Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада приветствовать в этой студии писателя Дмитрия Быкова. Здравствуйте, Дмитрий Львович.

Д.БЫКОВ: Здравствуйте, Таня, здрасьте всем.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про трагедию в московской школе давайте начнем говорить. Уполномоченный по правам человека Владимир Лукин считает, что ее можно было предотвратить. А Владимир Путин вчера вообще очень таинственно как-то провел странные параллели, сказав, что надо воспитывать новое поколение зрителей с хорошим художественным вкусом, умеющих понимать и ценить театральное драматическое и музыкальное искусство. Если бы у нас делалось это должным образом, то, может быть, и трагедии, подобной сегодняшней московской, не было бы.

Д.БЫКОВ: Ну, я здесь совершенно солидарен с Марией Гайдар, с так называемой 18-й проповедью. Если ты хочешь оздоровить атмосферу в стране (а это нужно сделать, безусловно), начни с себя. С театром они как-нибудь разберутся. А, вот, чтобы ненависть не нарастала и закрытость не нарастала, конечно, хорошо бы власти подумать об этом. Но, конечно, спекулировать на этой теме, говоря, что во всем виновата власть, не следует.

Происходит не просто невротизация детей. Происходит невротизация школы, где учителя, замученные беспрерывными реформами, контрреформами, мерами, полумерами, задавленные бюрократической работой, заполнением электронных журналов, составлением массы справок, прохождением массы курсов, чтобы повысить свой тариф, они настолько запуганы этой бюрократией, что времени на живое общение со школьниками у них не остается.

Значит, мальчик, по всей вероятности, шизофреник. Я здесь ссылаюсь на мнение дочки своей, которая, все-таки, школьный психолог по образованию. По всей вероятности это дебют так называемой подростковой шизофрении, судя по тому, что он говорил, и судя по тому, что напечатал «Коммерсантъ», когда он хочет испытать смерть, потому что весь мир ему кажется иллюзией.

Дебют подростковой шизофрении – вещь, в принципе, непредсказуемая. Он может случиться на ровном месте. Но здесь были явные тревожные симптомы, которые учителя просто проглядели, потому что даже по фотографии этого мальчика видно, что он депрессивен. Близко посаженные и мрачные глазки, общий аутизм, мало знакомых, хорошая механическая память при неразвитой эмоциональной сфере. Всё это заставляет подумать либо про синдром Аспергера как один из видов аутизма, либо про какую-то депрессию подростковую. Но всё подталкивало к мысли, что не очень дома у него хорошо. Отдельно надо проверять, почему его папа, бывший сотрудник спецслужб, оставил дома ключи от оружейного сейфа. Это тоже крайне интересная проблема, потому что сотрудники спецслужб – это их профессия – они мастерски создают ад что в стране, что в семье, этому их учат. И надо посмотреть, что там было в семье. Возможно, его любили и, скорее всего, любили. Вот эта история «Почему ты вышел без курточки? Там бабушка звонит», всё очень трогательно.

Но, видимо, от него требовали много. А, видимо, он рос в непосредственном соседстве оружия и в близости разговоров о каких-то силовых методах решения проблемы. В общем, это неблагополучный мальчик, и профессиональный учитель должен был это понять.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вообще в школе насколько… Там, десятый-одиннадцатый класс – это же огромная нагрузка, огромный прессинг, потому что это выпускные, это вступительные, это всё разом.

Д.БЫКОВ: Таня, этот миф нужно опровергнуть раз и навсегда.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет? Это не так?

Д.БЫКОВ: В современной российской школе ученик страшно недогружен или он загружен не тем, что нужно. Познание как таковое занимает у него очень мало времени. Он всё время должен заниматься презентациями и проектами, писать проекты и оформлять презентации. Это такие 2 главных современных способа контроля знаний.

Он должен готовиться к ЕГЭ, но он не должен глубоко думать. Исследовательские проекты единичные. В большинстве случаев школьники отделываются переписыванием из интернета чего-то. Нужно глубоко серьезно, без учета ЕГЭ, конечно, прорабатывать со школьником главные вопросы жизни. На это сегодня нет ни у кого времени.

