Славна Москва калачами, врет старинная пословица. Теперь не то, что калача, но даже и человека, который понимал бы, что это такое – калач, в Москве не сыщешь. Калач? – переспросит москвич, — национальность такая, наверное. Что-то вроде.

Не калачами заманивает Москва. Разве о калачах грезят самопровозглашенные хипстеры далекого какого-нибудь Скотопрогоньевска? Нет, снятся им капкейки, о капкейках рассказывают они друг другу шепотом, собравшись возле главной достопримечательности города – знаменитой на всю округу помойки восемнадцатого века, недавно, к визиту губернатора обнесенной красивым забором. Нет, они слушают рассказы одного, самого авторитетного, который был однажды в Москве проездом и видел издалека что-то, похожее на капкейк. Такое. Коричневое-коричневое. Красивое, как другие берега. Как сон невинной девушки. Как жизнь после смерти.

Чем пугают непослушных детей старозаветные отцы в не менее далеком Нефтегазовске? Вот, — говорят отцы, — будешь капризничать, придет из Москвы проклятой страшный митбол, и заберет тебя.

Все, чем нынче славна Москва, — митболы и капкейки, парк Горького и парк «Музеон», где стоят, как надгробия, из-под которых убежали ожившие мертвецы, никчемные советские статуи, — все это можно описать одним словом. Это все Капков. Министр московской культуры, о котором говорят и думают разное.

Одни готовы на него молиться. Капков, отец родной, Сергей-свет Александрович, единственный европеец. Построил нам несколько кусочков почти города, в котором почти не страшно. Если один глаз закрыть и в вой толпы не вслушиваться – практически Лондон. Между нами и страшной Рашей – тонкий слой цивилизации, и Капков – созидатель его.

Другие, морщась, бормочут, что все это обман. Все только ради того, чтобы отвлечь творческий пролетариат от созидания и борьбы. Примирить с окружающим кошмаром, убедить, что и тут можно жить, заставить предать страну и народ за порцию поддельной китайской еды в правильной картонной – как в кино про Нью-Йорк – коробке. Мы вам – фестиваль, а вы нам обещайте, что Кремль штурмовать не полезете. Мы вам – красивый пикник в ухоженном парке, а вы нам – гарантию того, что не станет никогда площадь Революции площадью революции. Слово «Майдан» звучит как-то очень по-тюркски, и не вписывается в продуманный лучшими дизайнерами ландшафт европейской Москвы. Нашей с вами Москвы.

Признаться, я тоже долго метался между этими двумя вариантами оценки деятельности самого передового из собянинских подельников. Запьешь тоску стаканом смузи в одном из уютных кафе «Красного октября» — и сразу чувствуешь себя если не парижанином, то, как минимум, братиславцем. Вернешься на привычную окраину – и такая боль в душе за народ наш страдающий…

Но две новости помогли мне понять, насколько глубок и тонок Сергей Александрович Капков. И как примитивны попытки осмыслить его работу в главном, а может, и единственном городе страны.

На прошлой неделе написали в мракобесных «Известиях», что весной в парке «Музеон» откроются курсы, на которых любой москвич сможет бесплатно изучить языки стран Средней Азии. Ради, разумеется, повышения уровня толерантности к гостям столицы.

Меня тогда еще кольнуло – странно все-таки как-то. Любые знания, конечно, человеку на пользу. Но даже сейчас, когда ловишь недобрые взгляды тех, кто приехал сюда жить в бытовках – пять человек на четырех квадратных метрах, если повезет, — и за рабские гроши ломать себя на работе, которой не позавидуешь, когда слышишь отрывистые их фразы, — и без специальной подготовки понимаешь, что едва ли эти люди делают комплимент твоему умению изысканно одеваться. Повысит ли в данном случае знание языка уровень толерантности, — ну, не знаю. Честно скажу, не знаю.

А на этой неделе канал «Дождь», наоборот, лучезарный, передовой и либеральный, сообщил, что скоро в Парке Горького начнутся для всех желающих соревнования по метлохоккею. Правила игры понятны из названия, а Сергей-свет Александрович продолжает заботиться о нашем хорошем настроении.

И вот тут я все понял. Я оценил коварный замысел тонкого стратега.

О проблеме миграции столько всего написано, что если бы за каждую статью авторам выдавали по митболу, город наш давно бы превратился в громадную гору протухших мясных шариков. Но все предлагаемые решения ломаются о пару простых соображений: пока на далекой родине у печального смуглого человека нужно прожить две жизни, чтобы заработать на покупку одной жены, а в Москве за полгода заработаешь столько, что хватит на двух жен, и, может быть, даже, еще овцу, печальный и смуглый человек будет рваться в Москву, обходя любые запреты. Коренной же житель не станет заниматься тем, что давно воспринимается как труд рабский и недостойный существа столь возвышенного, нежного и цивилизованного, каковым любой москвич себя воображает. Даже если с голоду помирать придется – не станет. Тем более что не придется. Ну, по крайней мере, не может москвич такую возможность себе представить.

А это значит, проблема останется. Проблема не уйдет. И будет новое Бирюлево, и еще Бирюлево, и еще. И будут злые люди приходить на Манежную площадь, и портить там красивые клумбы. А в перспективе, когда деньги в закромах государства исчезнут вовсе, и придется вытаскивать из рукава последнего туза, власть сделает все, о чем сейчас робко говорят националисты – визы введет для азиатских соседей, депортировать начнет не сотнями, а сотнями тысяч, построит неиллюзорные лагеря для лиц, ожидающих депортации… Лишь бы дотянуть до летней Олимпиады 2024 года в Санкт-Петербурге, каковая, как заявил недавно российский представитель в МОК Тарпищев, — вполне реальный проект. Лишь бы дотянуть.

И по-настоящему изменить ситуацию можно, только забравшись в головы москвичей.

Понимаете теперь, в чем замысел Капкова? Годы он потратил на то, чтобы приучить офисных сидельцев к хождению в почти европейские парки. И вот в одном – курсы языков, в другом – площадка для модных упражнений с метлой. Все готово для начала дрессировки и звери в клетке.