Кажется, люди с Донбасса встречались мне в Крыму даже чаще, чем местные жители. Америка утверждает, что беженцев вообще нет; украинцы утверждают, что люди бегут прочь от России в Киев и Львов. И я даже почти им поверил, и потому количество людей с Донбасса в Крыму для меня стало шоком. Сначала разговаривать с ним было интересно, потом — страшно и грустно, потом — уже хотелось просто зажимать уши и повторять про себя «это дурной сон, сейчас лето 2013-го года и нет никакой войны». Я не знаю, сколько в Крыму этих людей, но как минимум — десятки тысяч. Говорят, официально беженцами оформились всего около 200 человек (многие считают такой статус унизительным), поэтому статистика не даёт представления об истинном масштабе происходящего.

И именно о тени Донбасса я напишу первый пост крымской серии. Почему? Потому что там, на земле, всё было просто и очевидно, у меня было ощущение некой правды. Здесь, в шуме самых правдивых в мире СМИ и самых компетентных в мире экспертов, эта правда как-то затирается, и вскоре чужим словам я начну верить больше, чем своим глазам. Так что надо написать об увиденном по горячим следом, а о культуре да о реалиях собственно Крыма — позже. И я знаю, что это никого ни в чём не убедит. Те, кто думает так же, как я — в своём мнении и без поездок в Крым гораздо твёрже и радикальнее. Те, кто со мной не согласен, не имеют никаких гарантий, что я всё это не выдумал за деньги или под влиянием русских СМИ. И в этом ужас нашего времени — возможность абсолютно как угодно манипулировать информацией. Сейчас, когда у нас на ладони вся пресса мира, мы как в Средние века, можем верить лишь своим глазам и рассказам из первых рук.

К тому же, пост блеклый, почти без картинок: по понятным причинам, фотографий беженцев я не выкладывваю, а других визуальных свидетельств «донбасской тени» в Крыму немного. Курсив — приблизительные цитаты из разговоров. А российский и ДНРовский флаги над Алуштой я заснял ещё в первый день, незадолго до взятия Славянска.

Итак, беженцев без официального статуса, то есть — всех, кто уехал с Донбасса из-за войны, в Крыму очень много. И они очень разные. Вот интеллигентная женщина средних лет ищет любую работу, хоть посудомойкой или уборщицей, и как Цветаева накануне суицида, везде получает отказы. А вот развязный донецкий бизнесмен на дорогой машине прикатил на Южный берег и снял коттедж до конца войны. Вот пожилые люди из Горловки живут на даче одного из них под Керчью. Вот в Лисьей бухте на отшибе стоит палатка, а в ней мужчина, женщина и мальчик лет 12 — стоит уже долго и долго ещё будет стоять, а на отшибе потому, что задолбали доброжелатели из Харькова и Киева, искренне верующие, что украинская армия Донбасс освобождает. Вот туда же приехали люди из Мариуполя, и наоборот — встали рядом со старой знакомой из Днепропетровска. А вот в Балаклаве ходит по набережной обычный совершенно пузатый турист с фотоаппаратом, но когда мы случайно заговариваем с ним, ехидно бросает: «Я из Донецка, у нас там сейчас стреляют!». А вот молодой парень из Славянска — пытается сохранять бодрость духа, но в глазах его постоянно застывшие слёзы. В Курортном под Коктебелем красивый человек, похожий на араба, в кафешке наливает постояльцем пуэр и улун — он уехал из Донецка год назад, «как знал», и теперь не знает, вернётся ли он обратно. В Феодосии на крыльце армянской церкви сидит мужичок — приехал сюда к брату, да устроился разнорабочим на реставрацию этой самой церкви, и тоже невзначай говорит, что из Лисичанска. В Доме-для-всех паренёк из Луганска глядит на проелтающий Ил-76 и вспоминает, что такой же сбили у них в аэропорту. Там же другой паренёк из Донецка — обвиняет российские СМИ в тотальной лжи… но сквозь зубы признаёт, что почти всего его сверстники за Россию или ДНР. Горничная в гостинице говорит, что они из Луганской области и сами против всех: украинцы приходят или ДНРовцы — и на тех, и на других смотрят зверем, но ничего сделать не могут. В Симферополе спрашиваю у девушки дороги, а девушка сама тут недавно — приехала из Донбасса, снимает комнату, работает официанткой, и ей до лампочки политика — она просто хочет, чтобы снова пришёл мир, и ей не важно, в составе какой страны.