Когда-то отец Георгий Эдельштейн замечательно сформулировал: «Школа – это не только обучение. Это приготовление к жизни, где всё время надо делать то, что не хочется. Надо адаптировать ребенка к миру». Вот, в школе надо встать с утра и пойти туда.

Значит, это должно быть местом, куда, все-таки, он идет с желанием или, по крайней мере, с пониманием, что это нужно. А школа превращена в беспрерывную рапортичку, где ты всё время подаешь рапорт: вот он отчитался по ЕГЭ, вот он отчитался по проекту, вот я заполнил журнал, это я хожу на такие-то курсы.

Школа – это место живого контакта с ребенком, и тогда для вас не будет неожиданностью, что он однажды придет в маминой шубе и наставит на вас карабин.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, большинство школ, конечно…

Д.БЫКОВ: Большинство школ не таковы. И более того, что особенно печально. Мы говорим о загрузке, о перегрузке. Современный школьник должен бы желательно проводить в школе большую часть своего времени. Это нормальный принцип лицея. Он должен всё время быть чем-то занят, чтобы у него не было времени на компьютерные стрелялки, чтобы у него не было времени на беспрерывное хождение по социальным сетям, а чтобы он делал конкретное дело – монтировал фильмы, как делает мой сын в киношколе, занимался с другими людьми, как делала моя дочь в психолого-педагогическом колледже, да? Это вопросы постоянной занятости ребенка. Ему должно быть что-то интересно, и он должен всё время этим заниматься, чтобы у него свободного времени было час поговорить с родителями. Всё остальное время он должен быть социализирован и занят делом.

И я с ужасом вообще вспоминаю слова Кавада Раша, которые мне когда-то казались очень жестокими, когда он в 90-е годы сказал «Современному подростку надо вдвое меньше жрать и вдвое больше работать. Он должен быть всё время чем-то занят. Тогда он не будет играть в стрелялки». Госдума не права – не надо запрещать стрелялки, надо брать в школу профессионалов.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это тоже вопрос – а где взять столько учителей, которые будут заниматься с этими подростками, профессиональные, подготовленные люди?

Д.БЫКОВ: А вы платите нормально в педагогическом вузе, следите за курсом методик. Ведь, понимаете, это же вопрос методической подготовки учителя, что ему делать, когда к нему приходит ребенок, утверждающий, что весь мир – иллюзия. Что ему делать в этой ситуации? О чем говорить? Как его разрядить? Ведь, это же не вчера началось, то, что он взял и пошел там стрелять. Это вопрос методической подготовки. Наши педвузы занимаются всем кроме этого.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте мы сейчас сделаем перерыв буквально одну минуту, после чего «Особое мнение» с Дмитрием Быковым продолжится и мы поговорим про ситуацию вокруг телеканала «Дождь».

РЕКЛАМА

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня сегодня Дмитрий Быков.

Про «Дождь». Сегодня некое развитие ситуации вокруг телеканала. Ростелеком сказал, что, в принципе, возобновить вещание возможно, если телеканал восстановит свою репутацию. Это как вы оцениваете такое условие и как это вообще возможно?

Д.БЫКОВ: Мне кажется, в своем рвении очень многие кабельные операторы забежали несколько вперед паровоза, особенно когда паровоз проезжает такую важную олимпийскую станцию. Душение последнего независимого, условно независимого, ограниченно независимого канала, конечно, совершенно не лезет в общую картину ликующей России. И поэтому я уверен, что вещание «Дождя» возобновится, канал недодушат.

Будет очень горько, если условием восстановления этого будет увольнение нескольких сотрудников «Дождя». Не очень понятно, кого они должны оттуда уволить. Дымарского? Венедиктова? Ерофеева, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Программу уже приостановили.

Д.БЫКОВ: Программу приостановили, ради бога. Это сделали сотрудники «Дилетанта» по личному почину. Но требовать от Синдеевой сакральной жертвы, по-моему, было бы неправильно. Это такой выбор Софи: «А сдай-ка ты своих, а мы за это тебя включим». То есть сломаем тебя окончательно, доведем тебя до противозаконного поступка, потому что ей увольнять некого, там никто конкретно не виноват с канала. Виновато, может быть, руководство, поскольку оно ответственно за всех.

