Отгуляв новогодние праздники, пора задуматься над тем, в какую страну мы вошли с Новым годом. Каждый ответит на этот вопрос по-разному.

Есть те, кто вообще никогда не задумывался, а как они жили в прошлом году, — для них и этот год будет набором работы, отпуска и дней рождения близких. И это для них хорошо. Есть те, кто шагает в ногу с властью. Эти оправдывают всё, что происходит в стране, гениальностью этой власти и заговором Запада против России. Они не верят в то, что говорят, но они — государевы люди, поэтому вынуждены так говорить. Ушедший год был для них сложным: пришлось перепрятывать зарубежную собственность и счета, менять швейцарские наручные часы на более дешевые, чтобы, когда по телевизору говоришь аудитории, что завтра будет лучше, чем вчера, это смотрелось как-то убедительно. Есть другие, им полная противоположность.

Они, живущие остросоциальной жизнью, фанатично подсчитывают, что сделала или не сделала власть, что успела или не успела оппозиция. Эти, другие, подводят свой неутешительный итог — «страна катится в пропасть». И хотя они понимают, что из-за углеводородной подушки падение в пропасть откладывается лет на сто, разговоры о «крахе России» для них необходимы, ибо они заменяют пассивность российской политической жизни. А она, эта жизнь, сонна и однообразна — от выборов до выборов, где завтра побеждает тот же, кто был вчера. Поэтому давайте признаем, никаких особенных изменений в нашей жизни не будет: в стране экономика не так плоха, чтобы рухнуть, власть не так слаба, чтобы сама упасть, а оппозиция не так сильна, чтобы въехать в Кремль на Синем Коне — у нас ведь год Синего Коня, не так ли.

И не стоит питать либеральных иллюзий: режимов, подобных нашему, где стагнирует экономика, неубедительна власть и неубедительна оппозиция, — таких режимов десятки, возьмите Латинскую Америку для примера. Либо Белоруссию или Украину, если поблизости. Эти режимы могут жить десятилетиями, порождая недоуменные вопросы, а за счет чего они держатся. Поэтому лучше оценивать Новый год не по революционным фантазиям, а по тем проблемам, которые реально переползли к нам из года предыдущего. Оставим в стороне экономику — никаких институциональных перемен тут не намечается. Крупная российская экономика как была, так и будет преданным слугой государства, главным российским социальным донором. Так же как и углеводородные добывающие отрасли.

Все, что можно, тут приватизировано, дергаться нет смысла. Конечно, есть лакомая идея новой приватизации государственного сектора «для своих», но сейчас это делать опасно — дернешься не так, и пенсионеры выйдут на улицу, а кому это надо? Если же говорить о среднем и малом бизнесе, то он как был запуган в ушедшем году, так будет запуган и в этом. Причина известна — коррупция и неожиданные шаги государства в деле увеличения налоговой части, что обессмысливает возможность заработать какие-то три копейки своим трудом. Надежнее воровать у государства. Спросим так: может ли появиться в России свой айфон? Может ли в России появиться частная фирма со столь гигантским оборотом и настолько инновационными технологиями, чтобы играть в долгую и планировать свои шаги на много десятилетий вперед? Ответ — нет. И это все понимают. Вот почему вместо айфона у нас появляется Yota, которой гордится Медведев и которую, уверен, сейчас будут навязывать всему госсектору, как навязали «ГЛОНАСС». Согласитесь, это все очень далеко от рынка. Рыночная экономика в ушедшем году так и не появилась: вместо нее в новый год переползла экономика, управляемая в ручном режиме, плюс одна инновация — чудотворные иконы, которыми освящают наиболее важные гособъекты, — вспомним хотя бы облет на вертолете Сочи с мироточивой Семистрельной иконой Пресвятой Богородицы «Умягчение злых сердец».

