Когда-то давно мы писали статью на тему «кто же такой Владимир Путин?».

В ней мы пришли к выводу о том, что он — политик из обоймы «третьего пути», больше всего похожий по методам и целям на аргентинского Хуана Перона. Сегодня ситуация изменилась, и мы сочли нужным полностью переработать ту статью и увеличить ее, поскольку Путин изменился, снял маску — и уже перестал быть похож на Перона и вообще на какое-то подобие цивилизованных, хоть и отсталых политиков. Следовательно, анализ займет больше объема и времени, но мы надеемся, что сможем прояснить некоторые «странные» политические моменты и «загадки Путина».

Кто же такой Путин? Мы достаточно долго задавались этим вопросом, поскольку не являемся сторонниками однобоких примитивных идей, вроде «Путин — ставленник Запада и гауляйтер» или «Путин — истинный патриот, давший укорот такому-то явлению». Путин, несомненно, является одной из знаковых фигур современной политики, и он довольно сильно выпадает из ее пространства. К сожалению, тезис об извечном социальном и культурном отставании российского руководства в очередной раз оказался верным — и страна, вместо того, чтобы оказаться в 2013 году, направила свои стопы в 60е и 70е годы прошлого века, выбрав наиболее отсталый и «третьемировой» вариант западной политики.

Путин до возвращения на трон после рокировки с Медведевым виделся нам классическим представителем доктрины «третьего пути», к которой относятся в наиболее чистом виде франкизм, Estado Novo поругальского Салазара и бразильского Варгаса, аргентинский перонизм. Это было достаточно прогрессивное и позитивное течение в сравнении с современниками — фашизмом и социализмом, но крайне плохо работающее и отсталое в XXI веке. Кратко доктрина третьего пути сводится к следующим концепциям:

1 «Управляемый» национал-капитализм с сильной протекционистской политикой и недопущением в страну неугодных компаний, товаров и тд
2 Сильная коррупционная национальная олигархия — «национальная» не обязательно в смысле принадлежащая к титульной нации, а скорее определяющая те или иные дискурсы и векторы развития страны
3 Мощный силовой и военный аппарат
4 Клерикализм — либо мягкий, в формате Перона, либо жесткий, как у Салазара. Церковь имеет огромные рычаги влияния и фактически срастается с государством, обеспечивая ему необходимую пропагандистскую площадку
5 Преследование инакомыслящих — неформалов, сексуальных меньшинств, «неправильных» деятелей культуры
6 Принципиальная несменяемость власти, при постоянной перетасовке незначительных политических фигур
7 Спорадические и небольшие по масштабу репрессии, не идущие ни в какое сравнение с фашистскими или коммунистическими
8 Интенсивное, зачастую насильственное «замирение» противоборствующих слоев населения и народов, живущих в стране
9 Усиливающийся изоляционизм и периодические вспышки имперства, но при этом «третий путь» обычно парадоксально интернационален по отношению к самым разным народам, которые живут внутри страны, под юрисдикцией диктатуры
10 Цензура

«Третий путь» предполагает своего рода «накрывание» неблагополучной страны колпаком, из-под которого слегка откачивается воздух. В результате все перестают спорить, потому что банально нечем дышать. Затем под строгим надзором военных либо силовых структур вводится управляемый капитализм — формально присутствуют рыночные механизмы, частный капитал и т.д., но они выдаются проверенным людям из старых элит, либо из новых, но «замазанных» — например, тем, кто помог диктатору прийти к власти. Так, например, поступал Варгас в Бразилии; аналогично действовал Франко, а до него — Мигель Примо де Ривера, испанский диктатор в период с 1923 по 1930 годы. Такую коррупционную практику использовали и гораздо более передовые режимы — южнокорейский, сингапурский, индонезийский. Пожалуй, при резком переходе от «традиционной» экономики к открытой и рыночной — подобного сценария не избежать. Разница заключается в том, что «третий путь» предполагает окончательное и полное удушение конкуренции, поскольку работает только в коррупционных условиях, где все партнеры давно друг друга знают и могут «утопить» в случае несоблюдения договоренностей. Отсюда закрытость рынка в условиях доктрины третьего пути — диктатура не может допустить к себе новых, непроверенных «мутных пацанов» с какими-то непонятными технологиями, прогрессом и прочим. В итоге диктатура «третьего пути» обычно начинает культурно и технически отставать от других стран и теряет свое место в мире, как Португалия, или же затем мучительно восстанавливается и отбивает свое место, как Бразилия.

Если взглянуть на «раннего» Путина, то мы увидим, что он представляет собой классический вариант «третьепутиста», вроде Хуана Перона, с той только разницей, что Перон был военным, который пытался мигрировать вправо, а Путин — работником спецслужб, который с самого начала мигрировал влево. В итоге они идеологически «соприкоснулись» в какой-то точке, Путин продолжил скатываться в мракобесие, а Перон остался там, где и был, потому как он уже умер и никуда скатиться не может.