Мне кажется, что такой метод шантажа будет неправильным. Как он будет восстанавливать репутацию (канал)? Ну, допустим, он вообще откажется от практики любых опросов – это тоже по-думски, да? Если мальчик играл в компьютерные стрелялки, запретим компьютерные стрелялки.

Можно пойти на эту жертву – опросы никому особо не нужны, потому что их ответы абсолютно предсказуемы всегда.

Я почти уверен, что большинство кабельных операторов восстановит вещание «Дождя» в полном объеме до конца февраля. Если я ошибаюсь, то, значит, я слишком Optimistic Channel.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Зарядились оптимизмом Натальи Синдеевой, судя по всему.

Д.БЫКОВ: Надеюсь, да. Нет, это я ее пытаюсь подзарядить, Наташу, потому что мне кажется, она очень достойно себя ведет.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Если говорить про реакцию не только кабельных операторов, но и условной общественности возмущенной, к которой, собственно, все постоянно апеллируют, о которой все постоянно говорят. Это все те же самые люди, которые возмущаются по разным поводам? Или, все-таки, у нас есть те, кого оскорбили, задели?

Д.БЫКОВ: В большинстве своем это одни и те же люди, которые возмущаются профессионально и не без личной выгоды для себя. Мне не нравится формулировка этого вопроса, и вопрос можно было задать иначе, и есть множество более насущных вопросов. Но я совершенно согласен с Синдеевой, которая в интервью «Собеседнику» в сегодняшнем номере говорит «Мы привлекли внимание не столько к каналу, сколько к реальной истории блокады». Это, действительно, так. Такого количества материалов, которое появилось сейчас, столь важных материалов, столь значимых, я не наблюдал в последние лет 15, наверное. И то, что написал Солонин, и то, что сказала Латынина про 60 км незащищенного берега Ладожского озера, всё это заставляет пересматривать ситуацию.

В конце концов, еще Гранин в одной из недавних книг, в автобиографической задал вопрос, и у этого вопроса нет ответа, не было, по крайней мере, на тот момент: почему немцы не брали город, хот в сентябре-октябре у них были к этому все возможности? Этот вопрос требует серьезной общественной дискуссии.

И если собрать историков (а мы сейчас над этим работаем) и поговорить о реальной истории блокады, то уже и это тот шерсти клок, который можно состричь со всего этого безобразного скандала, со всего этого старательно накачанного возмущения. Ведь, поспрашивай всех этих возмущающихся, они едва ли вспомнят хоть один факт из истории города, едва ли назовут хоть одну серьезную книгу на эту тему, едва ли читали «Блокадную книгу», ну, то есть они очень мало образованы. Иначе бы они знали, что этот вопрос в городе обсуждался широко.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А откуда эти профессиональные возмущающиеся? Это такая необходимая дубина? Мало Госдумы с законами?

Д.БЫКОВ: Да нет. Ну, человек любит вообще травлю. Феномен травли описан еще в Евангелии, описан точнее всего. Людям очень нравится сначала благословлять, петь осанну, а потом кричать «Распни его!» Это такой феномен массового сознания. Это, знаете, как выпускать из себя Хайда очень приятно. Вот, надоедает же быть Джекиллом, а Хайд, когда он раскрепощался, он чувствовал наслаждение всегда. Это у Стивенсона очень точно показано. Джекилл мучился, а Хайд ликовал.

И когда из тебя выходит это зло, когда ты совпадаешь с государством, понимаешь, что тебе можно, и кричишь «Да сколько можно терпеть всю эту свору, всех этих Сванидзе, Быковых, Шендеровичей? Да сколько можно! Да выслать, да я, да мы, да геополитика!..» При этом всегда произносится слово «геополитика». Вот, есть несколько маркеров, по которым легко опознать платного возмущающегося. Это «скрепы», «геополитика», «выслать», «доколе». Там, «Дождь» пациенция ностра, да? Катилина здесь уже не канает.

