Последнее время для отдохновения почитывал труды Т.Моммзена, Э.Гиббона, М.Ростовцева и прочих специалистов по римской истории. Несмотря на то, что историки эти стоят на разных идеологических позициях: Моммзен — антикапиталистический поборник аристократии, Гиббон — тупой либерал, Ростовцев — певец буржуазии, они не занимаются такой манипуляцией фактами, замалчиванием и враньем, как их коллеги в отношении истории Нового времени. Все эти античники по своему стремятся к объективности, а вот результирующая такова.

На стороне раннего Рима (несколько посёлков городского типа на холмах и прилегающая сельская местность) сперва стоял только географический фактор — река, неподалёку море, мягкий климат, убежище на высотах, долгое время отсутствие сильных врагов. Скорее всего, произошла какая-то военная «революция»; боевые порядки римлян и их армейский устав оказались самыми удачными в античности, но это случилось не сразу. Также как и появление мощных осадных орудий и флота с абордажными мостиками. Но с самого начала римляне демонстрировали способность вести постоянную агрессивную политику и, проигрывая отдельные битвы, всегда упорно доводили войну до победного конца. И это при полном отсутствии ярких личностей на протяжении первых 500 лет своей истории — не гражданственность в современном смысле этого слова, а именно общинный коллективизм, железная дисциплина, беспощадность, умение жертвовать индивидуальным ради общего дела, вот что тянуло римлян.

Сперва общинное ополчение Рима, затем нечто напоминающее призывную армию, потом профессиональная римская армия последовательно уничтожают всех врагов, реальных и потенциальных, никому ничего не прощая, никогда не останавливаясь на полпути, непременно добивая тех, кто когда-либо представлял или может представить угрозу для Рима (достаточно вспомнить полное истребление тевтонов и кимвров, аннигиляцию Карфагена и Коринфа, ликвидацию под корень восставших рабов, методичную резню галлов ).

К рубежу 2 и 1 вв. до н.э. у Рима фактически не осталось ни одного цивилизованного противника в тогдашней ойкумене, переться за туманом в Индию практичные римляне, в отличие от полубезумного македонского мечтателя Александра, никогда бы не стали.

Со всех сторон в Италию стекаются потоки военной добычи, рабов, контрибуций. Дешевая рабочая (рабская) сила и инвестиции превращают римскую метрополию в мастерскую тогдашнего мира, в его огород и сад. Все это происходит несмотря на то, что почти весь 1 в. до н.э. римская республика провела в кровопролитных гражданских войнах, которые были прямым следствием расширения государства. (Аристократы и плебейская верхушка, вольноотпущенники из числа рабов, близко обслуживавших знать, в итоге нажились на войнах и грабежах гораздо больше, чем простые крестьянские парни, проливавшие свою кровь мешками в римских легионах. Да и полисная демократия никоим образом не годилась для управления огромными территориями и огромной армией и окончательно стала объектом манипуляции со стороны разжиревшей верхушки. К примеру, все высшие военные должности были выборными и на них всегда попадали представители «денежных мешков». ) Но так или иначе это было время, когда начался экономический расцвет — причём расцвет капиталистический. В городе и сельской местности господствовали мелкие и средние специализированные предприятия, работающие на рынок. Керамика, металл, стекло, оливки, вино — специализированные предприятия затопляли ойкумену массовыми партиями товаров «made in Italy», они доходили даже до Китая. Римские банкиры вели операции от Атлантики до Персидского залива. Рабский труд был эффективен, потому что только он позволял наладить производство больших партий товара на рынок.

(Повторюсь, это было именно капиталистическое хозяйство, в чем сходились все крупные исследователи римской истории от Моммзена до Ростовцева. Кстати, применение рабов нисколько не меняло капиталистического характера предприятий и в гораздо более близкое нам Новое время. Скажем, хлопковые плантации юга США и британской Вест-Индии обслуживались рабским трудом, как самым дешёвым и эффективным в условиях жаркого климата — а без дешёвого хлопка с этих плантаций индустриальная революция, начатая в лёгкой промышленности Англии и США, просто задохнулась бы. Да и пролетариат Нового времени работал ради того, чтобы не умереть с голоду, не быть повешенным за кражу и не отправится в работный дом за бродяжничество, то есть фактически находился в рабстве у коллективного капиталиста. Для превращения крестьянина-общинника в раба-пролетария, занятого на капиталистическом предприятии, и производились комплексные мероприятия по разорению и разрушению общин; началось это в западных метрополиях, а закончилось на колониальных окраинах — подробнее здесь. И только в конце 19 в. в западных метрополиях рабочая верхушка стала подкупаться и превращаться в «синие воротнички», которые стали своего рода «вольноотпущенниками»; происходило это благодаря обильным колониальным доходам, а затем и ради противодействия социалистическому движению.)

