх у властей. А ведь это и есть обживание города.

2. Я плохо разбираюсь в европейских арткластерах, и термин этот мне не нравится. Мне кажется, что таким образом в Москве создаются изолированные от городской среды пространства, где резвились бы креативные ребята. Мило, конечно, и такие места нужны, но кластеризованные и никак не влияющие на происходящее вокруг такие места тухнут и дохнут. Например, когда проявился «Винзавод», который можно назвать арткластером, была надежда, что он станет ядром преобразования обширной окрестной территории и творческой лабораторией. Но этого не произошло. И потом, не очень понятно, где в этих местах заканчивается искусство и начинается девелопмент, не является ли это предпродажной подготовкой, чтобы провести там застройку элитного жилья?

3. Прекрасно, если по городу можно хоть как-то проехать, — тогда бы и маршруты завелись. В Перми это хорошая история, так как город компактный, можно ходить пешком. В Москве я плохо представляю траекторию этой линии. Придется разрушить полгорода, чтобы она начала работать. Эта идея нереализуема, разве что на мелких островках, которые уже образовались сами собой, и там навигация не нужна.

4. Про проект музейного квартала ничего не знаю.

Илья Осколков-Ценципер, один из основателей института «Стрелка», вице-президент компании Yota

1. Утверждение, что в Москве отсутствуют общественные пространства, — бред. Общественное пространство — это пространство, к которому люди имеют свободный доступ, где не контролируется вход-выход. Такие пространства, к счастью, у нас есть, хотя их качество страдает по разным причинам.

Гораздо важнее создать у жителей города ощущение, что эти пространства принадлежат не государству, не полиции, а им самим. Ведь общественного пространства без общества не может быть.

2. Надо перестать сравнивать себя с какой-то придуманной заграницей. Москва не отдает себе отчета, что искусство — одна из крупнейших индустрий и эту индустрию надо поощрять и развивать. Нет четкого определения того, что такое арткластер, важно, что это средство, а не самоцель.

3. Идея специализированных маршрутов не очень значительная, но симпатичная — пусть будет. Всем нам надо обращать больше внимания на принципиальные вопросы культурной политики: какую роль играет культура в качестве жизни и развитии экономики.

4. Подробностей проекта музейного квартала не знаю, поэтому комментировать не возьмусь. Общее ощущение от того, что в последнее время творится в городе: произносится много хороших слов, но за ними иногда стоит нечто непоследовательное, недодуманное, а часто и вовсе глупое или вредное.

Григорий Ревзин, обозреватель ИД «Коммерсант», архитектурный критик, член градостроительного совета фонда «Сколково»

1. Общественные пространства для неорганизованной политической активности граждан в принципе встречаются редко. Такие места специально не проектируются. Последний раз это случалось в 1960-е. Для нас обычна другая ситуация — когда общественные пространства проектируются под надобность власти: площади для парадов или бульвары, ставшие публичным пространством, потому что их организовали вместо срытых стен города.

Пространство для спонтанной активности граждан — новая тема. Здорово, что она появилась, но идея не до конца сформировалась. У нас в юридическом смысле только дорога понимается как общественное пространство. А общественного пространства для гражданской активности в юридическом смысле в принципе не существует.

Сформировать такое общественное пространство, о котором мы говорим, должны какие-то объединения граждан, которые выступят как субъекты строительства. Общество должно заявить, что ему необходимы такие места в городе.

2. Арткластер — сложное понятие, пережившее три этапа развития. Изначально это квартал художников (парижский Монмартр, например). Особенность этой штуки — сильная историческая идентичность, поэтому люди туда идут. Квартал становится модным, а потом естественным образом обуржуазивается. Цена аренды растет, и художники оттуда уходят. На Монмартре это произошло уже в 1920-е. В середине 1960-х из этого опыта сделали вывод: надо создавать кочующий арткластер, как и произошло в Америке. Художников, галеристов, писателей запускали в промышленные зоны, и квартал быстро поднимался. В Нью-Йорке несколько раз повторили эту историю, затем она стала мировой практикой и везде сработала.

Следующий этап — сначала французские, а затем и американские художники стали обижаться: мы создаем дополнительную стоимость, а нас потом выгоняют. Германия как наиболее демократичная страна пыталась эту проблему решить. Сейчас считается, что арткластер — это центр притяжения для людей, а доходы надо получать с туризма, а не с аренды. Такая практика новая для всех, и пока финансовые последствия трудно оценить.

Художники, киностудии, рестораны, радиостудии, центры моды и дизайна, ночные клубы. Это и есть соединение потенциальных арендаторов, которые могут составить арткластер.