Вот этот пациенция ностра уже на пределе: «Ну, я не могу… Клавдия Николаевна, да что ж ты сердце-то себе так надрываешь?» — «Нет, не могу смотреть на это! Просто под печень подступило!» Вот, им под печень подступило.

В их жизни очень мало эмоций, они мало читают, у них плохо с интеллектуальной жизнью. Им хочется любой ценой не разбираться в проблеме, а негодовать. Негодование – это очень такая, конструктивная эмоция. Ну, я же и за собой знаю эти какие-то физиологические радости, когда ты идешь, ну, как, вот, в воскресенье, например, на этом марше правозащитном, да? Идешь, там рядом Ким, рядом Жук, впереди еще кто-то из людей прекрасных, да? Идешь и как-то всем радостно, весело, кругом свои. И дело, вроде, делаем хорошее.

Я понимаю, что это не столько идеология, сколько физиология. Но при всём при этом я понимаю, что мы, по крайней мере, выступаем в защиту. А выступать с травлей, наверное, еще приятней.

Меня травили много раз, и я знаю, что это приятно. Я знаю, что у этих людей просто счастье играет на лице, у них появляется румянец.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Коль скоро вы вспомнили этот марш, который был в воскресенье, он был не очень многочисленным, совсем не таким, как его хотели устроить и ожидали. Вообще, насколько Болотное дело ушло даже у тех, кто изначально за ним следил, из поля зрения? Не может же долго это быть.

Д.БЫКОВ: Таня, в 1914 году Россия переживала великий патриотический подъем. В 1914-м. А любой, кто пытался квакнуть против этого патриотического подъема, начавшегося еще в 1913-м, помните, после известного юбилея, 300-летия Романовых, любой, кто пытался квакнуть поперек, воспринимался как враг отечества. Это очень быстро всё делается. Я, вот, только того и боюсь, что такие вещи – они… Ну, казалось бы, ну, такая смутная, такая болотистая, такая совершенно деидеологизированная страна как была в 1914 году. И уже в 1915-м так это всё быстро переломилось, а в 1917-м все были так к этому не готовы.

Готовьтесь, думайте. Ребят, думайте, что потом-то будет. Потому что это же заканчивается внезапно и рушится в одночасье. Вот, о чем, понимаете, надо говорить. Когда Ильич радостно отвечает «Стена гнилая, ткни и развалится», он при этом не понимает, сколько погребено всего будет под ее обломками. Вы готовьтесь пройти эту развилку без драмы. Не о том думайте, сколько людей вышло на этот марш. Их сейчас будет очень мало выходить. А потом они все выйдут. Вот, думайте, куда они тогда пойдут. Вот это сейчас проблема.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, хорошо, а тогда стоит ли думать о том, поведет их кто-то или не поведет, когда они выйдут?

Д.БЫКОВ: Я склонен думать, что проблемы надо разрешать по мере их появления. Ну, если есть хорошие историки, которые верят в прогностическую функцию истории, в конкретные схемы ее развития, то это интересная так, вообще идеологическая спекуляция поискать сегодняшнего вождя, где он, в каких сферах, в какой среде. Кто-то поставит на одного, кто-то на другого (не будем называть имен). Это любопытно, откуда он выскочит, потому что в 1917 году он выскочил ниоткуда, вот, реально как черт из табакерки. И многие отвлекали себя мыслями «Да ну, это его германский генштаб прислал». Германский генштаб не мог проплатить всех, кто его встречал на Финляндском вокзале. Германский генштаб не проплачивал броневика, на который его тут же поставили. Тут надо подумать, как это происходит, и почему именно этот человек с его специфическими очень качествами душевными оказался во главе русской революции и подобрал власть, когда она упала.

Я, кстати, согласен, я редко бываю согласен с Михаилом Леонтьевым, но я понимаю, что февраль – это еще не революция, октябрь – это вот именно революция, это не переворот. Это момент, когда народ поставил на Ленина. Почему и как он поставил на Ленина, это следует почитать сейчас прессу 1916 года, потому что в 1915-м этого не предсказал бы никто. Надо подумать. У меня есть свои предположения, я их озвучивать не стану.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, может, ближе к делу.

