Крым: уходящая натура

Вот уже 15 лет я каждый год бываю на родине, в Крыму. Сначала ездил из Москвы, теперь летаю из Таиланда. Здесь живут мои родственники и друзья, здесь мне все знакомо, и если что-то меняется, я это сразу замечаю. Конечно же, приехав в этом году, я смотрю в оба.

Что же изменилось в Крыму? Внешне — почти ничего, в бытовых мелочах это все еще Украина. Да и может ли радикально измениться со сменой флага материальный мир в эпоху глобализации, когда люди ездят на одних и тех же машинах, носят одинаковые бренды, сидят в одинаковых пиццериях и слушают одинаковую музыку?

Поэтому говорить о признаках перемен сложно. Но они есть, и это не только рубли с триколорами. Пожалуй, главное – из жизни крымчан и севастопольцев ушел раздражающий фон, будто сосед за стеной наконец-то выключил перфоратор. В маршрутках больше нет обязательных новостей и рекламы на украинском (попса и шансон здесь были русскими всегда). «Дякуемо за чистi узбiччя», «Завждi солодке», «Обмеження уявнi» — артефакты ушедшей эпохи бессильно выгорают на солнце, уже не властные над людьми. Морок спал, люди смотрят мимо старых вывесок в будущее, пытаясь разглядеть новые перспективы.

На выходных прокатились от Севастополя до Феодосии и обратно с заездом в Симферополь и на южный берег. Трассы непривычно свободны, но убиты в хлам. Весной, когда Москва анонсировала их тотальную реконструкцию, это казалось излишеством: и так пока ездить можно, лучше уж на электроснабжение добавить. Но после 500-километрового автопробега я понял, что недооценил износ полотна. Нормальное покрытие осталось только на отрезке Алушта-Ялта-Севастополь. Все остальное – латаная стиральная доска с оползнями и дырами, где можно оставить «переднюю стойку в сборе».

Крым полупустой, людей меньше обычного в три-четыре раза — туристам раздолье. Но крымчане не показались мне особенно веселыми, и дело не только в плохом сезоне. В воздухе разлито какое-то тревожное затишье, которое не может перебить даже орущая попса. На набережных и пляжах, куда вход впервые за 20 лет стал бесплатным, говорят о войне. Третья это мировая, или еще нет? Куда она докатится? Рискнет ли Украина напасть на Крым? Отключат ли зимой свет? Что будет, когда шторма остановят керченскую переправу? Беженцы с Донбасса, которых немало работает в прибрежных ресторанах, каждые 10 минут с мокрыми глазами звонят на родину.

Слухи. О том, что коды УФМС в крымских паспортах отличаются от кодов остальной России «неспроста». О том, что вот-вот отключат все украинские симкарты (так и случилось). О том, что выданные взамен украинских автомобильные номера серии 777 «будут отбирать». О том, что в случае нападения Украины на Крым его жителей переселят на Дальний Восток. Часть этих слухов явно генерируется Киевом. Местные чиновники не успевают их комментировать, поскольку и сами не все знают. А надо, потому что это вопрос доверия.

Особого доверия Москве, кстати, нет. С 1991 года она столько раз обманывала ожидания крымчан, что теперь они благодарны не столько ей, сколько счастливому совпадению ее непрозрачных интересов с их собственными. Многие здесь до последнего не верили, что Россия пришла всерьез, а кто-то не верит до сих пор.

Никуда не делось и молчаливое русско-татарское противостояние. В Коктебеле видел юного рыжего татарина с татуированной тамгой на сердце: идет с голым торсом, гордо выпятив грудь, мол, смотрите, оккупанты. В Феодосии машины с голубым флагом меджлиса. В Судаке такой же флаг, только большой, полощется при въезде в город. В Веселом огромная тамга выложена камнями на склоне горы, ее четко видно с трассы Судак-Алушта. Все это явные приветы реющим повсюду российским триколорам, так что татарская фронда наверняка преподнесет Москве еще не один сюрприз.

«Материковая Россия», между тем, активно ездит, общается, приценивается. На дорогах номера практически всех регионов РФ. Никакой колониальной заносчивости, все по-свойски, но трезво и хватко. Из-за этого в Севастополе чуть не прогорел один строительный магазин: хозяин решил, что россияне кинутся скупать недвижимость и строиться, и задрал цены. А те не дураки — сравнивают, думают, считают.