Все признаки третьего пути у Путина до третьего срока были в наличии: он создал упорядоченную и мощную клановую олигархию через перераспределение капиталов (Чечня — самый яркий пример), устроил контролируемый и жестко зафиксированный формальный «капитализм», раздул полицейский аппарат и снабдил его огромными полномочиями, он преследует инакомыслящих, насильственно «замирил» Россию и Чечню, проводил сравнительно небольшие репрессии и устроил относительно криво работавшую цензуру в формате «списка запрещенных материалов» и 282 статьи. Ну вы должны помнить это анекдотическое «запрещены материалы с названием 1.wmv, 2.wmv, 14.jpeg» и прочее. Настоящая цензура так не работает, это просто пародия, которая заведомо не может работать, так все говорили в тогдашней России — и, кстати, при Пероне было ровно то же самое, цензура работала как попало и под ее пресс попадали случайные какие-то материалы и люди.
И Путин, и Перон предпринимали вялые попытки ввести моральные ограничения в СМИ — при Путине несколько раз поднимался разговор о запрете порно, а при Пероне цензоры пытались не разрешать фильмы Армандо Бо, например. Но за рамки все это не выходило — умеренный «третий путь» обычно неагрессивен и скорее склонен пугать на словах и действовать не прямыми репрессиями, а угрозами, предупреждениями и надуванием щек. Само собой, прямые репрессии — посадки в тюрьму, убийства, избиения в доктрине третьего пути не запрещены, но он использует их только в крайних случаях. Думаю, при любом отношении к Путину вдумчивый читатель согласится, что до третьего срока репрессии или дискриминация затрагивали лишь немногих.

После возвращения Путина на пост президента в третий раз мы вообще перестали его узнавать. Появилось такое чувство, что он страдает от депрессий, смешанных с приступами ярости. Совершенно безумные законы, открытая дискриминация больших групп населения, резко усилившаяся цензура, не говоря уже об откровенных «конях в Сенате», вроде Милонова, Мизулиной, и хунвейбины типа Ройзмана и Тесака — такое чувство, что Путин или спятил, или делает все, чтобы спровоцировать в России переворот.

После некоторого замешательства мы наконец поняли, что все это напоминает. Самые незадачливые латиноамериканские хунты — аргентинскую и особенно уругвайскую, с элементами плановой экономики в духе Чавеса и поступками в стиле северокорейского чучхеизма.
Судите сами. Аргентинцы и уругвайцы прославились резким осознанием важности морали и нравственности, в результате чего подвергли жесткой цензуре все СМИ и лозунги — на предмет критики правителей, разврата или пропаганды неправильных ценностей. И те, и другие проводили интенсивную экспорт-ориентированную политику, постоянно стремясь увеличить продажи ресурсов и сырья, но при этом очень неохотно развивали внутренний рынок, старались максимально сдерживать внутреннюю конкуренцию и отдавали приоритеты старым проверенным государственным или сросшимся с государством структурам — так, например, уругвайцы, несмотря на риторику о свободном рынке и прочем, добились только повышения роли государства в финансово-кредитной системе до 58%, а после ухода военных из власти роль государства в банковской сфере выросла до 80%. И те, и другие довели экономику до неработоспособного состояния. И те, и другие, осознав этот факт, резко озаботились морально-нравственным состоянием нации и внутренними врагами, позапрещав вообще все, и устроив серию убийств и посадок в тюрьмы за высказывания и взгляды. Аргентинцы ввязались в «маленькую победоносную войну», которая в итоге их похоронила. Путин ввязался в новый виток холодной войны с США, причем тот поток вранья и бреда, который генерируют подконтрольные ему СМИ про США не оставляет практически никаких шансов на отступление. Путин, как и названные хунты, резко усилил роль церкви, которая получила доступ в систему образования и стала навязывать свое мнение по большому количеству вопросов. Итогом стал развал культуры и затормаживание технического прогресса. Что неудивительно, учитывая взаимоотношения массовой религии и науки.

При общей риторике о «либерализациях» и «приватизациях» в Уругвае, Аргентине и России роль государства во всех сферах жизни, в т.ч. в экономике только выросла.

От северокорейских коллег российский режим взял метод «руководства на местах», слегка его видоизменив с учетом советской ментальности и новых технологий. Вот яркий пример — Кадыров назначил нового министра через Инстаграм. Суть метода управления на местах в том, что лидер-непрофессионал неожиданно приезжает на завод, в военную часть, в парк отдыха и «руководит» там происходящими процессами. Это пробуждает в трудящихся массах большой энтузиазм, они поют и после визита вождя еще год перевыполняют все планы. В России реализовать буквально такое невозможно, но с использованием старого доброго советского жанра «писем вождю», помноженного на новые технологии, любой непрофессионал может оказаться на посту министра. Исток этого феномена коренится в магическом мировоззрении, согласно которому профессионализм и образование не важны; верность и лояльность гораздо важнее. Подобный подход порождает неискоренимую коррупцию, которая в итоге убьет и культуру, и рынок, и образование, и вообще все.