Но в подавляющем большинстве эти люди очень злы на Украину и Америку. Кто-то зол, конечно же, и на Россию — причём одни считают Россию причастной к этой войне, другие же считают, что Россия их предала. Многие не хотят считать россиян предателями и как бы всё понимают: «Ну Путину же тоже не надо свою страну подставлять…», «Да они бы и рады помочь, но Америка….». Говорят, есть и про-украинские донбассцы — эти, наверное, в основном в Киеве и Львове, но кто-то их встречал и в Крыму: те любят новую власть, а ополченцев характеризуют как бандитов, которые ходят по домам и избивают и грабят тех, кто их не поддерживает. А много и таких, кто за Россию, но против ДНР/ЛНР — всех этих Стрелковых и Бородаев они восприняли как местных Чалых и Аксёновых, которые возьмут власть ненадолго и приведут их в Россию, а те развели Гуляй-Поле. «Донбасс — это Россия, а у нас родственники в Сибири говорят: нафиг вы нужны с вашей разрухой?!».

Путь отступления они выбирают в основном не по идейным причинам (якобы пророссийские едут в Крым и Ростов, а проукраинские — в Днепропетровск, Львов и Киев), большинство уезжают туда, куда можно уехать — где есть родня, где есть пристанище, какая-ниибудь дача или работа. Поэтому проукраинский беженец вполне может оказаться в Крыму, а пророссийский — где-нибудь в Виннице, хотя и предпочтёт там помалкивать, чтобы не оскорблять людей, которые его приютили.

Я спрашивал, много ли среди восставших россиян, правда ли там сплошь осетины и чеченцы. Отвечали, что россияне там, конечно, есть, и оценивали их число в 10-20%. Но — не они это всё начали, а лишь как-то образовались, когда по Донбассу пошли митинги. Впрочем, роль этих 10% оценивают по-разному: одни говорят, что это рядовые бойцы (а также, конечно, лидеры), другие говорят, что это засланные профессионалы и ударные сила повстанцев, в общем — сами толком ничего не знают.

-Ваши российские СМИ всё время врут.
-В чём именно? Воюют в основном чеченцы и наркоманы из России?
-Да нет, воюют в основном местные, россияне конечно тоже есть, но немного.
-Большинство донбассцев за Украину на самом деле?
-Да нет… Ну то есть я — да, а большинство моих приятелей — за ДНР.
-Армия города не обстреливает, не разрушает?
-Да нет, Славянска уж вообще считай не существует…
-Так в чём враньё-то?
-Ну долго объяснять. В деталях много врут, передёргивают.

В Ялте рядом со мной квартировал мужик из Краматорска, и говорил, что обстрел Славянска фосфорными бомбами он наблюдал из своего окна. Он тогда ещё не знал, что это фосфорные бомбы — но когда об этом заговорили СМИ, оказалось, что «видео десятилетней давности из Ирака» он видел своими глазами. Помню, когда я прочёл эту новость, ещё до поездки — я думал, что фейк. Но если это не фейк — то где ещё не фейки? Может, и про распятого мальчика — правда?

«Укры заняли Авдеевку. Ездят на БТРах, стреляют почём зря, людей пугают».
«Согнали народ на площади и пустили очередь почти под ноги — дескать, кто не скачет — тот…..».

Обрывки из разговоров…

Бандитов из серии «дай гопнику автомат», по словам донбассцев, полно и в ДНР/ЛНР, и Нацгвардии. Избить ни за что, ограбить, отжать машину на блок-посту могут и те, и другие. Охотнее, конечно, рассказывают про нацгвардейцев: «Выезжал один мой друг из Мариуполя, эти его тормознули. Он им — а вы кто такие, покажите документы. Те его выволокли, на колени поставили да отлупили ногами, встаёт — а они ему: Что, понял теперь, кто мы такие?!». У другого отжали новую машину, ездят в ней по городу, а он видит, да сделать ничего не может. Но, повторяю, даже сами донбассцы признают, что такое устраивают обе стороны. В любом случае повсюду блок-посты, и выехать из города в соседнее село для многих риск и проблема.

«Набирают гопников, у которых руки из задницы. Целился в ополченцев, а попал в жилой дом? Ничего, скажут, что сами себя разбомбили».

