«Другой мир» в грешном мире или государство в государстве.Сегодня мы теряем понимание, где границы церкви, а где границы государства и гражданского общества.

Конечно, дело не только в кодексе. Кодекс, если возвращаться к теме, — это тот документ, который может очертить возможности церкви, это тот документ, который не лимитирует церковь как-то, а просто определяет ее границы. Мы сегодня не понимаем, где граница церкви, а где граница государства и гражданского общества. Говоря об экономической деятельности, нужно понимать, что церковь — хозяйствующий субъект. А раз хозяйствующий субъект — нужно решать вопросы с ее налогообложением, и это тоже помощь церкви.

Потому что если она не решит вопрос со своим статусом хозяйствующего субъекта, получится так, что она не заметит новых святых, которые придут и которые родятся в ее рядах. Если церковь будет заниматься хозяйственной деятельностью, она пропустит мимо своего внимания святость.Я понимаю, что традиция старчества, традиция местных святых подвижников, она была прервана, потому что изнутри оказалась исчерпанной. Фигура Распутина оказалась последней фигурой в этом ряду, потому что Распутин был тем старцем, который отнюдь не чужд был роскоши, наоборот, являл пример, может, самый отвратительный пример роскоши и блуда. Сегодня нужно реконструировать эту традицию — традицию аскетизма, пример которого представляли бы служители церкви, и которые были бы средоточием общественного внимания.Задача гражданского общества в том, чтобы помочь церкви этих людей найти.

Они, безусловно, в церкви есть. Более того, это, в каком-то смысле, задача и государственного агитпропа, потому что мы помним все о ситуации имущественного расслоения, которая у нас есть, и мы помним также об опыте царской России. Это имущественное расслоение там тоже присутствовало и тогда было вопиющим. Но чем больше отождествлял себя двор с роскошью, чем больше этой атрибутики роскоши было, тем одновременно больше появлялось анахоретов, отшельников, святых – людей, которые представляли совершенно другой способ существования, бросали всему этому вызов. Это давало шанс, в том числе и властям предержащим, покаяться, показать, что они одним миром мазаны с людьми, показать, что они ступают ногами по земле, зная, что они и шубку могут сбросить, и с крестьянами словечком обмолвиться, могут и в народном кокошнике выйти. Вот сегодня не хватает таких людей. Церковь в целом должна быть своего рода государством в государстве. Этой линии, как известно, противостояла линия Нила Сорского, линия нестяжательства: церковь должна быть аскетичной, церковь должна противопоставлять себя миру — не государство в государстве, а другой мир в этом грешном бренном мире. И вот, к сожалению, сегодня линия Нила Сорского, линия нестяжателей в церкви совершенно никем не поддерживается, а если поддерживается, то мы мало знаем этих людей. В чем собственно коллизия? Церковь официально отделена от государства, но церковь при этом не хочет обозначать себя в качестве гражданского института, института гражданского общества. А по факту церковь, конечно же, таким институтом является.

Для меня метафорой РПЦ сегодня служит Храм Христа Спасителя – это предельно многофункциональный комплекс, многофункциональная площадка. Там и зал для приемов, там ресторация, там огромная автостоянка и, видимо, много еще чего другого, о чем мы, может быть, и не знаем, помимо богослужебного пространства. Вот так и церковь: она совмещает огромное количество функций, и эти функции делают ее одним из самых влиятельных институтов гражданского общества. Но внутри этого самого гражданского общества они не оговорены, не прописаны. Никто не устанавливает границ притязаний церкви и границ ответственности церкви за то, что она делает. Самый красноречивый пример этого – это, прежде всего, хозяйственная деятельность церкви. И Прохоров как экономист довольно тонко почувствовал, потому что хозяйственная деятельность церкви есть, она осуществляется, давайте будем откровенны. Да, это осуществляется в форме пожертвований: вот сколько дадите, столько и получите свечей, какой-то там атрибутики. Но, извините, стоимость атрибутики зашкаливает. Я видел церковные атрибуты, которые стоят десятки тысяч рублей. Такое впечатление, что церковь на протяжении последних десяти лет взяла в качестве руководства к действию известный тезис Пелевина: «Солидный доход — для солидных господ». Но Пелевин шутил очевидным образом. Он своей фразой, может быть, даже хотел предохранить церковь от этой ситуации. А церковь почему-то (так видно, так это выглядит, во всяком случае) воспринимает этот тезис как руководство к действию. Это объясняется традициями иосифлянства. Иосиф Волоцкий знаменитый, который проповедовал стяжательство: церкви должны быть тучными, богатыми, обладать приусадебными участками.Недавняя инициатива Прохорова относительно религиозного кодекса вызвала много шума, и неслучайно. Отношения между церковью и государством, церковью и обществом в фокусе внимания уже давно. Конечно, Прохоров воспользовался инцидентом с «Pussy Riot», всем известным, решил не упустить тему. Действительно, наметился крен в сторону клерикализации. Это видно и с позиции государства. Я думаю, что Прохоров, выступив со соей инициативой, он выражает определенную государственную линию, хотя и не является человеком, обладающим официальными государственными должностями.