Но вернемся к нашим римским баранам. Рубеж новой эры принёс новые тенденции. Захваченные территории надо было защищать, это могло сделать только профессиональное войско, набираемое по всей империи. Легионы, расставленные по всем окраинам, надлежало хорошо кормить и поить. В легионы надо было набирать провинциалов, потому что коренные римляне все более предпочитали приятную жизнь на доходы от своей оливковой плантации или на худой конец бесплатные выдачи «хлеба и зрелищ» в столице. Все это привело к прекращению политики масштабного ограбления провинций, к их экономической и гражданской эмансипации. Накрылись потоки дешёвых рабов, контрибуции и военной добычи, что текли с завоёванных территорий в предыдущие два века римской истории.

И в течении 1 века н.э. провинции наголову разгромили в конкурентной рыночной борьбе Италию, предлагая более дешёвый товар в каждом секторе рынка. Причем, несмотря на то, что капиталистические отношения там, в среднем, были развиты менее, чем в Италии. Так в Египте господствовало государственное хозяйство, в Сирии и Малой Азии своего рода крепостничество, кое-где на Ближнем востоке — храмовое хозяйство. Просто естественные условия для выделывания/возделывания того или иного вида товара были в тех или иных провинциях лучше чем в Италии, а технологии беспрепятственно расходились во все уголки римских владений .

Сперва городское , а затем и сельское хозяйство Италии постигло разорение. Прямым следствием было увеличение незанятого люмпен-пролетариата в городских центрах и концентрация подешевевших сельских земель в немногих руках, у латифундистов. Лишь в это время рабский труд становится неэффективным. Сбывать то, что произвели рабы, было некуда, да и каждый новый раб обходился на работорговом рынке всё дороже. Правительство наконец начинает отходить от либеральной политики невмешательства в экономику laissez fair. Городских люмпенов надо кормить, иначе они всё разнесут, что-то надо делать и с обезлюдением сельской итальянской местности. Однако попытки запретить виноделие в провинциях (чтобы поддержать итальянские виноградники) по видимому провалились из-за продажности администрации. А в Италии произошло следующее — крупные хозяйства перешли от специализации и рыночной ориентации к почти натуральному хозяйству, к хлебопашеству.

2 век — это уже время некапиталистического нерыночного хозяйства в Италии, когда на землях латифундистов сидели арендаторы-хлебопашцы (колоны) из числа бывших рабов и батраков. Ростовцев неоднократно упоминает, что эффективность их труда была ниже, чем у рабов в предшествующий период. Колоны кормили себя и свои семьи, своего землевладельца, платили все более натуральные налоги (чаще всего хлебом) государству, которое кормило люмпенов в городах и легионы.

Хозяйственная зависимость арендаторов-колонов от землевладельцев очень быстро превратилась в зависимость финансовую и личную. Уже в начале 4 века колоны прикреплены к земле.

Натурализм так натурализм, латифундисты обзаводятся собственными военными и полицейскими силами, собственными судами, работающими только на них ремесленниками, начинают «контролировать» территорию, общипывая проходящих мимо купцов. Более того, все мелкие ещё независимые собственники на этой территории начинают «добровольно» отдаваться в зависимость крупному землевладельцу, «закладываться» — это то, что позднее будет названо комендацией.

В Римской империи пошел неудержимый процесс феодализации, от Италии на все окраины, который в итоге убил и римскую армию, и городскую цивилизацию. И, когда в 5 в. ухудшившиеся климатические условия стали бросать на Рим одну варварскую толпу за другой, тому уже нечего было противопоставить. Римское государство погибло, но феодальная система просуществовала ещё более 1 300 лет вместе с самыми грубыми формами личной зависимости простонародья от знати, вплоть до самого распоследнего холопства (servi, Leibeigene, Knechten). Эту систему унаследовали и развили все страны-наследники Римской империи — а напомню, что на бывшей римской территории, на обломках римской цивилизации, сформировались все крупные европейские державы.

В итоге, можно сказать, что причиной последующего упадка Рима стало то, что он уткнулся в пределы, за которые римская армия при тогдашних технологиях уже не могла выйти. С исчезновением ограбляемой эксплуатируемой периферии, с дарованием римского гражданства провинциалам, с эмансипацией провинции, римский капитализм стал чахнуть — а капитализм всегда держится на эксплуатации неравенства — и потянул за собой всё римское государство.

киану ривз