«Левада-центр» опубликовал данные опроса о понимании гражданами РФ термина «иностранные агенты» и об отношении к их деятельности. И не смог скрыть огорчения тем, что российское общество относится к ним негативно.

39% граждан видят в «иностранном агенте» «шпиона, представителя спецслужб другого государства (разведчика, действующего «под прикрытием»)». Ещё 22% определяют его так: «скрытый внутренний враг, действующий внутри России в интересах других стран, «пятая колонна».

18% дают ответ: это «официальный представитель другого государства или иностранной коммерческой фирмы, открыто представляющий в России интересы своего правительства, фирмы, корпорации».

И лишь 11% считают, что это – «любая общественная организация, отечественная или иностранная, получающая для своей деятельности в России финансирование из-за рубежа».

Комментаторы центра делают из этого вывод о «неправильном понимании в России». То есть, первые две группы (60%) – это те, кто эти слова понимает неправильно. Вторые две группы (29%) – те, кто понимает смысл правильно. И эксперты делают вывод, что правильно понимает меньшинство.

Но некорректно само противопоставление этих пониманий. Потому что при всех акцентах – все четыре определения в сущности верны, отражая лишь форму явления. Агент – он потому и агент, что осуществляет некую деятельность в чьих-то интересах. По существу, не важно, ведётся ли она по официальному поручению внешней спецслужбы (что имеют в виду выбравшие первый вариант ответа), скрытно ли в интересах других государств (как полагают сторонники второго), или просто субъектом, получающим финансирование из-за рубежа.

Законно или нет – это вопрос для правоохранительных органов. Главное – во всех этих случаях «агент» действует в интересах иностранных субъектов.

Эти интересы могут в конкретной ситуации не противоречить интересам России – а могут противоречить.

Но в любом случае их выразители есть иностранные агенты.

Иностранцы дают им деньги на деятельность. Не будут выражать их интересы – деньги давать перестанут. Подвергнутся преследованию со стороны наших силовых органов – внешние силы выступят на их защиту.

По степени интенсивности защиты можно судить о степени заинтересованности этих сил в деятельности защищаемых. По степени ожесточённости – о степени враждебности деятельности интересам России.

Если эти люди вели деятельность в интересах, совпадающих с интересами России и её партнёров-конкурентов – стороны поймут друг друга. Но если деятельность была для России враждебной – защита агентов будет интенсивной и ожесточённой.

Когда Запад, используя весь арсенал «правозащитной риторики», агрессивно встаёт на защиту неких политических фигур – значит, их дела были чрезвычайно выгодны конкурентам России и чрезвычайно вредны ей.

И тут же на их защиту в России активно встают почти все домашние коллаборационистские политики и «правозащитники», к которым российское общество в принципе относится с презрением.

Причём самые непопулярные и неуважаемые политики России, представляющие в глазах российского сознания образ «лихих 90-х», тут же стремятся на Запад и просят вмешаться в ситуацию именно внешние силы.

Они и есть «иностранные агенты» в значении: «скрытый внутренний враг, действующий в интересах других стран». И эти «агенты» защищают даже не тех, о защите кого говорят, а себя, своё право служить внешним интересам – и делать это безнаказанно.

В стране, по опросу, у 12% населения слова «иностранный агент» вызывают положительную реакцию.

И это число примерно совпадает с числом тех, у кого положительную реакцию вызывают и требования, раздававшиеся с Болотной площади.