Д.БЫКОВ: Да не будет никакого «ближе к делу» — дело произойдет спонтанно, и тут уже не поймешь, когда ближе. Я просто хочу сказать, что если мы пройдем эту развилку… Да? Я не буду огорчаться, что мой прогноз не сбылся, я буду счастлив, потому что я меньше всего хочу глобального обрушения российской системы.

У меня даже есть смутное подозрение, что Россия в таком виде, в каком она сейчас есть, она в мире, в принципе, нужна как некий стабилизирующий базовый элемент. Что Россия свободная или Россия нестабильная менее нужна. А Россия необходима именно в таком состоянии. Как, помните, Наполеон говорил про Китай? «Китай спит, но не дай бог он проснется».

Я просто понимаю, что если такая Россия, условно говоря, сонная Россия нужна на карте мира, никто, ведь, не подумал о том, каково будет в ней жить внутри. Да? Это очень печально.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, она нужна кому и для чего? Как мера сравнения?

Д.БЫКОВ: Нет, как мера сравнения – нет. «Я не тотально бесполезен, я могу служить дурным примером». Нет, у страны великое назначение. Пушкин о нем писал в письме к Чаадаеву. Она – такой великий барьер на пути Востока и Запада. А, может быть, она – великий тормоз мирового развития или его тоже великий стабилизатор. Непонятно. Это может быть и так.

Мне очень грустно думать о том, что вот эта стабилизирующая система вместо мягкой эволюции, которая была бы оптимальна, может разрушиться в одночасье. Очень не хочется украинского варианта, но я утешаю себя мыслью о том, что Украина, действительно, совсем не Россия, и Майдан совсем не русский жанр, как я о том уже много раз говорил. Хотелось бы более мягкого сценария. Пока на него не похоже, и поэтому очень грустно думать, что будет в 2016-17 годах. Готовиться надо, ребята, думать надо. Кто хочет бежать, беги. Кто хочет руководить, руководи. Кто хочет гуманизировать, посильно гуманизируй, да? Потому что пока признаки плохие.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы вспомнили про Украину. Вы следите за тем, что сейчас происходит в Киеве, когда вот эта уличная картинка – она, ну, в общем-то, немного замерла, успокоилась, утихомирилась и сейчас мы говорим исключительно про политические переговоры, возможности, повороты.

Д.БЫКОВ: Ну, я очень рад, что сбылся мой прогноз, что попытки переговоров сначала будут сорваны. Будет попытка силового варианта – она не удастся. А потом в результате некоторых договоренностей с оппозицией Янукович постепенно потеряет власть.

Теперь другой риск, который меня тревожит по-настоящему. Простите меня украинские братья, я продолжаю за вас тревожиться, хотя, с вашей точки зрения, я безнадежный имперец и продавшийся раб. Ну что ж поделать? Ведь, брат на брата идет иногда, а братские чувства остаются.

И я бы гораздо больше любил Майдан, если бы там фанаты его, преимущественно люди в возрасте поменьше бы говорили о рабской природе русских. Это нехорошо, дурно, это гадко.

Так вот у меня есть большой страх, что состояние Майдана, как я уже говорил, это состояние физиологически опьяняющее. Януковича тоже избирала Украина. Сейчас она может всенародно избрать Кличко. По всем параметрам Кличко может ей разонравиться года через 2-3. Тогда опять будет Майдан, опять крики о том, что Украина – это настоящая Европа, а Россия – рабская страна, и сейчас мы правильно поменяем власть и всё, наконец-то, будет хорошо. Это, понимаете, как люди, подсаженные на определенный напиток, с каждого понедельника начинают новую жизнь. В пятый раз это перестает вдохновлять. И я боюсь, что эта стихия, почувствовав свою власть и могущество, будет теперь направлена против любого. Я не вижу у Кличко пока данных таких стабилизирующих. Но я приветствую решение Януковича, если оно, действительно, есть, пойти на досрочные выборы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, есть еще Юлия Тимошенко, которая пока сидит.

