В постсоветской повседневности мы часто сталкиваемся с расхожим противопоставлением понятий «свобода» и «марксизм», «свобода» и «коммунизм». На мой взгляд, такое отношение к марксизму происходит отчасти из политической и экономической практики СССР, далеко не всегда имеющей прямое отношение к марксизму и которую далеко не всегда можно охарактеризовать как достаточно по-пролетарски свободную, а отчасти из активной пробуржуазной пропаганды.

Однако примечательно то, что противопоставление свободы и коммунизма совершенно не соответствует сути марксизма, основа которого была заложена Марксом и Энгельсом в 1847 году в «Манифесте коммунистической партии». Более того, на мой взгляд, всякий беспристрастный исследователь, политик или просто умный зрелый человек, действительно интересующийся истиной, ознакомившись с марксизмом, хотя бы и только по манифесту, обязательно увидит, что именно свобода является его основой и целью. Раскрытию этого утверждения и посвящена данная статья, которую я начинаю с определений.

— «Свобода — отсутствие политического и экономического гнета, отсутствие стеснений, ограничений в общественно-политической жизни общества; государственная независимость, суверенитет; отсутствие зависимости от кого-либо, возможность располагать собою по собственному усмотрению; возможность действовать в какой-либо области без ограничений, запретов, беспрепятственно; легкость, отсутствие затруднений в чем-либо»

— «Свобода личности — право граждан беспрепятственно участвовать в экономической, культурной и общественно-политической жизни страны; право на неприкосновенность личности, жилища, тайну переписки, телефонных и телеграфных сообщений»
Определения процитированы по БТС русского языка (Большой толковый словарь русского языка, Институт лингвистических исследований РАН, 1998, ISBN 5-7711-0015-3).

Из определений видно, что можно выделить четыре основные составные части свободы: политическую, экономическую, национально-государственную и права личности. Далее рассматриваю отношение марксизма к каждой из этих частей, хотя их разделение и довольно условно.

Что же о политической свободе нам говорит марксизм? Цитирую, на мой взгляд, наиболее значимое по этому вопросу из манифеста:
— «…буржуазия… завоевала себе исключительное политическое господство в современном представительном государстве. Современная государственная власть — это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии»
— «Ближайшая цель коммунистов… формирование пролетариата в класс, ниспровержение господства буржуазии, завоевание пролетариатом политической власти»
— «Когда в ходе развития исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, тогда публичная власть потеряет свой политический характер. Политическая власть в собственном смысле слова — это организованное насилие одного класса для подавления другого»

— «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»
— «Под буржуазией понимается класс современных капиталистов, собственников средств общественного производства, применяющих наемный труд. Под пролетариатом понимается класс современных наемных работников, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу» (Примечание Энгельса к английскому изданию 1888 г.)
Очевидно, что господство собственников средств общественного производства имеет место в современном мире, равно как и то, что это господство решающим образом ограничивает политическую свободу остальных граждан — наемных работников. Марксизм выявляет историческую необходимость замены государства, фактически представляющего интересы буржуазии, ассоциацией индивидов после устранения всех классовых различий и соответствующих возможностей угнетения. Именно замена классового общества политического угнетения ассоциацией свободных индивидов, имеющих один и тот же уровень отношения к общественному производству и системе власти, является целью программы марксизма. Таким образом, марксизм обеспечит максимально возможное «отсутствие политического и экономического гнета, отсутствие стеснений, ограничений в общественно-политической жизни общества» и выполнит основное условие свободы, указанное в ее определении.

Не трудно увидеть, на мой взгляд, что политическая свобода в СССР не развивалась в сторону «ассоциации индивидов». Много сложнее показать, что не было и полноценного «завоевания пролетариатом политической власти», хотя «ниспровержение господства буржуазии» в ее классическом смысле и имело место. Однако это уже тема для иной статьи о том, насколько советская политическая система соответствовала марксизму.

Выходит, что можно спорить об исторической практике реализации марксистской программы ликвидации разделения общества на классы, но совершенной ложью являются попытки упрекнуть марксизм в стремлении уменьшить политическую свободу. Наоборот, главной целью марксизма является создание власти ассоциации индивидов, реализующей максимально возможную в обществе свободу.

