«В обозримом будущем нам не должно быть стыдно за нашу политическую систему» (Президент РФ Дмитрий Медведев).

Наше выборное законодательство начало формироваться в 1993 г. — в период создания Конституции РФ, наделившей большими полномочиями президента в ущерб парламенту. Причем из различных избирательных систем мира «импортировались» сразу все ограничительные нормы, соответствующие этой задаче. С тех пор мы наблюдаем непрерывный процесс подстраивания законов под складывающуюся модель власти, особенно накануне очередных выборов.

Только с 2002 года избирательные законы изменялись около 150 раз. И хотя ЦИК РФ постоянно рекламирует нашу избирательную систему как «одну из лучших в Европе», существуют и другие мнения. Все новые выборные установки сужают участие различных слоев общества в политической жизни страны. Наблюдатели Парламентской ассамблеи ОБСЕ, проводя мониторинг выборов в России, из года в год заявляют одни и те же претензии: несоответствие обязательствам, принятым странами-членами ОБСЕ и Совета Европы в отношении демократических выборов. В год в России возникает порядка 3-3,5 тыс судебных дел из избирательных правоотношений.

Правка законов

В последние 10 лет выборное законодательство корректирует партия-победительница. Правила работают на «Единую Россию», то есть на огромное сообщество бюрократии и бизнес-групп.

Напомним некоторые «демократические» модификации, принятые с подачи двух последних российских президентов:

— отменены прямые выборы высших должностных лиц субъектов РФ, частично выборы глав местного самоуправления;
— введена полностью пропорциональная избирательная система на выборах Госдумы;
— партиям запрещено объединяться в выборные блоки;
— отменены голосование «против всех» и порог явки;
— существенно ужесточены условия регистрации по подписям (сокращен процент брака в подписных листах с 25 до10 и 5%);
— повышены требования к численности партий (с 10 до 50 тыс);
— введены нормы об ограничении избирательных прав по основаниям, связанным с экстремистской деятельностью (у нас практически тождественной инакомыслию);
— поднят барьер прохождения партий в законодательные органы с 5 до 7% голосов;
— усилена доля участия администраций в избирательных комиссиях с 1/3 до 1/2 (государственные, муниципальные служащие);
— из процесса наблюдения за федеральными выборами исключены общественные наблюдатели, субъектам РФ предоставлено право такого же исключения на региональных и муниципальных выборах;
— установлен запрет на право общественного неполитического объединения выдвигать своих кандидатов в депутаты федерального уровня;
— отменена обязанность уходить в отпуск кандидатам, замещающим госдолжности, в том числе категории «А». Допускается также совмещение госслужбы с руководящей работой в партиях;
— расширен перечень оснований для исключения лиц (партий) из числа кандидатов;
— введен запрет на публикации в «Российской газете» программ созданных, но еще незарегистрированных партий;
— срок полномочий Президента РФ и Госдумы увеличен до 6 и 5 лет соответственно.

В развитых демократических системах ни одна партия не выступает представителем всей нации или ее большинства и не набирает более половины голосов на выборах. В парламент многие проходят, образуя избирательные блоки, формируя коалиции. В Госдуме же заседают партия власти и еще три партии, реально не влияющие на принятие решений. Выходит, интересы половины избирателей оказываются слабо представленными (не говоря уж о тех, кто голосовал за партии, не прошедшие в Думу благодаря заградительному барьеру в 7%).

Такая «конструкция» продолжает закрепляться парламентскими модернизаторами при администрации президента. Благодаря им в 2009 году Госдума «сдала» главный инструмент контроля парламента над правительством — бюджет (приняв поправки в Бюджетный кодекс, по которым правительство может секвестрировать его без полноценного участия парламента). Очередные президентские микрореформы политсистемы по «повышению влияния партий на власть», «расширению возможностей малых партий» и т.п. — не более чем перестраховочные механизмы ради удержания контроля бюрократии над обществом.

Контроль за образованием партий

Созданные без санкции Кремля партии через сито Минюста не проходят. Правда, госрегистрация партий используется еще в ряде стран мира. Но только у нас эта система остается перенасыщенной жесткими требованиями к численности, наличию региональных отделений, к проверкам, контролю внутреннего партучета, ротации кадров и т.д. Хотя президент снизил минимальную численность для регистрации новых партий до 45 тыс человек, ни одна из шести учрежденных в 2010 году партий до регистрации не дошла.