Д.БЫКОВ: Вы не можете себе представить меру ненависти к ней отдельных украинцев, в особенности харьковчан, в особенности донецких. Она для них воплощение оранжевого духа, а на оранжевом духе они уже очень сильно накололись. Поэтому при всем моем уважении к Майдану, я боюсь, что это состояние слишком заразительно для народа.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мы сейчас сделаем перерыв буквально несколько минут, оставайтесь с нами – программа «Особое мнение» продолжится и мы поговорим о том, чем сегодня занимались Владимир Путин и Дмитрий Медведев.

НОВОСТИ

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Дмитрий Быков. Как я и обещала, пару слов о том, чем занимаются первые лица государства.

Д.БЫКОВ: О!

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Владимир Путин сегодня, если верить заголовку ИТАР-ТАСС, сумел найти общий язык с леопардом. Он ездил…

Д.БЫКОВ: Он угощал его языком, что ли, вы хотите сказать, говяжьим?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, не угощал его языком, но зашел в клетку с леопардом, остался жив, хотя пару журналистов получили несколько ссадин.

Д.БЫКОВ: От чего? От кого?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: От леопарда. Не от Путина же. В общем, массовый восторг, фотографии, счастье и миллион подробностей, вплоть до того, сколько раз леопарды спариваются и как это комментирует Владимир Путин.

Д.БЫКОВ: А я, вот, очень рад. Вот и еще что-то мы знаем о леопардах. Ведь, познание мира – большое удовольствие. Спариваются с кем?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Друг с другом, я надеюсь.

Д.БЫКОВ: А, с леопардами, да. А то я подумал, что это между олимпийскими талисманами что-то началось, да.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, иначе это уже будет преследоваться уголовно за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений. Дмитрий Львович, не подводите, пожалуйста, радиостанцию под статью.

Д.БЫКОВ: Нет, боже упаси. Ну-ну?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тем временем Дмитрий Медведев покормил бактерий на крупнейшей в России биогазовой станции.

Д.БЫКОВ: Ну, что я могу сказать? Стилистика соблюдена. То есть выше бактерий, видимо, не дают, все-таки, подняться.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему обижают премьера постоянно?

Д.БЫКОВ: Да почему? Бактерии важнее леопардов. Во-первых, их больше. И все-таки, судьбу мира решают бактерии, а не леопарды, как и судьбу страны решает, в конце концов, народ, а не лидеры, я так считаю. Поэтому всё правильно, молодцы. Это очень важный дан знак: всем леопардам нужно быстро скукожиться до состояния бактерий, и тогда их покормят. Ура.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Леопардами или бактериями.

Д.БЫКОВ: Или бактериями в свою очередь.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, главное, что придет Дмитрий Медведев.

Д.БЫКОВ: Большая радость.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Большая радость. И позаботится. О тех, кто уезжает из России. Ну, про губернатора Чиркунова мы чуть позже, может быть, успеем сказать пару слов. Но тут буквально несколько часов назад пришли сообщения о том, что посол США Майкл Макфол, который работал здесь последние несколько лет, уезжает.

Д.БЫКОВ: Я всегда говорил, что он русофоб. Да, все-таки, вот, я бы на его месте остался. Он из-за сына, по-моему, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, говорит, что должен вернуться к своей жене, двум сыновьям. Не сможет он жить врозь со своей семьей.

Д.БЫКОВ: Таня, кем надо быть, чтобы в такую минуту, в такой пик общественного подъема покинуть Россию ради какой-то семьи?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он уедет после Олимпиады.

Д.БЫКОВ: После Олимпиады будет еще лучше – она начнет приносить плоды. Не попросить гражданства, не остаться здесь, не выписать сюда семью, не заставить сына проходить… Вот, я всегда чувствовал, что Макфол, все-таки, не любит Россию по-настоящему.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Какой американский посол может любить Россию так, как ее любим мы?

Д.БЫКОВ: Да. Люблю по-настоящему Макфола, много хорошего он сделал, но досадую на отъезд. Мне кажется, покидать нас в такое интересное время, значит, недооценивать страну. Хотя, желаю ему, конечно, от души воссоединиться с семьей. Жалко только, вот, непонятно, кто будет вместо него. Хотелось бы, чтобы такой же культурный, жаждущий, интересный и так далее.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы знаете, это не факт. Могут нам прислать какого-нибудь, что называется, ястреба.