Экономическая свобода неразрывно связана с политической, однако важно обратить внимание на тот факт, что и в экономике марксизм стремится к развитию свободы, к устранению всех классовых ограничений на участие в общественном производстве. Абсолютно очевидно, что буржуазия и только буржуазия обладает при капитализме правом на управление основным общественным производством. Пролетарии же, например управленцы и инженеры, могут влиять на него только под контролем буржуазии и постольку, поскольку это соответствует ее интересам. При этом для капиталиста единственно значимым фактором при принятии экономических решений является приумножение или сохранение своего капитала, если, конечно, в некоторой области этому не препятствует общий интерес буржуазии, реализуемый через государство — «комитет, управляющий общими делами всего класса». Марксизм уже в самом начале своего развития указал основные тенденции развития общественного производства, особую прогрессивную роль в нем буржуазии на определенном историческом этапе, а также объяснил необходимость замены капитализма обществом равной свободы для всех индивидов. Цитирую манифест:

— «Буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль»
— «Буржуазные отношения стали слишком узкими, чтобы вместить созданное ими богатство»
— «Отличительной чертой коммунизма является не отмена собственности вообще, а отмена буржуазной собственности. Но современная буржуазная частная собственность есть последнее и самое полное выражение такого производства и присвоения продуктов, которое держится на классовых антагонизмах, на эксплуатации одних другими. В этом смысле коммунисты могут выразить свою теорию одним положением: уничтожение частной собственности»

— «…капитал — не личная, а общественная сила. Следовательно, если капитал будет превращен в коллективную, всем членам общества принадлежащую, собственность, то это не будет превращением личной собственности в общественную. Изменится лишь общественный характер собственности. Она потеряет свой классовый характер»
— «Коммунизм ни у кого не отнимает возможности присвоения общественных продуктов, он отнимает лишь возможность посредством этого присвоения порабощать чужой труд»
— «Выдвигали возражение, будто с уничтожением частной собственности прекратится всякая деятельность и воцарится всеобщая леность. В таком случае буржуазное общество должно было бы давно погибнуть от лености, ибо здесь тот, кто трудится, ничего не приобретает, а тот, кто приобретает, не трудится. Все эти опасения сводятся к тавтологии, что нет больше наемного труда, раз не существует больше капитала»
Капиталистическую экономическую свободу принято связывать не только с правом частной собственности, но также с широкими возможностями предпринимательской инициативы и вообще свободой организации или персоны выбирать направление деятельности или место работы. В связи с этим важно заметить, что марксизм стремится только к дальнейшему развитию производительных сил в тех направлениях, эффективность которых доказана капитализмом, включая и персональную деловую инициативу, и свободу выбора места работы, например. Единственное ключевое отличие от капитализма, на котором настаивает марксизм, состоит в исключении возможности порабощать чужой труд, используя в личных интересах капитал, являющийся накопленным этим трудом общественным достоянием. Если же некоторые методы организации общественного производства не противоречат названному отличию и доказали свою эффективность при капитализме, то марксизм только приветствует их дальнейшее развитие. Несложно заметить, что многие принципы организации экономики СССР не соответствовали этому положению и таким образом искусственно ограничивали рост производительности труда и соответственно благосостояния народа. Например, по сравнению с капитализмом были значительно ограничены: необходимость соревнования между производствами по востребованному обществом конечному результату их деятельности, персональная деловая инициатива, свобода выбора места работы и право руководителей самостоятельно формировать трудовой коллектив и объективно оценивать и стимулировать труд подчиненных. В тех же отраслях и организациях социалистического хозяйства, где эти ограничения были ослаблены, достигались и лучшие результаты. Так в оборонном комплексе, производственная деятельность которого была наиболее эффективной, практически повсеместно существовала реальная соревновательность между предприятиями, конкурсно выполнявшими одни и те же разработки. Руководитель значимого оборонного предприятия, чаще всего, мог, игнорируя многие вошедшие в общую практику ограничения, разрешать перевод из других организаций нужных работников, материально и карьерно стимулировать лучших, невзирая на неделовые аспекты, например, партийность. Совершенным искажением марксизма представляется практика ограничения возможностей смены работы и деятельности вне сферы полученного профессионального образования, почти полное отсутствие у рядовых работников и предприятий открытой информации о возможностях трудоустройства или сотрудничества, равно как и свободы реально использовать такую информацию. Вообще, большее, чем при капитализме ограничение свободы информации в социалистическом государстве представляется абсолютным антимарксистским абсурдом, во многом отбрасывающим производственные отношения к докапиталистическим давно уже неэффективным принципам. Особенно показал, на мой взгляд, антимарксистскую на деле позицию высшего руководства КПСС, его отказ поддержать план академика Глушкова о построении глобальной информационной системы социализма, предложенный еще задолго до развития интернета. Очевидно, что реализация такой системы должна была все больше трудящихся вовлекать в реальное управление производством и государством, что неизбежно ослабило бы властную монополию, что вошло в противоречие с интересами партийной верхушки, давно забывшей о подлинном марксизме.

