В недавней публикации «Самодельная Европа» Денис Гуцко поделился своими соображениями о том, как построить Европу в отдельно взятой стране, как нам обустроить Европу в России. На собственно позитивную часть много места не хватило, но фундаментальные основы под это строительство подведены были. Чем мы, дескать, хуже? Петр Великий прорубил уже как три столетия окошко в Европу, и мы этим европейским воздухом надышались. Поэтому, если закрыть окно и даже форточку, то воздуху этого нам на самостоятельное житье-бытье еще надолго хватит.

Красивая теория, что скажешь. Одна беда, по ней выходит, что до этого европейского воздуха жили мы в безвоздушном пространстве, что вся наша жизнь и наша цивилизация пошла только с этого самого европейского окошка. Странное весьма рассуждение и печальное тем, что не слишком далеко падает от таких же наблюдений Александра Невзорова, искренне считающего российское даже не псевдоморфозом, как Шпенглер, а просто чем-то таким же самопальным, как китайские копии известных брендов. Вся русская культура, вся цивилизация – итог своего рода культурного шпионажа и нелицензированного копирования мировых и европейских образцов.

Читая текст Гуцко, задумываешься, не по китайскому ли, а не европейскому пути он нас направляет?

Ведь после такого рода утверждений, прочитывающихся в тезисах о «европейскости» России, скрывающихся за гимном ее величию и самостоятельности, впору усомниться в том, что автор до конца понимает, куда уводит его мысль. А уводит она к отрицанию реальности русского, необходимости развития своего, действительно самодеятельного и самостоятельного, адекватного той реальности, в которой Россия живет и развивается исторически. Гуцко твердит о самостоятельности, а на поверку призывает к попугайничанью, ведет к тому же, к чему ведет вся западническая мысль последних десятилетий: особый путь России – это бред и катастрофа.

Но, положим, автор просто хотел «европейскость» применить как синоним этой самой самостоятельности. Причудливое желание, ну да ладно, назвал самостоятельность «европейскостью», его право. Непонятно одно, почему самостоятельность непременно увязывается с «европейскостью», непонятно, откуда такое наивное стремление приписать Европе все самое лучшее, все самое замечательное. Почему Европа вообще рисуется как исключительный идеал?

Не ошибка ли это? Не будучи оригинальным, повторю то, что не раз уже звучало, в том числе и со страниц «Свободной прессы»: разве не Европа подарила миру гильотину и оружие массового поражения, нацизм, фашизм, расизм, Освенцим? Почему, когда вопрос заходит о Европе, это обычно опускается, и читателю предлагается как в банковском договоре только то, что написано крупным шрифтом (демократия, права и свободы человека, гражданское общество), только то, что позитивно, без учета негативных сторон, набираемых мелким шрифтом, а в тексте Гуцко не учитываемых и вовсе? Почему, когда речь заходит о высоком уровне жизни Европы, обычно не упоминают, на чем этот высокий уровень существования держится? А ведь он стоит не только на собственных интеллектуальных и культурных достижениях, но и на том историческом фундаменте колониальной политики, которую Европа всегда проводила в жизнь. Высокий уровень жизни Европы куплен низким уровнем жизни тех стран, которые она исторически обобрала в определенный момент, и тех, которые продолжает обирать за счет своей финансовой и культурной экспансии сейчас.