Из 169 государств Беларусь, увы, заняла третье место по унынию. Это определялось по количеству самоубийств на душу населения

Психотерапевт Андрей Туреев объяснил, почему у нас такой высокий показатель:

— Самоубийство и уныние — это все о депрессивном состоянии. И у нас, действительно, депрессивная нация. В течение последних трех лет происходит смена общего эмоционального фона, ухудшается положительное эмоциональное состояние большинства людей, которые чувствуют, что у них все время «плохое настроение».

Посмотрите на улице на людей, идущих вам навстречу. Почти все смотрят себе под ноги. Отсутствие живого взгляда — первый признак депрессии.

Действительно, счастливые, улыбающиеся, открытые лица «просто так» сегодня почти не встречаются. Государству очень выгодно держать людей в депрессивном состоянии. Когда человек чувствует себя жертвой, он «парализован» и уже ничего не хочет делать…

Печально, но для счастья сегодня в нашей стране нет базовых элементов — уважения к личности и свободы для ее реализации.

Горькое лидерство

Статистика самоубийств в Беларуси — тема почти закрытая. Количество «военных» суицидов тщательно скрывается соответствующими приказами, в МВД тоже не распространяются о добровольном уходе из жизни своих сотрудников. Только медики вынуждены сообщать о самоубийствах…

Особенно много таких сообщений было в конце минувшего года. В Могилеве в своей квартире повесились муж и жена — пенсионеры. Бросился под колеса поезда 28-летний житель Барановичей. Еще один мужчина бросился под поезд Минск — Санкт-Петербург, а 35-летний минчанин повесился на дереве в Уручье, устав бороться с безденежьем и безработицей. В Первомайском районе 73-летняя пенсионерка вскрыла себе вены…

Официальных данных о количестве суицидов за весь 2011 год еще нет. Эксперты считают, что уровень самоубийств в минувшем году мог значительно увеличиться, что, впрочем, не является неожиданностью — показатель количества самоубийств в Беларуси один из самых высоких в мире: 27,5 случая самоубийства на 100 тысяч населения в 2008 году, 28,3 — в 2009-м, 26,1 случай — в 2010 году. Хотя последний показатель несколько ниже предыдущих, вместе с Литвой, Японией, Россией и Казахстаном наша страна по-прежнему среди первых в мире по количеству суицидов.

Есть разные трактовки того, что считать высоким уровнем суицида. В большинстве стран высоким считается показатель свыше 20 на 100 тысяч населения. В некоторых странах — 13, а в США, к примеру, этот показатель уже многие годы колеблется между 10 и 12 на 100 тысяч человек.

Особенности национального суицида

Самый типичный портрет белорусского самоубийцы в 2010 году — мужчина в возрасте старше 40 лет, считают специалисты Республиканского научно-практического центра психического здоровья.

По их мнению, самым опасным с точки зрения суицида является вовсе не подростковый возраст: более 77 процентов самоубийств, произошедших в Беларуси, совершено людьми трудоспособного возраста, то есть старше 18 и моложе 60 лет.

Мужчины склонны сводить счеты с жизнью намного чаще, чем женщины. В Беларуси, как и в большинстве европейских стран, они составляют три четверти людей, добровольно ушедших из жизни. Наибольшее количество белорусских мужчин-самоубийц решается на этот отчаянный шаг в возрасте от 40 до 59 лет. У женщин самый опасный с точки зрения вероятности суицида период наступает позже — после 60 лет.

Образовательный уровень людей, совершающих суицид, как правило, невысок. Часто это люди, не получившие даже полного среднего образования. Людей с высшим образованием среди самоубийц не более 10 процентов.

Жители сельской местности совершают самоубийства в два раза чаще горожан. Объясняется это, не в последнюю очередь, большим распространением пьянства на селе.

По мнению медиков, уровень самоубийств в стране очень тесно связан с количеством потребляемого населением спиртного: 60 процентов погибших в результате суицида и 40 процентов совершавших попытку злоупотребляли алкоголем, по крайней мере, в течение последнего года, предшествовавшего суициду. Стоит отметить, что, согласно данным Белстата, за 11 месяцев 2011 года реализация водки увеличилась на 19,3% по сравнению с таким же прошлогодним периодом.

По мнению Сергея Игумнова, директора РНПЦ психического здоровья, регистрация незавершенных суицидов в Беларуси налажена недостаточно полно. Она затрудняется тем, что их очень часто трудно отличить от несчастных случаев. Поэтому белорусским специалистам стоит ориентироваться на мировую статистику, которая показывает, что на один завершенный суицид приходится 10 незавершенных. В подростковом и молодежном возрасте это соотношение еще больше.

Борьба с суицидом тоже имеет свои национальные особенности. В 2009 году психотерапевтам, работающим в поликлиниках, спустили установку, согласно которой они должны постараться сократить количество самоубийств в стране. За превышение печальных цифр в статистике суицидов на участке врачеватели душ могли лишиться премии. Речь шла как о завершенных, так и о незавершенных суицидах. Психотерапевты ворчали и говорили, что готовы брать на себя ответственность только за тех людей, которые состоят у них на учете.

Вредная привычка

Психотерапевт Андрей Туреев много лет консультирует людей, переживающих суицидальный кризис. Он считает, что белорусы по-особому реагируют на разные внешние факторы:

— Люди на приеме никогда не говорят о том, что погода плохая, что не устраивает экономика или политика. Говорят о том, что им просто очень плохо. Вышеперечисленные факторы можно отнести к внешним, которые либо помогают предотвратить суицидальную попытку, либо подталкивают к ней. Однако самым решающим фактором для принятия решения совершить суицид является внутренний фактор.

