Федеральная служба охраны России на днях рассекретила архив генерала-лейтенанта Николая Власика, в том числе его дневниковые, мемуарные записи. Власик более 20 лет был начальником личной охраны Сталина – с 1927-го по 1952 год. В 1946-м стал начальником Главного управления охраны Министерства госбезопасности СССР. Записки генерала, опубликованные «Комсомольской правдой», живописуют вождя не столько как государственного деятеля, сколько как конкретного человека со своими привычками и принципами, присущими ему в повседневной, скрытой от посторонних глаз жизни. Да иначе, наверное, и быть не могло: как один из самых близких к Сталину людей, Власик лучше других знал изнанку жизни Хозяина. Изнанку в переносном и в прямом смысле. В смысле одежды.

«Жил т. Сталин с семьей очень скромно, — сказано, в частности, в мемуарах. — Ходил он в старом, сильно потертом пальто. Я предложил Надежде Сергеевне (жена Сталина Надежда Аллилуева. – Прим. ред.) сшить ему новое пальто, но для этого надо было снять мерку или же взять старое пальто и сделать в мастерской точно такое. Мерку снять не удалось, так как он наотрез отказался, сказав, что новое пальто ему не нужно. Но пальто мы ему все же сшили».

Читаешь и диву даешься. Неужели такое было возможно в нашей стране (СССР ведь тоже был нашей страной, нравится это кому это или нет), где власть испокон веку воспринимается, в первую голову, как источник личного обогащения, как основа личного процветания, как залог личного комфорта и процветания? И вдруг на тебе – человек, будучи на вершине власти, на самой маковке (генсеком ЦК партии Сталин стал еще в 1922 году) и не озабочен этим самым личным обогащением. Даже от предложения пошить ему новое пальто отмахивается: в старом, мол, похожу. Да что там наша страна: во всей мировой истории трудно сыскать аналогичный пример, когда человек, обладающий такой безграничной, более чем монархической властью, был бы настолько равнодушен к лично-материальной стороне вопроса.

Исключительно благожелательный тон в отношении Сталина сохраняется на протяжении всего опубликованного ныне мемуарного повествования Власика. Генералиссимус предстает перед читателями не ангелом бескрылым, а скромным в быту, трудолюбивым и умным человеком. Та часть аудитории, которая видит в Сталине только «усатого рябого людоеда», естественно, тут же разразилась насмешливо-едкими комментариями: дескать, строчил-то Власик свой опус при живом Сталине. Что же еще, мол, кроме угодливого славословия, мог написать этот «холуй», чья должность и самая жизнь зависели от воли Хозяина. Попробовал бы, дескать, генерал-охранник черкнуть что-нибудь неуважительное или пакостное – враз бы к стенке был поставлен. Или до конца дней своих жевал бы лагерный хлеб в заполярных широтах. Жевал бы зубами, сохранившимися у него после допросов. В общем, льстивое вранье все эти ваши рассекреченные архивы, и все тут. Такая вот логика. Ущербная, честно говоря.

Потому что факт личной преданности Власика Сталину и возможный элемент субъективности, присутствующей в его записках, не означают, что написанное им – вранье. Не означают этого априори, как бы кому ни хотелось обратного. Субъективность – вообще неизбежная составляющая любых дневников и мемуаров, кем бы они ни были написаны. Но субъективность – это оценочное свойство. А есть факты. Одним из таких фактов, свидетельствующих о личной скромности и непритязательности Сталина, является такой известный документ, как опись личного имущества вождя, составленная менее чем через час после его смерти на Ближней даче 5 марта 1953 года. В описи указаны: блокнот, записная книжка, общая тетрадь, курительные трубки, книги, китель белого цвета – 2 шт., китель серый – 2 шт., китель темно-зеленого цвета – 2 шт., брюки – 10, нижнее белье. «В спальне была обнаружена сберегательная книжка, в ней записано 900 рублей (для сравнения: среднемесячная зарплата рабочих и служащих в стране тогда составляла около 700 рублей. – Прим. авт.)».