Кто-то может над этим посмеяться. Кто-то, но не я: подобные акции делаются не для того, чтобы умаслить РПЦ и сделать ее более значимой в глазах граждан. Чудотворная икона стала фактором экономики, икона на полном серьезе нужна, потому что в России воруют так, что рассчитывать на чью-то ответственность нельзя, одна надежда — на Господа. Такова наша реальность, и ничего не указывает на какие-то изменения этой экономической метафизической реальности в новом году. Ну а как поживает общество? Тут сдвигов побольше. Давайте признаем, что ушедший год был богаче на события, чем какой-то другой. И массовые выступления были, и Навальный получил второе место на выборах мэра Москвы. Не забудем и сенсацию последних предновогодних дней — амнистию. Вышли «Пусси Райот», фигуранты «болотного дела», пусть не все; отпустили арестованных экологов. Еще раз повторю, о чем ранее писал: неважно, почему принято решение об их амнистии, — важно, что они вышли. Амнистия вообще никогда не бывает на пустом месте: если власть кого-то выпускает из тюрьмы, то либо она проявляет гуманизм, либо вынуждена его проявить. Зная нашу власть, о гуманизме говорить не приходится, поэтому скажем так: выпустили, и это хорошо. Возможно, Олимпиада повлияла, возможно, угроза бойкота иностранными лидерами. Но могли и не выпустить. Это же касается Ходорковского. Он на свободе, вопрос закрыт. Конечно, многих разочаровало, что Ходорковский или девушки из «Пусси Райот» сразу после выхода из тюрьмы не схватили вилы и не побежали на Кремль, но, видимо, у них другие планы — я не думаю, что общество требовало выпустить их из тюрьмы взамен на гарантию возглавить оппозицию. Поэтому можно констатировать, что в новом году общество оказалось не только с той же властью, но и с той же оппозицией — слабой финансово, а главное, идеологически. Вспомним лозунги общества ушедшего года: выпустить политических заключенных и честные выборы — это главное. Политических почти всех выпустили, выборы будут все более свободными: власть поняла, что бояться ей нечего — большинство все равно завтра выберет того, кто был вчера. Как мне представляется, оппозиции предстоит еще долго выстраивать свои структуры, учиться и далее жить без «первого канала», а также приучать россиян, что в их стране может быть не одна партия, а даже несколько. Остались в новом году и позорные антигейские законы, античеловечный «закон Димы Яковлева». Да, они остались, и нет средства воздействия на «бешеный принтер» — нашу Госдуму и на президента, чтобы их отменить. «Так как же жить?!» — воскликнет эмоциональный россиянин, живущий не только работой, домом и отпуском, но интересующийся политикой и желающий стране перемен. «А просто!» — отвечаю я, и обращаю внимание на главную перемену, которая произошла в России, — появление горизонтальных связей общества, которые главным образом выразились в жизни Интернета и появления огромного количества волонтеров. Волонтерское движение, на мой взгляд, — главная сенсация ушедшего года. Общество самоорганизовывается, люди находят друг друга по увлечениям, по интересам, по желанию помочь друг другу. А что это значит? Это значит, что общество учится жить самостоятельно, без обязательного обращения к государству как спасителю и покровителю.

Пропал ребенок? Мы его найдем, говорят волонтеры. А государство? Если захочет — подключится. Где-то наводнение? Мы соберем вещи, соберем деньги на их перевозку и сами раздадим их пострадавшим. Государство? Если хочет — пусть даст самолет и транспорт, чтобы помощь дошла быстрее. Кто-то назовет подобное общественной жизнью, но я назову это появлением новой формы общественной политики. В подобной среде появляются настоящие лидеры, которые позже инфильтруются в политику и могут рассчитывать на реальную народную поддержку за их реальные дела. Такая она, Россия начала 2014 года. Вывод? Он прост. Никто ничего не подарит, никто не облагодетельствует, ничто не упадет с неба. Поможет только семья, друзья и собственный оптимизм и предприимчивость. А кто сказал, что где-то бывает иначе?