Неумелая пропаганда, попытки заткнуть всех критиков, истеричная реакция на слова отдельных политиков из США, рассказы об ЛГБТ, готовящих плацдарм в России и жаждущих «ввергнуть ее в хаос 90х», раздутые истерики о педофилах и защите детей — из той же серии. Российское руководство занялось построением предельно этатистского, бюрократического и весьма агрессивного режима в стиле худших латиноамериканских хунт, не осознавая или не желая осознать, что сама идея диктатуры может быть обсуждаема только в одном случае — когда стране угрожает коммунистический или теократический переворот, сродни революции Кастро или Иранской революции. И то после исчезновения угрозы диктатуру необходимо сворачивать, а лучше вообще обходиться без нее. В России ничего подобного кубинской или иранской ситуации не наблюдается, соответственно закручивание гаек — это всего лишь высочайшее пожелание властных структур, которым удобно дооформлять свою убогую систему образца Южной Америки 70х годов в режиме тишины и благолепия. Считаем нужным напомнить, что члены аргентинской и уругвайской хунты получили по 20-30 лет тюрьмы, несмотря на возраст, наличие детей и внуков. Им тоже в свое время было «удобно» копаться в вещах, которых они не понимали, приглушив протесты, запугав граждан и наплевав на конституционные нормы, которые им очень не нравились.

Наконец, в России действуют какие-то инвалидные парамилитарес. В Латине вооруженные граждане объединялись для того, чтобы защищать свою жизнь и собственность от ультралевых террористов. Когда к власти приходили те, кто ультралевых не поддерживал, парамилитарес расходились по домам, как это было в Чили, где сразу после прихода к власти правительственной хунты была распущена организация Patria y Libertad. В Аргентине и Уругвае подобные организации продолжали действовать уже при новых властях, делая совсем уж запредельные вещи, которые не могли себе позволять военные, и запугивая население. Подобным занимаются Ройзманы, Тесаки, Лиги безопасного интернета с «православными IT специалистами», Роскомнаркомы и прочие условно говоря люди и организации, лишенные абсолютно любых понятий о гражданственности, законности и прочем. Хрестоматийная ситуация — дела по какой-то причине идут не так хорошо, как хотелось бы, власти находят внешних и внутренних врагов и устраивают истерику через подконтрольные СМИ. Общество спектакля.

Подводя итоги, важно сказать — режим, подобный путинскому или альваресовскому (Уругвай) невозможно корректно описать в терминологии «правых» и «левых». Он гибридный, имеет черты обеих концепций, поскольку по мере надобности берет от них разные элементы, причем не в силу своей гибкости, интеллектуальности и универсальности, но в силу тупого животного стремления выжить, распространиться и сожрать как можно больше. Целью подобного режима является не улучшение качества жизни и увеличение свободы и счастья граждан, а выживание, как можно более длительное. Поэтому у такого режима нет стройной и четкой концепции, далеко идущей цели, диалога с гражданами. Поскольку у него нет проекта развития общества, он выпадает из рядов «правых» и «левых», превращаясь в политическую «вещь в себе», жутко боящуюся любых непонятных массовых движений и угроз. Отсюда самоизоляция, желание поссориться с конкурентами, бегство от реальной рыночной конкуренции — это все нестабильно, утомительно, пугающе для «вещи в себе», которая стремится к покою, росту и стабильности.

В этом смысле система, построенная Путиным и компанией за последние годы не уникальна — в Азии, Африке и бедных странах Латинской Америки подобное распространено до сих пор. Братом-близнецом Путина в Латине является Ольянта Умала в Перу и отчасти покойный Чавес в Венесуэле, в Африке похожую политическую модель реализует Поль Бийя, бессменный камерунский президент… Однако отсталые и сравнительно небольшие страны могут себе такое позволить, а Россия — гигант с огромными интеллектуальными, экономическими и техническими ресурсами — нет. Выпадение России из цивилизованного мира и потеря ею конкурентоспособности еще на 10-15 лет точно не приведет ни к чему хорошему, а скорее превратит в уродливую страну третьего мира, по которой будет перемещаться одичавшее население, подросшие личинки Тесака, рявкающие, что лучше на четвереньках и без науки, зато без гомосексуализма, «говнокуров» и с патриотическими песнями. В этом смысле российским правым неплохо бы поучиться у современных латиноамериканских коллег, таких как Мануэль Сантос или Отто Перес Молина. Правее уже некуда — оба участвовали в боях за безопасность в своих странах, боролись с ультралевыми террористами и мафией, и оба успешно работают на своих постах. Эти уж всяко адекватней и Путина, и его борцов за нравственность — тюремных шестерок и папенькиных сынков, берущих себе грозные ники в виде фамилий нацистских лидеров.