Д.БЫКОВ: Ястребка, да? Вот этого не хотелось бы.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще замечательная история сегодня была о том, что омская библиотека имени Пушкина признала книгу Теодора Драйзера «Финансист» не подходящей для детской аудитории, поставила там «18+».

Д.БЫКОВ: Превосходный жест. Я всегда говорил, что у нас мало читают Драйзера. Теперь, мне кажется, интерес к нему повысится значительно.

Там есть некоторое количество, будем откровенны, некоторое количество сцен, которые 18+. Не помню, Беатрис ее звали или как-то. Там были с ней хорошие сцены, когда она говорит им «Ну что? Мальчик получил свою игрушку?» и они там удаляются в спальню, и там ее растрепанные кудри, всё очень хорошо сделано. Это я помню, да. Вообще вся «Трилогия желания» — она полна таких эпизодов. Ну как? Завоевал новую биржу, завоевал новую женщину. И у него история Каупервуда – это, конечно, триумфальное шествие такого покорителя, классического олигарха.

Теперь эту книгу прочтут. Правда, у меня были сведения, что там и «Американскую трагедию» тоже не выдают, да? Ну, хорошо. Значит, вот теперь и… И самое печальное, что «Завтра была война» — мне рассказали, что тоже где-то не выдали, потому что там есть сцена, где девочка смотрит на себя в зеркало, когда на ней только трусы. Но эта сцена, во-первых, она есть и в фильме Кары, который, насколько я знаю, свободно скачивается. А во-вторых, если еще и к Борису Васильеву привлекут внимание нашего молодого читателя, то замечательно. По-моему, всё это в рамках пропаганды чтения делается.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, то есть достаточно всё запретить, как известно, и сразу все этим заинтересуются?

Д.БЫКОВ: Да, в этом смысле, я думаю, что и «Дождю» оказали, хотя, такую, несколько медвежью услугу, но, тем не менее…

Меня другое, понимаете, тревожит – реакция журналистского сообщества. Вот, я помню хорошо у (НЕРАЗБОРЧИВО), что когда одного шамана вождь снял с должности, запретил ему камлать, все остальные шаманы в знак солидарности тоже камлать перестали и дождя (вот такое совпадение) не было месяц. И тогда пришлось этого шамана вернуть, и всё стало хорошо.

Сегодняшние шаманы российские, сегодняшние камлальщики – они абсолютно не демонстрируют профессиональной солидарности, а, напротив, иной раз ведут себя так, что просто святых выноси.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, есть же… Сложно ожидать какой-то солидарности (ну, вы меня поправите, если я не права), например, от представителей федеральных телеканалов.

Д.БЫКОВ: Так представители федеральных…

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы же не ждете, что Дмитрий Киселёв скажет что-нибудь в поддержку телеканала «Дождь».

Д.БЫКОВ: У них давно другая профессия, у этих ребят, и я от них не жду, конечно. От осины не родятся апельсины. Но есть очень много других людей, которые, по-моему, могли бы или выйти с пустыми полосами, как это практиковали в свое время некоторые издания, или, по крайней мере, уж если они не хотят солидаризироваться, так ты хоть не подбрасывай вязанок в костер. Не важно там, хороший человек на этом костре горит или не очень хороший, но вязанок-то не подбрасывай – это в любом случае нехорошо.

Поэтому я бы здесь серьезно призадумался о том, что у нас давно уже нет профессиональной солидарности даже в таком прочном пуле как журналистский. Это горе.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему так происходит?

Д.БЫКОВ: Ну, это очень просто, почему так происходит. Компрометируются базовые вещи вроде дружбы, вроде взаимопомощи. Всё объявляется баблом и объясняется баблом, всё якобы проплачено. Да тут еще и, как вы понимаете, геополитика, да? Вы что же, хотите быть на стороне нашего американского врага? Вам что, Макфол вам печеньки выдает? Да? Это очень плохо.