Современное производство все более концентрируется, увеличивая объективную основу для полного обобществления его средств. Большинство сотрудников крупных компаний никогда в глаза не видели собственников их предприятий, не говоря уж о том, что зачастую владельцами являются финансовые фонды и иные посредники, создающие иллюзию отсутствия прямых классовых противоречий. Однако эта иллюзия тут же рассеивается, если поинтересоваться фактическим распределением производимых богатств. Выясняется, что большая часть выгод от развития экономики оседает в карманах примерно 1% людей, прямо или косвенно обладающих правом получать выгоду от буржуазной частной собственности, еще примерно 10 процентам первые обеспечивают внушительную компенсацию, а остальные получают лишь подачки, минимально необходимые для поддержания спокойствия эксплуатируемых масс. Вот, что пишет по этой теме абсолютно буржуазный журнал:

— «Кто выигрывает от роста производительности труда в Америке? … Рост производительности труда достиг небывалых высот, несмотря на резкое замедление темпов роста экономики к концу 2005 года. Но рабочие ничего не выиграли от этого процветания: зарплаты снизились, несмотря на то, что компании получают небывалые прибыли. …доля трудящихся в доходах страны упала… Хорошо известно, что в США неравенство только увеличивалось в последние десятилетия при особенно быстром росте доходов у богатых американцев. Сейчас многое стало очевидно из статистики, представленной Эммануэлем Саэцем из калифорнийского университета Berkeley и Томасом Пикетти из Ecole Normale Superieure в Париже. … Дью-Беккер и Гордон используют свои данные, основанные на налогах… Они обнаружили, что беднейшие 90% в среднем получили прибавку к заработной плате ниже, чем выросла производительность труда. Только самые высокооплачиваемые 10% населения достигли реального увеличения компенсаций выше уровня роста производительности. И в этой группе самый большой прирост пришелся на 1% богатейших американцев. …ассиметричное распределение роста производительности — не новое явление, а, скорее, долговременная тенденция» (журнал «Искусство управления — The Economist», N2 (44) 2006, стр.86-87)
При этом совершенно очевидно, что те, кто получает львиную долю благ, практически никак не влияют на эффективность общественного производства, а лишь защищают свой частный интерес, нанимая агентов — управляющих, получающих «свою долю» не столько за труд, сколько за лояльность к собственнику. Конечно, такие избранные «буржугенты» подобно сторожевым псам защищают капитализм активнее самой буржуазии, управляя как предприятиями, так и государствами в интересах класса собственников основных средств производства. При этом многие ключевые отрасли уже давно не в состоянии обходиться без решающего государственного регулирования, которое, тут надо отдать должное возможностям современного капитализма, во многом вполне успешно компенсирует значительную часть вреда буржуазного способа производства, действуя, кстати сказать, часто вполне социалистическими методами. Достаточно упомянуть вполне буржуазную Швецию, в которой системы здравоохранения и образования, например, устроены довольно справедливо и эффективно даже по социалистическим меркам. Соответственно реализация сегодня экономической программы марксизма должна лишь довести до логического исторического завершения нарастающий процесс обобществления производства и переориентировать управление государством и экономикой с преимущественно классовых на общенародные интересы. Конечно, при этом буржуазия не отдаст своих привилегий добровольно, но сами средства современной экономики давно ограничивают ее возможности для сопротивления движению в сторону коммунизма. В частности развитие капитализма создало современную сетевую информационную прозрачность, которая неизбежно увеличивает вовлеченность трудящихся в общественные процессы, включая как экономику, так и политику. А это в совокупности с марксистским осознанием пролетариатом своих интересов и возможностей неизбежно приведет к его победе над буржуазией, подобно тому, как в свое время буржуазия, опираясь на прогресс производительных сил, одолела феодализм.

Таким образом, можно говорить о незавершенности марксистской теоретической работы над эффективной экономической схемой социализма и коммунизма, над системой стимулов для персон и организаций развивать более чем при капитализме продуктивное производство. Однако не надо эту незавершенность путать с выдуманной (или надуманной в связи с часто непоказательным опытом СССР) реакционностью марксизма по отношению к современным производственным отношениям, включая и то, что чаще всего включают в понятие экономической свободы. Марксизм стремится только к увеличению экономической свободы за счет уничтожения давно уже сковывающих ее рамок частной собственности и буржугентских механизмов ее защиты. Общественная экономическая и политическая роль любого индивида должна зависеть исключительно от его способности и желания принести пользу, а не преимущественно от рождения преодолеваемого ценза капитала, накопленного поколениями людей и захваченного лишь в силу очень прогрессивной столетия назад общественной системы.