Ещё люди на Донбассе боятся репрессий, как они говорят — «37-го года». А слухи ходят самые невероятные. Наиболее популярный: «Шесть областей Украины продали компании Shell для разработки сланцевого газа, и война эта им нужна, чтобы зачистить эти земли от населения. Они уже прямым текстом говорят по телевизору — на Донбассе полтора миллиона человек лишних, надо от них избавиться. Вот так и говорят!».

Но самое главное: большинство донбассцев говорили мне, что изначально они не собирались отделяться от Украины. В принципе 75% за единую страну в апреле — примерно коррелирует с процентом тех, кто так говорил. Нет, полно конечно и таких, кто Украину считал недоразумением и хотел присоединения к России, но в основном настроения были другие: «Нам хотелось жить самим по себе, но — в составе Украины». Собственно, ведь и наши СМИ в марте-апреле писали о митингах и восстаниях в Донбассе то же самое — «сторонники федерализации». Хотели они в общем немногого: официальный статус русского языка, российские телеканалы и вообще сохранение нормальных отношений с Россией, чтобы чуждую идеологию им не навязывали да чтобы побольше налогов оставалось в Донбассе. Это было не сепаратизм, а — самое большее — контрреволюция. Пожалуй, фатальной ошибкой стало использование российских флагов, а может просто донбассцы сами не понимали, куда их ведут горячие головы, свергавшие желто-блакитные прапоры с горсоветов. Но когда Украина попёрла на них танками и «Градами», конечно же единственным желанием стало бежать от неё без оглядки, надеяться на помощь России. Те, с кем я говорил, рассказывали, что на рефенедум ходили очень многие и 90% с чем-то процентов за отделение от Украины после начала войны — такая же правда, как 75% за Украину до.

«Вот украинцы говорят: вы, россияне, Крым оккупировали. А мы мечтаем: оккупируйте уже нас, приходите да завоюйте нас, мы вам спасибо скажем, мы об этом каждый день молимся!».

И тут до меня дошла такая вещь: эта ново-украинская власть поставила знак равенства между собой и страной. Кто против Порошенко или Коломойского — тот против Украины. Кто не согласен с их курсом — тот сепаратист и предатель. И мне не ясно, за какие такие плюшки украинцы этим вождям верят, словно Гаммельнскому Крысолову — верят настолько, что готовы за них умирать и убивать?

«Вот ведь всё, за что изначально боролся Майдан — всего мы добились. Мы прогнали олигархов, мы сделали народное самоуправление, а майдановцы в итоге всё это предали и привели к власти олигархию».

«Нам Украина что угодно может рассказывать: что сами себя бомбили, что они нас спасли от чеченцев… но каждый помнит, кто убил его близких и кто взорвал его дом!».

И конечно, очень велик соблазн сделать из всего услышанного за месяц вывод «Бей хохлов, спасай Россию!», но…. У меня раньше была хорошая знакомая из Донецка, позже киевлянка, а ныне и вовсе львовянка. Была — потому что молча меня отфрендила за пост «На гражданской войне не бывает победителей», то есть за то, что я усомнился в оправданности этой войны. У неё в Донецке родители и брат, и отец её «любить Россию считает дикостью», и многие его друзья-шахтёры в марте готовились к партизанской войне с москалями. Они — такие же очевидцы, как все те, кого я встречал в Крыму — но видят нечто АБСОЛЮТНО другое.

И это же и есть гражданская война — когда картина мира расколота пополам, живущие по соседству люди видят абсолютно разных врагов и друзей, каждая сторона безоговорочно верит в свою правоту, и не желает ни на шаг приближаться к понимают чужой правды. И если донбассцев тут ещё можно понять — под обстрелом не до размышлений и вниканий, то вот те, кто сидя в относительной безопасности в глубине Украины лишь раскачивают маятник взаимной ненависти — они тоже причастны ко всем этим смертям.

Напоследок — слова одной беженки:

«Когда город бомбят — это очень страшно. Я раньше не знала, что бывает НАСТОЛЬКО страшно. И вроде взрывы далеко, всего лишь грохот и стёкла дрожат, но ты сидишь и понимаешь, что не можешь сделать ничего: бомба на тебя или упадёт, или не упадёт, а от тебя ничего не зависит. И потому от каждого удара прощаешься с жизнью».