Но это началось не вчера. В конце концов, очень многие голоса доносятся сегодня с того самого канала НТВ, который когда-то так дружно защищали. А, ведь, оттуда вышли не только Шендерович с Сорокиной. И господин Кулистиков, и господин Корчевников, и господин Мамонтов. Это же тоже НТВ. Все-таки, прав, наверное, был один крупнейший медиаменеджер (не будем называть имен), который мне сказал, что Гусинский с Березовским для растления журналистского сообщества сделали больше, чем все остальные власти. Боюсь, что это растление запущено в 90-е. И очень мне горько от этого растления, хотя, конечно, ругать Гусинского с Березовским сейчас – это не самое почтенное занятие.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да. Вязанки-то дров не надо никуда подбрасывать.

Д.БЫКОВ: В этих двух случаях всё уже догорело, к сожалению. Я просто хочу сказать, что школа НТВ ни для кого не прошла даром.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В плохом смысле.

Д.БЫКОВ: В плохом смысле. Очень это горько, что наша…

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уникальный журналистский коллектив.

Д.БЫКОВ: Да. И что на сваре грандиозной двух федеральных телеканалов и двух враждующих олигархов растлились лучшие профессиональные умы и перья. Это очень горько.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это когда было. Сейчас что? Нету новых?

Д.БЫКОВ: Это было совсем недавно, Таня. Это, вот, вам, человеку молодому кажется, что это было давно. А я уже так давно живу, да? Уже столько кхм-кхм-кхм, что неприятно.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, Дмитрий Львович, уже даже я работаю на радиостанции «Эхо Москвы» 12 лет, и, все-таки…

Д.БЫКОВ: Практически с грудного возраста.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Практически со школы. Да, так и есть, со школы. Поэтому…

Д.БЫКОВ: Ну, вот. Поэтому вы помните, как всё это было.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Поэтому я это всё помню и видела.

Д.БЫКОВ: Но я хочу сказать, что в растленном обществе нельзя требовать порядочности от отдельных его членов. То есть можно требовать, но надо пожалеть. Очень много нам придется взять на себя, тем, кто еще помнит какие-то азы. Очень много нам придется взять на себя работы по гашению этой злобы, по установке каких-то общих правил. Все корпоративные правила придется начинать с нуля. Сколько же нам предстоит работы! Да? Одна надежда, что молодежь растет умная, честная и солидарная. И стрелки такие безумные среди нее пока единичны.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Последний вопрос как раз про геополитику. Насколько, как вы считаете, удачным ходом станет то, что на открытии Олимпиады споет группа Тату?

Д.БЫКОВ: С художественной точки зрения это ход неудачный – в России есть более мощные голоса. К тому же группа Тату давно уже доказала, что не является никаким олицетворением альтернативной сексуальности – у них всё хорошо и дети у обеих, насколько я знаю, и нормальные семьи. Вот, ни группа Тату, ни группа Любэ, по-моему, не должна петь на открытии российской Олимпиады – там должна звучать музыка более высокая. Жаль, что ее в России так мало.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но всё равно…

Д.БЫКОВ: Тем больший простор открывается для творцов, да?

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но всё равно попытка хоть как-то выйти из этой истории с гей-пропагандой, конечно…

Д.БЫКОВ: Ой, слушайте, ужасная история мне приходит на ум! Простите, не надо в ней видеть никаких аналогий. Я когда был однажды в Коломбо, то мне там зазывалы такие местные, сутенеры сказали «А мы вам можем привести русскую девушку». И я решил: ну, надо же спасать, может, здесь русская девушка в плену у каких-то воротил. Привели абсолютно нормальную цейлонскую девушку, которая знала по-русски «Драствуте» и «Пасиба». Вот это… Ну, естественно, там мы дали ей каких-то денег из группы и отпустили с миром. Вот эта попытка выдать известно что за русскую девушку очень напоминает мне всю эту ситуацию. Дай бог, чтобы дальше был лучше. Спасибо.

Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В программе «Особое мнение» Дмитрий Быков сегодня выступал. Спасибо. Всем счастливо.

Д.БЫКОВ: Пока.