Марксизм уже в манифесте связывает национально-государственную свободу с местом соответствующего государства в системе мирового капитализма:
— «Так же как деревню она [буржуазия] сделала зависимой от города, так варварские и полуварварские страны она поставила в зависимость от стран цивилизованных, крестьянские народы — от буржуазных народов, Восток — от Запада»
— «В той же мере, в какой будет уничтожена эксплуатация одного индивидуума другим, уничтожена будет и эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падут и враждебные отношения наций между собой»
Выходит, что марксизм борется не только за свободу индивидов от всякого угнетения, но и против враждебности наций, за их равноправие.
— «Если не по содержанию, то по форме борьба пролетариата против буржуазии является сначала борьбой национальной. Пролетариат каждой страны, конечно, должен сперва покончить со своей собственной буржуазией»
Эта цитата, на мой взгляд, ясно показывает, что марксизм поддерживает политический суверенитет наций, а это и есть суть понятия «свобода» в национально-государственном смысле. Таким образом, нельзя признать соответствующими классическому марксизму попытки «раздувания» пролетарской революции в некой стране силами пролетариата, победившего в другой. Для авторов манифеста очевидно (не зря же употреблено слово «конечно»), что такие попытки принесут только вред интересам пролетариата, дав возможность буржуазии привлечь патриотические силы к подавлению его борьбы. Иное дело, что идеологически и методически, включая и роль собственного примера, борьба трудящихся за свои права интернациональна.

На мой взгляд, стоит особо отметить, что ликвидация системы глобального капитализма в первую очередь противоречит материальным интересам населения богатых держав, включая даже и малообеспеченных простых трудящихся, так как прекратит эксплуатацию стран бедных и тем самым временно снизит уровень жизни стран-лидеров мировой экономики. Этот фактор приводит к тому, что пролетариат наиболее развитых государств становится более инертным и менее заинтересован в ликвидации капитализма, чем трудящиеся остальных стран (эта инертность, конечно, может не распространяться на их активность в защите своих прямых интересов, например, на борьбу за повышение зарплаты). Таким образом, эксплуатируемые, но достаточно развитые и реально претендующие на независимость страны (очевидно, что особенно Россия) с большей вероятностью могут стать авангардом новой волны движения к коммунизму.

Марксизм абсолютизирует права личности настолько, насколько это вообще возможно в обществе. Очевидно, что прямая ассоциация индивидов, не разграниченных рамками каких-либо классов, является полным истинным народовластием и должна заменить буржукратию — господство буржуазии под видом демократии. Конечно, при этом полностью ликвидируется право буржуазии порабощать чужой труд, определяя порядок использования средств производства — основного общественного богатства, накопленного трудом поколений наемных работников. Но почему права капиталистов распоряжаться богатством, накопленным человечеством, а значит полноценно пользоваться и всеми иными возможностями членов общества, имеют приоритет по отношению к правам остальных индивидов? Уж явно не по справедливости, а по классовому праву, подобно тому, как когда-то владел рабами гражданин Рима или пользовался сословными привилегиями дворянин. Соответственно в манифесте четко заявлено о необходимости уничтожения понятия о личности, исключительно как о буржуа:
— «С того момента, когда нельзя будет более превращать труд в капитал, в деньги, в земельную ренту, короче — в общественную силу, которую можно монополизировать, т. е. с того момента, когда личная собственность не сможет более превращаться в буржуазную собственность, — с этого момента, заявляете вы, личность уничтожена. Вы сознаетесь, следовательно, что личностью вы не признаете никого, кроме буржуа, т. е. буржуазного собственника. Такая личность действительно должна быть уничтожена»