Знакомая в Севастополе разговорилась с женщиной из Енисейска.
— И какие у вас тут пенсии теперь? — спрашивает та.
— В среднем 9,5 тысяч рублей.
— Ничего себе. У меня 11 тысяч, и я вынуждена это скрывать, потому что средняя по городу — шесть. Приеду, расскажу людям, бастовать будем.

Вспомнил прямую линию Путина: «Спасибо, конечно, за Крым, Владимир Владимирович, но вы нас тут, что, уморить голодом решили?», — вопрос был как раз из Сибири.
Кстати, зарплаты у крымчан все еще низкие, шесть тысяч не редкость. А бюджетникам ее еще и задерживают.

Друзья и родные жалуются на дороговизну. Чиновники подтверждают: наценки в торговых сетях достигают 100-300%. Может быть, но по мне – дешево не только по сравнению с Москвой, но и с Юго-Восточной Азией. Чай по 15 рублей и сырники по 35 в чистенькой коктебельской столовой недалеко от моря – где вы еще такое найдете? А большой говяжий шашлык у татар в Радостном за 100 рублей? А честный свиной стейк за 200 рублей в модном ресторане с панорамным видом на Новый Свет? А сухие вина в фирменных киосках «Солнечной долины» по 135 рублей за литр?

Одна из причин такой дешевизны: 70-80% товаров, вопреки Роспотребнадзору и киевскому закону «Об оккупированных территориях», все еще поступают с Украины. И, видимо, будут поступать и дальше – паромы перегружены, и пока не построят мост, Россия обеспечить полуостров не сможет. Крымчане, с одной стороны, боятся, что Украина перекроет поставки, а с другой — рады, что как минимум до 2018 года не все в магазинах будет российским. Потому что российское – это дорого, причем дорого необъяснимо. Вы вот можете объяснить крымчанину, почему кофе в российской расфасовке вдвое дороже, чем в украинской? Я не могу.

Кстати, о ценообразовании. Пошел я тут на днях платить за интернет. Провайдер — маленькое семейное предприятие: отец, дочка и кто-то еще.
— Вы из России? — спрашивает хозяин.
— Ну, в общем, да.
— Какие там сейчас тарифы на безлимит? Говорят, от четырехсот рублей в месяц. Правда что ли так дорого?
Я даже не нашелся сразу, что ответить. Хотел сказать: «Мужик, четыреста — это даром». Но глянул на его тарифы — самый быстрый 350 руб — и умолк. Потому что я уеду, а людям тут еще жить.

Многие знакомые бизнесмены работают в черную, и проверяющие органы их особенно не трогают. Неудивительно, если учесть, что поставки с Украины идут в обход запретов, а обойтись без них физически нельзя. Таможня на Перекопе, наверное, уже озолотилась: говорят, откат за пропуск партии товаров только на украинской стороне достигает 15%. А ведь есть еще российская. «Вот пришла фура с Западной Украины, так я даже не спрашиваю, как она сюда попала, — говорит один. — Расплатился наличными, и до побачення. Предоплата? Да я уже забыл, что это такое». «Чувствую себя как в девяностых, пора малиновый пиджак шить», — смеется другой.

Пока еще каждый угол в Крыму пестрит лавочками, кафешками и ломбардами, их тут даже избыток. Но условия работы малого бизнеса в РФ гораздо хуже, чем на Украине, а 96% бизнеса на полуострове – как раз малый и средний. И если здесь не введут Особую экономическую зону, против чего выступает Минфин, выживут только крупные сети с монопольными ценами, остальные разорятся. Так что смех смехом, а на душе у коммерсантов неспокойно.

Но при всем этом в Крыму сохраняется какая-то удивительная застойная благодать. Загорелые крепкие дети, как в Советском Союзе, часами играют во дворах без родителей. Вальяжно ходят рослые мордатые парни. Тугие девки лопаются от сока, как помидор. Гастарбайтеры на стройках — из украинской глубинки, об азиатах тут знают только понаслышке. Машины, в потоке которых все еще встречаются «копейки» и «Москвичи», послушно пропускают пешеходов. Полиция, кстати, не лютует: переаттестованным украинским милиционерам подняли оклады, и они очень держатся за место. Во всяком случае, пока.

В общем, спешите видеть, скоро все здесь изменится. И не факт, что в лучшую сторону.