Мы же эту практику только начинаем. Первый опыт — подмосковное Пирогово, туда сначала пришли фестивали и художники, потом яхты, самолеты и бизнесмены. Та же история произошла на Хамовническом пивоваренном заводе. На «Красном Октябре», где территорией владеет не девелопер, а собственник, которому не надо быстро развивать ситуацию, кластер будет держаться подольше.

По-моему, этот арткластер вообще существует благодаря кризису. И он будет жить до тех пор, пока цены на недвижимость не станут выше, чем были в 2008 году. Когда обсуждалась идея спасения «Красного Октября», я предложил создать кочующий арткластер: закупить трейлеры, разместить там выставочные помещения и потом переехать в другую промышленную зону.

3. Создание маршрутов — интересная история. Сконцентрированный в Москве некогда огромный советский туризм теперь совершенно сдох. Раньше в метро всегда был экскурсовод с зонтиком, который показывал, куда идти, и люди гордились столицей социализма. Сейчас появилось множество мелких экскурсий, их проводят энтузиасты для жителей, но никаких продаж через турбюро нет.

Мне очень симпатична идея этих экскурсий, да и маршрутов тоже. Увы, мы не очень любим наш город и ждем от него постоянно каких-то гадостей (тут что-то построят власти, здесь все испортят и т.д.). А прогулки по городу — это опыт любви к нему, это очень позитивно.

4. Сегодня музеи ведут себя как феодалы: им дают территории под помещения, и каждый строит у себя на участке амбар, чтобы сложить туда то, что в данный момент не нужно. Такой запасник — это не жизнь. Создание музейного квартала в Москве приведет не к притяжению туристов, как в других городах Европы, а к множеству складских помещений.

Хотя сама по себе идея музейного квартала симпатична. Только я до сих пор не понимаю, почему музейный квартал ограничен именно теми объектами, которые оговорены в проекте. Рядом потрясающий Геологический музей, где хранится коллекция Дашковой, купленная когда-то Ломоносовым. Биологический музей очень интересный — тот самый, где проходила акция Pussy Riot. В этой зоне около 50 самых разных музеев. У нас есть потрясающий Исторический музей. Или дальше 50 метров уже не квартал?

Евгений Асс, архитектор, ректор Московской архитектурной школы, автор проекта реконструкции парка «Музеон»

1. В Москве есть множество потенциальных публичных пространств как большого масштаба (парки, площади), так и мелкого, которые абсолютно не приспособлены для этих целей и в этом качестве не функционируют. В качестве ресурса для компенсации дефицита публичных пространств могу предложить огромное количество небольших пустырей в центре Москвы, которые надо бы не застраивать, а превратить в мини-парки (pocket park), как это везде делается. Pocket park — это небольшой парк, предназначенный и для местного сообщества, и для прохожих. Там могут быть детские площадки, беседки, павильоны — что угодно.

Идея создания гайд-парка, где городские сумасшедшие смогут говорить все, что им взбредет в голову, как на политические, так и на другие темы, странна. Парк не должен быть заповедником для политической активности. Она возникает сама собой, и невозможно искусственно сконцентрировать ее в одном месте. Кроме того, протестная активность всегда будет искать место ближе к территориям, которые символизируют власть или принадлежат власти. А парки — это прежде всего зона для отдыха, удовольствия и развлечения.

Наталья Копелянская, эксперт группы «Музейные решения»

3. Музейные маршруты уже давно пора сделать. Москва в числе последних городов, где реализуется такой проект. И на посещении музеев, и на туризме появление таких маршрутов отразится самым благоприятным образом.

4. Музейный квартал — один из самых понятных культурных проектов для крупных инвестиций. Своими музейными кварталами гордятся Берлин, Вашингтон, Стокгольм, Амстердам. При их создании соединяются интересы культуры и турбизнеса. Когда музеи сконцентрированы и окружены удобной, красивой инфраструктурой, турист проводит там больше времени и тратит существенно больше денег. Музейный квартал нужен и Москве, только хочется ясной концепции. Многие хорошие проекты у нас принимают странные формы. В результате для внешнего наблюдателя все выглядит пародийно. К примеру, отсутствует такой простой и важный процесс, как общественная дискуссия, которая здесь носит какой-то игрушечный характер. Большинство простых горожан не в курсе того, что планируется реконструировать какой-то квартал. А ведь им рядом с ним жить. Конечно, Музей изобразительных искусств им. Пушкина и Политехнический музей выносили свои концепции на обсуждение, но это была просто формальная процедура. Мнения, высказанные разными сообществами, никак не повлияли на итоговое решение. Очевидно, оно принимается на другом уровне, где в ход идут иные аргументы.