Очевидно, что рабовладельческое и феодальное право не признавало полноценной личностью раба или крестьянина. При капитализме подобное поражение в правах уже не столь очевидно в силу использования вроде бы обезличенного ключевого участника — частной собственности на средства производства. Однако всем хорошо известно, что, во-первых, за каждым объектом средств производства (от крупных денежных сумм до «свечного заводика») всегда стоит конкретный капиталист (капиталисты), который эти средства может использовать как для приумножения своего капитала, так и для реализации вполне личного права на информацию, гарантированное доведения своих слов до широкой общественности, выгодный переезд в другую страну, максимальную юридическую защиту, комфортабельное жилье, лучшее медицинское обслуживание, элитное образование для своих детей и т.п. Во-вторых, то, что даже у среднего пролетария подобные возможности-права, мягко говоря, не сравнимы с возможностями-правами среднего буржуа. Таким образом, безусловное поражение в правах рабов или крестьян заменено несколько условным опосредованным ограничением прав пролетария. И если учесть, что общественное богатство при капитализме многократно возросло по сравнению с феодализмом и то, что многие буржуазные государства поддерживают довольно комфортные условия жизни трудящихся, то станет ясно, почему ограничение личных прав при капитализме терпимо воспринимается многими пролетариями. Однако это не устраняет исторической необходимости замены условного ограничения прав пролетария при капитализме безусловной защитой прав личности ассоциацией индивидов в обществе, полностью лишенном классовых привилегий.
Конечно, множество критических вопросов о правах личности при коммунизме спровоцировано далеко не во всем положительным опытом СССР, но добросовестный ум должен признать, что советская реализация прав трудящихся еще должна быть внимательно проанализирована на ее соответствие марксизму. Возьму на себя смелость еще раз подчеркнуть, что марксистская программа была реализована в СССР лишь в незначительной части, недостаточной для необратимого движения к коммунизму. Так вместо целенаправленного формирования ассоциации индивидов, даже после устранения прямой угрозы буржуазной интервенции, была сохранена жесткая система власти партийной верхушки, деградировавшей в конечном итоге от пролетарского авангарда до третьесортной буржуазной прислужницы. Но это уже опять совсем иной разговор, имеющий к марксизму лишь косвенное локально историческое отношение.

Говоря о правах личности важно, по-моему, отметить и гуманистический взгляд марксизма на семью:
— «На чем основана современная, буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии; но она находит свое дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и в публичной проституции. Буржуазная семья естественно отпадает вместе с отпадением этого ее дополнения, и обе вместе исчезнут с исчезновением капитала. Или вы упрекаете нас в том, что мы хотим прекратить эксплуатацию детей их родителями? Мы сознаемся в этом преступлении. Но вы утверждаете, что, заменяя домашнее воспитание общественным, мы хотим уничтожить самые дорогие для человека отношения. А разве ваше воспитание не определяется обществом? Разве оно не определяется общественными отношениями, в которых вы воспитываете, не определяется прямым или косвенным вмешательством общества через школу и т. д.? Коммунисты не выдумывают влияния общества на воспитание; они лишь изменяют характер воспитания, вырывают его из-под влияния господствующего класса»
— «Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме»

Очевидно, что ликвидация зависимости семьи от интересов частной собственности не только практически освобождает близких от груза неискренности, связанной с материальным интересом, но и явно расширяет возможности для свободной любви, основанной лишь на чувственности и морали.

Общественное воспитание детей вовсе не означает, конечно, исключения влияния на них родителей, разрыва родственных связей. Наоборот, все родители смогут абстрагироваться от материальных затрат, связанных с рождением и воспитанием детей, и сосредоточиться только на духовном общении с ними, моральной поддержке, развитии, взаимном обогащении. Сегодня, говоря об этом, никак нельзя забыть о том факте, что в странах развитого капитализма коренное население фактически вымирает, и это связано, прежде всего, с тем, что рождение даже одного ребенка очень существенно сказывается на материальном благополучии родителей, зачастую слишком критично снижая уровень жизни, к которому они привыкли. В этом смысле марксистское требование бесплатного воспитания всех детей, очевидно, видится выходом из тупика, в который капитализм завел современную цивилизацию.

Важно и то, что общественное воспитание обеспечит минимально допустимый обществом уровень усилий по развитию способностей детей, начиная с раннего возраста. Ведь не секрет, что многие родители не в состоянии дать детям даже минимум так необходимого им внимания, заложить важнейшие представления о мире и обществе. Конечно, реальный и максимальный уровень развития ребенка и дальше во многом будет зависеть от родителей, но уйдут в прошлое вопиющие несправедливости, с которыми многие дети сталкиваются всего лишь по обстоятельствам своего рождения.

