Присуждение Нобелевским комитетом — причем, что бывает нечасто, единогласно — премии мира за 2012 год Европейскому союзу удивило и разделило мировое общественное мнение. Хотя вроде бы удивляться здесь особо нечему: эта награда за все годы ее существования всегда была самой политизированной, а потому и непредсказуемой.

На церемонии оглашения очередного лауреата, которая проходила в Осло, председатель Нобелевского комитета бывший премьер-министр Норвегии Турбъен Ягланд пояснил, что Брюссель получил премию за превращение Европы из «континента войны в континент мира», и отметил при этом, невольно навеяв воспоминания об СССР, что «Евросоюз стал братством между народами».

Такое решение очень понравилось всем высшим еврочиновникам и вдохновило на новые свершения лидеров стран — «локомотивов» объединенной Европы Ангелу Меркель и Франсуа Олланда. Приветственную телеграмму в адрес награжденного прислал генсек ООН Пак Ги Мун.

А вот многочисленная когорта правозащитников — как российских, так и зарубежных — решение Нобелевского комитета не поняла и не приняла. К ним присоединился внушительный отряд евроскептиков из Великобритании, Голландии, других стран Старого Света, где эти настроения всегда были сильны, а также большинство населения Греции, которое комментирует награждение по-южному эмоционально: «Ошибка, ужасная ошибка!».

Понять обиженных на жизнь греков в этой ситуации легко, а вот понять логику Нобелевского комитета, присудившего премию мира Евросоюзу, не так-то просто.

Сразу можно отмести упреки в том, что награждается огромная бюрократическая организация, а не отдельная личность. В нынешнем году на премию претендовал 231 кандидат, в том числе 43 общественные и международные организации. Кстати сказать, Евросоюз уже номинировался на премию в 2004 году, а всего различного рода организации награждались Нобелевской премией больше двух десятков раз. И среди них были такие уважаемые, как Международный комитет Красного Креста, и не менее неоднозначные, чем Евросоюз, — к примеру, ООН.

Конечно, можно высказать претензии комитету, что он не следует точно идее Нобеля, который хотел присуждать премии мира за события последнего года, а не по совокупности за десятилетия.

Но этот принцип нарушался неоднократно, особенно в последние четверть века. Не забудем также, что в нынешнем году, если считать первым шагом к образованию Евросоюза подписанные в 1952 году соглашения о создании Европейского объединения угля и стали, ЕС исполнилось 60 лет, и такое награждение имеет ярко выраженный «датский» характер.

Гораздо сложнее полностью согласиться с основным тезисом, что Евросоюз награждается за те неустанные усилия, которые он прилагал к прекращению всех войн на континенте на протяжении этих десятилетий. Собственно говоря, ЕС появился только в 1993 году на основе Маастрихтского соглашения, установившего принципы координации политики стран-участниц.

Да, действительно, военные действия на территории Европы не велись. Но это не столько заслуга бюрократической организации под названием ЕС, сколько осознание правительствами и народами стран континента невозможности развязывать новую войну в ядерную эпоху, неминуемо приведшую бы к самым плачевным результатам.

Если же называть вещи своими именами и рассматривать проблему европейской безопасности в историческом контексте, то следует признать: нынешнюю Нобелевскую премию мира Евросоюз должен разделить с СССР и войсками Варшавского договора, а также с воинским контингентом НАТО, располагавшимся в той же Европе.

Что касается двух последних десятилетий после распада Советского Союза, то уже никакой реальной угрозы войны на континенте не было, а югославский конфликт при молчаливом согласии Евросоюза с помощью «гуманитарных бомбардировок» разрешили натовские самолеты.

Отдельный вопрос, стал ли ЕС, как считает председатель Нобелевского комитета, «братством между народами». Если иметь в виду то, как, скажем, средний немец относится к среднему французу или поляку, а средний англичанин к испанцу или греку, то, наверное, да, лучше, чем 60 лет назад, а после Второй мировой войны — уж точно. Но если рассматривать отношение к местным мусульманам, выходцам из других стран, то никаким «братством» здесь и не пахнет. Причем попытка властей адаптировать приезжих с Ближнего Востока, стран Азии — политика мультикультурализма, по словам той же Ангелы Меркель, провалилась.

Помнится, в былые времена существовала, по крайней мере как утверждали учебники по научному коммунизму, «новая историческая общность — советский народ». Похоже, Нобелевский комитет, хорошо изучив нашу историю, посчитал, что Евросоюзу удалось сделать то, что не получилось у нас, — вывести новейшую историческую общность — «европейский народ». Блажен, кто верует.

Можно даже не говорить много о том, что сейчас Евросоюз переживает не самые лучшие экономические времена и людям, живущим в проблемных зонах региона, присуждение премии кажется издевательством. Отсюда и широкая негативная реакция на присуждение награды. Но тем не менее надо понимать: Нобелевская премия мира вручается не за лучшие социально-экономические показатели (для этого существуют другие международные награды), а стало быть, грекам и другим евроскептикам вряд ли стоит сильно переживать по данному поводу. Когда три года назад эту же премию получил только что ставший главой государства Барак Обама, многие посчитали, что награда незаслуженна, но это своеобразный аванс, причем даже не главе Белого дома, а населению страны, впервые избравшему чернокожего президента.

Если учитывать достоинства нынешних нобелевских номинантов, среди которых были такие оригинальные личности, как Джулиан Ассанж и Юлия Тимошенко, то надо признать: ЕС не самый худший победитель.

Конечно, по большому счету премия Евросоюзом получена не за то, что записано в ее положении, и не тогда, когда можно было бы ее дать, а на перспективу. Это как утешительный приз — обидно, даже больно, но где-то приятно и обнадеживающе.