В большинстве стран Европы политическая состоятельность партий определяется не государством, а избирателями на выборах. Многие и сейчас не считают нужным регулировать порядок образования партий. Например, в Великобритании они создаются свободно, с минимальной численностью в два человека, регистрируются в реестре партий и всё. Получается, что в многопартийной России 7 партий (четыре в парламенте), а в якобы «двухпартийной» Британии — около 40 (пять в парламенте).

В Германии законодательство тоже не требует формальной регистрации партий в госоргане и минимального членства при их создании. Организация приобретает статус партии после предоставления в компетентные органы определенных документов (программы, устава, сведений о правлении).

В США предусмотрена обязательная регистрация партий госсекретарями штатов. При этом 20 штатов устанавливают абсолютное число сбора подписей для получения партийного статуса. Но это в десятки раз меньше, чем в России: в Иллинойсе — 25 тыс, в Алабаме — 5 тыс, в Висконсине — не менее 3 тыс.

Ограничения в праве избираться

Среди демократических стран нет таких, где создается столько дополнительных условий для участия в выборах кандидатов, списков партий и оснований для отказа им в регистрации, как в России. У нас они ограничены в самом праве быть избранными процедурой сбора подписей избирателей.

Президент вроде бы считает количество ограничений чрезмерным, но до парламентских выборов ограничился лишь редизайном. Пока он освободил от этой процедуры на региональном уровне выборов непарламентские партии, имеющие фракции в Законодательных собраниях соответствующих субъектов. Для их участия в выборах Госдумы снизил количество подписей: в 2011 году до 150 тыс, следующих созывов — до 120 тыс.

Для сравнения, в Швеции при регистрации для выборов в риксдаг партиям необходимо набрать не менее полутора тысяч подписей избирателей. В Германии партия, не представленная в парламенте, должна собрать 200 подписей в каждом округе, где выдвигается ее кандидат, и не менее 1000 подписей в каждой земле, где представляются списки. Чаще в Европе участие зарегистрированных партий в выборах носит заявительный характер. А в Швейцарии и Бельгии на парламентских выборах гражданам разрешается выступать с «независимым списком», состоящим даже из одного кандидата. Избиратель выберет сам.

Более того, в европейских странах практически нет положения о предварительной регистрации списков, которое позволяет нашему избиркому снимать партии с выборов даже с такой формулировкой: «по вновь открывшимся обстоятельствам».

Заградительный порог

Что касается порога прохождения партии в законодательный орган, то в Европе он в основном ниже, чем в России, — обычно от 2 до 5%. В Израиле — 1%, а в ряде стран, например в Швеции, его вообще нет. На этом фоне «дарованные» нашей оппозиции возможности получения 1-2 «утешительных» мандатов (для преодолевших на первом и втором уровнях выборов барьер в 5%, но не достигших 7%), а также формирования фракций партиям, представленным в региональных ЗС, — ликвидацию партийного неравенства не решают. Если партия набрала, к примеру, 6,9% голосов, то получит два мандата, если 7,1% — более 30. Такие половинчатые шаги, вместо того чтобы вернуться к пятипроцентному барьеру или отказаться от него в принципе, лишь усложняют законодательство. Кстати, в Чили день отмены десятипроцентного порога в 2007 году был назван «Днем демократии» и считается днем окончательного расставания с наследием диктатуры.

На деле президент «подгоняет» переход к голосованию только по партспискам на региональном и муниципальном уровнях, выгодный в наших условиях крупным партиям, особенно с богатым административным ресурсом. Намеченная трансформация приведет к полной монополизации политического пространства «ЕР» (уже контролирующей чуть ли не все региональные и муниципальные Заксобрания и советы), в отличие от Европы, где пропорциональная система стимулирует объединение малых партий для прохождения во власть. В той же полупрезидентской Франции близкие по идеологии партии блокируются и идут на выборы с общими кандидатами и программой («левым» и «правым» блоком). В России такой путь невозможен — блоки запрещены.

Но как повторяет председатель ЦИК РФ: «Нет такой страны, по пути которой мы идем». И «застой» каждый понимает по-своему. Видимо, для России это «недостаток» очередной порции регламентирования избирательного законодательства. Количество партий сокращается, поле деятельности представительных органов уменьшается, а гражданская активность превращается в радикальную уличную, не требующую политической аргументации.

P.S. 13 марта в России — единый день голосования. Последний перед декабрьскими выборами в Думу. В 12 регионах будут избраны законодательные органы, в 10 административных центрах — городские парламенты. Во многих регионах выберут глав местного самоуправления и депутатов советов муниципальных образований.