Также, говоря сегодня о марксистском понимании прав личности, важно отметить, что оно четко отличается от аскетизма и грубой уравнительности, проповедовавшихся коммунистическими утопистами:
— «Революционная литература, сопровождавшая эти первые движения пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реакционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую уравнительность»
Соответственно совершенно беспочвенны направляемые марксизму упреки в его стремлении защиту прав личности низвести до принципа равного положения солдат в казарме. На деле марксизм призывает только к полному освобождению людей от всех классовых ограничений и унижений, определяемых правом одних порабощать труд других. Не удивительно, конечно, что буржуазия этому активно противостоит, подбрасывая пролетариату теории «классового мира» «волков и ягнят», задабривая его часто вполне реальным мещанским благополучием.

Иное дело, что марксистам еще предстоит разработать действительно социалистическое и коммунистическое общественное устройство, уточнить понятие ассоциации индивидов и то, как именно оно реализует максимально широкие свободы личности. Однако это опять же тема не из данной статьи. Здесь важно отметить лишь то, что уже в манифесте марксизм верно задал вектор дальнейшего расширения личных свобод и вообще возможностей полного раскрытия естественных для людей преимуществ их талантов и склонностей посредством устранения классовых привилегий, навязанных капиталистическим способом общественного производства и чаще всего закрепляемых за людьми от рождения в ущерб интересам гуманизма вообще и абсолютного большинства людей в частности.

В заключении считаю необходимым кратко проиллюстрировать преемственность значения марксистской темы свободы в произведениях В.И.Ленина и И.В.Сталина.
— «Ясно, что диктатура бывает двоякого рода. Бывает диктатура меньшинства, диктатура небольшой группы, диктатура Треповых и Игнатьевых, направленная против народа. Во главе такой диктатуры стоит обычно камарилья, принимающая тайные решения и затягивающая петлю на шее у большинства народа. Марксисты являются врагами такой диктатуры, причем они борются против такой диктатуры гораздо более упорно и самоотверженно, чем наши крикливые анархисты. Есть диктатура и другого рода, диктатура пролетарского большинства, диктатура массы, направленная против буржуазии, против меньшинства. Здесь во главе диктатуры стоит масса, здесь нет места ни камарилье, ни тайным решениям, здесь все делается открыто, на улице, на митингах, — и это потому, что это — диктатура улицы, массы, диктатура, направленная против всяких угнетателей. Такую диктатуру марксисты поддерживают “обеими руками, — и это потому, что такая диктатура есть величественное начало великой социалистической революции» (И.В.Сталин, «Анархизм или социализм?»)

Данная цитата относится к обсуждению особенностей переходного периода от капитализма к коммунизму. И.В.Сталин ясно указывает на необходимость полной политической открытости и таким образом раскрывает подлинный смысл диктатуры пролетариата, ее отличие от всех иных диктатур, установленных в интересах господствующих эксплуататорских классов. Одновременно данная цитата ставит перед нами задачу разобраться в том, как и зачем диктатура пролетариата в СССР была подменена диктатурой партийной верхушки. Если в периоды буржуазной интервенции сразу после Великой Октябрьской Социалистической Революции, усиленной подготовки к отражению фашистской агрессии, периода Великой Отечественной и последовавшей борьбы за достижение ядерного паритета, такую подмену еще можно объяснить необходимой защитой интересов пролетариата и его революции, то в последующие годы продолжение этой подмены видится явным и искусственным отступлением не только от классического марксизма Маркса-Энгельса, но и от его уточнения И.В.Сталиным.

— «Здесь «количество переходит в качество»: такая степень демократизма связана с выходом из рамок буржуазного общества, с началом его социалистического переустройства. Если действительно все участвуют в управлении государством, тут уже капитализму не удержаться. И развитие капитализма, в свою очередь, создает предпосылки для того, чтобы действительно «все» могли участвовать в управлении государством» (В.И.Ленин, «Государство и революция»)

Эта цитата с очевидностью показывает, что В.И.Ленин полностью принял марксистскую формулу ассоциации индивидов и уточнил ее в том смысле, что в ней «действительно все» должны участвовать в управлении государством, что только и именно это является гарантией безвозвратного перехода от капитализма к коммунизму. При этом становится ясно, что действительное массовое участие в высшем общественном управлении является наиболее полной из возможных гарантией свободы. Также данная точка зрения В.И.Ленина, на мой взгляд, объясняет, почему после семидесяти лет советской власти капитализм в России все же «удержался».

Таким образом “Манифест коммунистической партии является не только исторически бесценным памятником марксизма, как идеологии трудящихся, но и вполне актуальным сегодня средством борьбы за наиболее полный уровень общественной и личной свободы для всех, а не только или преимущественно для буржуазии и ее приближенных.