На прошлой еще неделе Верховный суд постановил, что представители силовых структур имеют право применять силу против нарушителей общественного порядка при разгоне массовых акций. И что граждане ни при каких условиях не могут оказывать (законным, то есть, образом) сопротивления. Даже если действия правоохранителей сопряжены «с причинением вреда или угрозой его применения».

Умы свободолюбивые это все взбаламутило. Много было сказано возмущенных слов за истекшие дни. А я вот, убей бог (кстати, в просвещенные наши времена, употребляя в речи конструкцию вроде этой, всегда задумываешься: нет ли какого оскорбления чувствам, надо ли слово с большой буквы писать, и если да, то какое именно), так вот, не понимаю я, что в этом странного, неожиданного, возмутительного?

Вы сомневались что ли, что сотрудники правоохранительных органов, если понадобится, применят силу? Вы не знаете, что им за это бывает? Наш московский опыт показывает, что за это бывают, например, новые квартиры.

И сами правоохранители в праве своем колотить граждан ради восстановления порядка не сомневались никогда. Ни единой секунды. Посмотрите любой выпуск криминальной хроники. Обязательную сцену задержания каких-нибудь не имеющих отношения к политике, заведомо неприятных людей. Наркоторговцев или расхитителей капиталистической собственности.

Все эти короткометражные фильмы утомительно однообразны. Крепкие парни в масках, защитники наши, вытаскивают негодяев из машины, валят на землю, и немного пинают. Скорее, для острастки. Бить негодяев не за что, они, как правило, сопротивления никакого не оказывают, поскольку жить хотят и понимают, что к чему, но их обязательно бьют. Без стеснения, под камеры. Потому что для порядка и ради порядка. Потому что здесь так принято.

И никого это не возмущает, поскольку люди-то заведомо неприятные. Так почему же правоохранитель должен с митингующими церемониться?

Как-то раз я имел в отделении милиции беседу с очень вежливым сотрудником в офицерском чине. И среди прочего сотрудник мне вежливо сказал, что я обязан подчиниться любому его требованию. Чего бы он ни пожелал — я должен выполнить. И только потом в суде, при наличии желания, времени, слабоумия и отваги могу законность его действий оспорить.

— Любому, понимаете, — повторил он с неизменной вежливостью, и я понял, что он на самом деле в это верит. А настоящая вера — сильнее любого постановления Верховного суда. Вера горы двигает. Спросите, если сомневаетесь, у православных активистов. Или у мусульманских. Тем более что между ними, как выяснилось, и нету особой разницы.

Верховный суд, таким образом, только фиксирует обычное право, совпадающее у тех, кто охраняет, и тех, кого охраняют, представление о допустимом. Или даже о должном.

Недавний опрос ВЦИОМа о перспективе возвращения в УК порки в качестве наказания за малые прегрешения наглядно показал, что изрядная часть населения вообще считает битье вещью не стыдной. Полезной и, в сравнении с тюремными сроками — даже гуманной.

То есть превращая уличные побои в дело законное, власть отвечает на запрос граждан. Исполняет наказ. Слово «наказ» — оно ведь где-то рядом с «наказанием» как раз гнездится.

И тут главное — не останавливаться. Вот сегодня, например, Леонид Ивлев, заместитель председателя ЦИК, заявил зачем-то, что нельзя граждан штрафовать за неявку на выборы. Потому что выбирать — право, а не обязанность.

И правильно. Нельзя штрафовать за неявку. Штрафовать надо как раз наоборот — за явку. Неявившийся гражданин проголосует как надо, явившийся — может и закапризничать.

А идеальным завершением, раз уж мы про наказы с наказаниями начали, маковкой, так сказать, на храме новой законодательной системы, которая сейчас в России строится, стало бы переосмысление понятия «наказ избирателей». Оно, знаете, с советских еще времен живет, и время от времени депутаты сообщают, что главное для них — выполнять наказы избирателей.

Так вот, в идеале, надо бы наказ избирателей осуществлять регулярно. Перед каждыми выборами. Собирать избирателей на главной площади города, да и сечь превентивно, вразумления для. Наказывать, значит.

А потом уже — выборы.

Думается, и результаты будут на выборах правильные, и после никому никакие массовые акции разгонять не придется. Люди сами все поймут. И необходимость спорить о решении Верховного суда естественным образом отпадет.

Как хвост у обезьяны, в человека превратившейся.

Хотя это, конечно, сомнительная фраза для финала. В наше-то время. Возможно, даже подсудная.