Скептики всегда цепляются к фигурирующей в описи фразе «Другое имущество, принадлежащее товарищу Сталину, в опись не включалось». И рассказывают о бесчисленном множестве роскошных дач и резиденций, которые Сталин-де понастроил для себя и своих близких и о которых с восторгом вспоминала, в частности, его дочь Светлана. Вот только о дворцах и сокровищах, которые после смерти вождя перешли в личное пользование его ближайших и не ближайших родственников, ничего не известно. Нету таких фактов. Дачи и автомобили, которыми Сталин пользовался при жизни, после его смерти перешли на службу к другим госчиновникам. Некоторые из этих дач со временем стали санаториями. А что касается ближайших родственников Сталина, то его сын Василий умер через два года после освобождения из тюрьмы, где работал токарем. А дочь Светлана, эмигрировавшая в 1967 году, за границей жила, главным образом, на деньги, заработанные писательством: интерес издателей к воспоминаниям дочери Сталина, понятно, был огромный. В этом смысле Сталин свою дочь обеспечил. Но только в этом смысле. Дипломат Семенов в своем дневнике записал со слов Михаила Шолохова, что Сталин как-то в узком кругу заметил, что не хочет строить дачу для дочери, потому что «дачу конфискуют на второй день после его смерти». Когда обиженные соратники «замахали руками», Сталин якобы сказал: «Вы первые и выступите против меня».

В общем, так или иначе, но ничего нового и сенсационного о личной скромности генералиссимуса дневники Власика не сообщили. И все равно поражаешься, читая подобное. Особенно на фоне неутихающего потока сообщений на тему корыстолюбия нынешних власть имущих в России. Сообщений про особняки с «золотыми» комнатами, про коллекции элитных авто, совокупной стоимости которых хватило бы, чтобы выплатить зарплаты рабочим какого-нибудь завода, а то и моногорода, про средний размер взяток, про счета в зарубежных банках, и т. д., и т. п.

Я не пытаюсь реабилитировать Сталина и сталинизм не пропагандирую. Я лишь хочу сказать, что если бы материальные запросы и претензии нынешних слуг народа вышли из пресловутого пальто Сталина, упомянутого в записях генерала Власика, как русская литература вышла из «Шинели» Гоголя, то это ж сколько денег удалось бы в казне сохранить. Только на одном аскетизме госчиновников сколько можно было сэкономить. Сколько бы денег не было уворовано, а дошло бы до пенсионеров, врачей, учителей, рабочих, деятелей культуры и искусства (в лучшем смысле этого слова), многодетных семей, до армии (а не отдельных ее представителей) и науки. Вот это был бы скачок в развитии России, вот это была бы модернизация! Куда там «Сколково» и нанотехнологиям.

А что касается генерала-лейтенанта Власика, то закончил он, увы, не очень хорошо. В мае 1952 года он был снят с должности начальника охраны Сталина и отправлен на Урал заместителем начальника исправительно-трудового лагеря. В декабре 1952-го, менее чем за три месяца до смерти Сталина, был арестован в связи с «делом врачей». В январе 1955-го был признан виновным в злоупотреблении служебным положением и приговорен к 10 годам ссылки. В силу Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года об амнистии срок Власику был сокращен до пяти лет. В декабре 1956 года был помилован со снятием судимости. В воинском звании и наградах восстановлен не был.

«Я был жестоко обижен Сталиным, — писал он в своих воспоминаниях. — За 25 лет безупречной работы, не имея ни одного взыскания, а только одни поощрения и награды, я был исключен из партии и брошен в тюрьму. За мою беспредельную преданность он (Сталин. – Прим. ред.) отдал меня в руки врагов. Но никогда, ни одной минуты, в каком бы состоянии я ни находился, каким бы издевательствам я ни подвергался, находясь в тюрьме, я не имел в своей душе зла на Сталина».

В 1967 году Николай Сидорович умер. В 2000 году постановлением Верховного суда России приговор 1955 года в отношении Власика был отменен, уголовное дело прекращено «за отсутствием состава преступления». По словам жены и дочери генерала, он всегда был у верен в том, что Сталину «помог» умереть Берия. Дочь Власика Надежда в своем интервью «Московскому комсомольцу» сказала, что ее отец мешал Берии добраться до Сталина, «потому что отец бы не дал ему умереть. Он не стал бы ждать сутки за дверями, как те охранники 1 марта 1953 года, когда Сталин «проснется».