Психическое здоровье любого человека во многом зависит от того, какими были его родители, бабушки и дедушки, что довелось им пережить и как они смогли передать свой духовный опыт.

Посмотрите на реальную историю нашей страны. Революция — радикальные перемены общественного строя, стиля, уклада жизни. Вторая мировая война — погибло огромное количество мужчин, пришла бедность, разруха. Люди рожали детей, но что они могли вложить в их воспитание? Безнадежность, страх, тревогу? Дальше — СССР: опять грандиозные перемены в жизни и в сознании. Потом вроде немного «устаканилось», а сейчас снова все нестабильно, и чего ожидать — непонятно. Эта череда не позволяет в наших семьях формироваться людям крепким духовно. Если у человека нет наследственного «опыта выживания», то когда что-то случается, он чувствует себя беспомощным, и другого выхода, кроме как уйти из жизни, не находит…

При этом каждая страна имеет свой определенный уклад жизни, и когда он ломается, человек зачастую чувствует себя потерянным. Например, в нашей стране уклад такой: всегда была аграрная страна, и значительная часть населения занималась сельским хозяйством. Современное белорусское общество устроено так, что в сельском хозяйстве сейчас много денег не заработаешь: нужны современные технологии, промышленность. Уровень урбанизации очень высокий — человек не справляется с постоянными переменами в его жизни в худшую сторону. Такая тотальная неудовлетворенность тоже способствует суицидальным настроениям.

Немаловажно, что многолетняя привычка белорусов ориентироваться на сильную власть привела к тому, что человек живет и бессознательно надеется, что ему всегда дадут хлеба, пенсию, социальные гарантии. Неумение надеяться на себя и противостоять негативным обстоятельствам способствуют возникновению суицидов.

Официально медпомощь у нас в стране бесплатная, но бесплатно найти хорошего психотерапевта, который поможет, просто невозможно…

Если бы социальная среда была такой, которая действительно помогает человеку, то уровень суицидов был бы гораздо ниже.

Будет «кризисный суицид»?

Эмиль Дюркгейм, французский социолог, еще в ХIХ веке писал о том, что существуют социальные факторы риска самоубийств, в том числе и глобальные, экономические сдвиги в обществе. Конечно, распад Советского Союза и образование ряда государств на его месте был глобальным социальным экспериментом, который повлек за собой повышение уровня самоубийств.

Повлиял ли финансовый кризис на ситуацию с суицидом в Беларуси?

— Нельзя делать абсолютно четких выводов — можно только предполагать,- утверждает психиатр Валерий Поточенко. — Во-первых, есть некоторая закономерность в том, что уровень суицида изменяется через несколько отсроченный промежуток времени после событий кризиса. Наверное, это связано с тем, что кризис произошел в определенное время, а дестабилизация происходит постепенно. Грубо говоря, у человека, которого уволили с работы, на следующий день еще есть на что жить, а через год он, возможно, проест все, что у него было, влезет в долги и решит свести счеты с жизнью.

Есть такое понятие, как социально-психологическая и биологическая адаптация к негативным условиям. У некоторых людей происходит срыв этой адаптации, но это процесс, который также требует определенного времени.

Что касается кризиса, то, например, есть статистические исследования, которые говорят о том, что после дефолта 1998 года на фоне общей тенденции к наметившемуся снижению уровня суицида в странах СНГ появились тенденции к его увеличению, и тоже с отсрочкой примерно в год.

Во-вторых, я думаю, что нынешний кризис представляет собой более стабильное состояние с точки зрения людской психологии, чем то, что было в год дефолта, когда многое «рухнуло» в один день.

Такая вот помощь…

Практически во всех странах на государственном уровне существует профилактика суицидов. Правда, эффективна она только при комплексном взаимодействии разных специалистов, ведомств, государственных и общественных организаций. Например, в Министерстве здравоохранения разработан «Комплексный план по превенции суицидов», и всем ответственным за его реализацию понятно, что ничего этот ведомственный план не изменит…

В США и странах Западной Европы существует целая традиция внедрения психиатрической и психотерапевтической службы в общую медицину и в повседневную жизнь. В Беларуси, напротив, 90 процентов тех, кто совершал самоубийство, никогда не обращались за помощью такого рода, отмечают эксперты. Кроме того, в медицинские госучреждения многие не обращаются, потому что боятся оказаться на психиатрическом учете.

В развитых странах люди не стыдятся перед самими собой и другими принимать антидепрессанты, а большинство подобных препаратов там выписывается врачами общей практики. Можно прийти к участковому и сказать, мол, у меня депрессия, выпишите мне что-нибудь.

— Наши врачи тоже могут это делать,- утверждает психиатр Валерий Поточенко. — Ведь все мы проходим медосмотры, и те врачи, что нас «наблюдают», могут заметить какие-то симптомы депрессии и выписать антидепрессант на обычном рецептурном бланке. Но у наших врачей первичного звена нет ни навыков, ни обязательств этим интересоваться.

Стоит заметить, что госпрограммы по превенции суицидов во многих странах делают большой акцент на обучении различных специалистов (не врачей!), работающих с большими группами населения, выявлении депрессии и суицидального риска. Например, преподавателей вузов и учителей учат выявлять психологические проблемы у учеников и студентов. Люди постепенно начинают понимать и осознавать, что если на душе плохо и наступает «край» — нужно обратиться за помощью.

Без этого понимания мало что может поменяться в нашем сознании.

В авторитарных странах (Северной Корее и т.п.) жизнь человека и его личное счастье — в расчет вообще не берутся, подменяются «всеобщим благом» и «высшей целью». Трудно сказать, когда в нашем «государстве для народа» будет уделяться внимание бедам и проблемам простых людей, чтобы как можно меньше белорусов оказывались в ситуации, когда не хочется жить.