В 1890 году появилось первое русское православное кладбище. В настоящее время в немецкой столице проживает 170 тысяч русских.

У входа на русское православное кладбище в Тегеле висит табличка — «Употребление еды запрещено». В России существует традиция: посещение кладбища совмещается со своеобразным пикником, рядом с могилой зачастую стоят столы и скамейки. Умершие словно приглашаются к трапезе, родственники наливают для них рюмку водки и ставят на могилу. «Прекрасная традиция», — говорит сенатор по вопросам интеграции Дилек Колат (СДПГ) (Dilek Kolat). Но в Берлине подобное запрещено. «Это говорит о том, что кладбище находится в Германии», — отмечает Герд Нестлер (Gerd Nestler) из экскурсионного бюро Stadtnavigator Berlin.

В этот четверг Нестлер проводит экскурсию по «русскому Берлину». Это мероприятие организовала Колат в рамках летней программы, посвященной мигрантам в Берлине. Кладбище братства Святого князя Владимира на Виттештрассе находится на немецкой территории, но в остальном оно — абсолютно русское. Небесно-голубые купола в форме луковиц украшают церковь Св. Константина и Елены. Внутри церкви — иконы на стенах, пол устлан красными коврами, две женщины в платках тихо разговаривают между собой на русском языке.

На открывшемся в 1890 году кладбище похоронены только русские, даже если на некоторых надгробных плитах — результат, по всей видимости, более чем удачной ассимиляции — немецкие фамилии, например, Мюллер. Почти на каждой надгробной плите можно увидеть православный крест с двумя перекладинами (прямой и скошенной). Здесь похоронены Владимир Дмитриевич Набоков, бежавший от Октябрьской революции либеральный публицист и отец писателя, автора романа «Лолита», а также Михаил Эйзенштейн, отец Сергея Эйзенштейна, режиссера кинокартины «Броненосец «Потемкин».

На площади более 20-ти тысяч квадратных метров расположились захоронения министров, аристократов, художников, а также братские могилы детей, пригнанных на принудительные работы. Также заметны и новые, пышно оформленные могилы. Это говорит о растущем количестве русских, проживающих в Берлине. Согласно оценкам, их около 170 тысяч, они составляют пятую по величине общину мигрантов в Берлине. Больше половины из них, по данным управления по вопросам интеграции, проживает в округах Шарлоттен-Вильмерсдорф, Мите, Лихтенберг и Темпельхоф-Шенеберг. В Берлине расположились 981 русских мелких предприятий, автосервисов, салонов красоты, продовольственных магазинов.

Но остается открытым вопрос, может ли идти речь о настоящем сообществе. Кажется, русских объединяет только язык: слишком разный у них образ жизни. Есть новые русские, богачи, которые ходят за покупками в KaDeWe и живут в виллах в Целлендорфе, есть контингентные беженцы, которые оказывают существенное влияние на еврейскую общину, есть поздние переселенцы с немецкими паспортами, живущие в спальном районе Марцан из-за маленькой пенсии.

Татьяна Форнер (Tatjana Forner), химик и социолог по образованию, выросла в Москве. В 1988 году она основала общество «Клуб Диалог», расположившееся в Русском Доме на Фридрихштрассе в Восточном Берлине и оказывающее консультационную поддержку мигрантам. У объединения появился филиал в Веддинге. До падения Берлинской стены в обеих частях города проживали только 1000 русских. «В 90-ые годы началась волна переселения. В то время русские остались наедине со своими проблемами», — говорит Форнер. Ее сотрудницы приносят борщ и пироги.

В помощи нуждались, в основном, новые переселенцы. Организация консультирует не только русских, но и граждан Восточной Европы, арабов, турок. «Вначале речь идет о языке, потом о работе, затем и о детях», — говорит Форнер. Сенатор Колат интересуется, как обстоят дела с признанием иностранных дипломов, — по этим вопросам организация также оказывает поддержку. С техническими профессиями это не проблема, но у учителей в Берлине нет шансов.

В целом русские хорошо себя чувствуют в Берлине. Здесь есть 19 детских садов, где говорят на немецком и русском языках. Молодежь во втором поколении практически без проблем находит работу. «Русские хранят свою культуру, но они хорошо интегрировались», — говорит Форнер. Ее сотрудница Соя Тульбуг (Soja Tulbug) рассказывает: «Моя дочь переехала в Берлин в возрасте шести лет. Сейчас у нее друг из Турции и она часто ездит в Стамбул. Так мы понимаем интеграцию».