Ленивые духом хватаются за еду

Ну хватит уже про еду. Пожалуйста.

Как будто нет у православных других забот, как будто православные уже все прочие проблемы разрешили, и осталась только одна: как вкусно и здорово питаться, при этом не переступая рамок канонических великопостных норм.

Масштаб беспокойства о питании в православном сообществе к Великому Посту приобретает такие размеры, что с очевидностью становится понятно, что же для церковных людей в их религии главное — да, именно режим питания. Не Бог, не устройство правильного состояния духа, а именно что, как и когда есть (про «сколько есть» не говорим, потому что на практике это мало кого беспокоит). Раньше я думал, что это языческий и невоцерковленный социум так своеобразно — до неузнаваемого уродства — интерпретирует христианскую идею и сводит ее к книге о вкусной и здоровой пище. Но нет: инициативу подают сами церковные люди, призванные, казалось бы, к жизни по Духу…

Акцент на еде вроде как понятен и объясним. С одной стороны — с темной — налаживание одного только режима питания — самая несложная вещь из того, что может предложить в пост Православие. Поэтому несильные или ленивые духом хватаются за еду как за доступную соломинку: ограничение питания во многом это все-таки внешний шаг, лишь отчасти требующий духовного изменения от человека. Внешний, и оттого не такой сложный… Другая причина популярности гастрономической темы применительно к посту чуть хитрее: поскольку изменение образа питания — событие несомненное и так или иначе заметное окружающим, человек может пытаться через такое внешнее и очевидное действие присваивать себе необходимый ему почему-то статус члена Церкви — нередко получая поддержку в такой оценке и одобрение от окружающих.

Альтернатива посту в питании — забота о состоянии духа, отход от светского наполнения жизни и углубление в предметы веры — чтение, молитву, например, — это вещи не настолько явственные, как изменение содержимого тарелки. Вот когда я не разогрел котлеты, а сварил брокколи — тут бесспорный прогресс, его можно невидимо зачесть себе как победу. А вот с поборенным гневом или преодоленной зависимостью все не так явно: эти вещи остаются внутри, в душе человека, они туманны и не четки, критерии их полноценности и реализованности размыты… «Сегодня я молился лучше, чем вчера» — ну кто так может сказать про себя с полной уверенностью? Непонятно, чем мерить. А с брокколи понятно.

В прошлое воскресенье вперемешку с «Мезимом» доедаются остатки колбасы из холодильника. На текущей масляной неделе — в обязательном порядке блины с икорочкой (заняться, что ли, икорным бизнесом?). В Прощеное воскресенье вновь встанет задача экстренного освобождения холодильника — она будет решена с доблестью и любой ценой, я уверен… Тем временем подступает страх поста, тело в тихом ужасе предчувствует, что его недокормят, и требует заранее компенсации: и идет сладострастный жор — впрок. До поста остаются считанные часы… тревога растет… масло все более толстым слоем ложится на блины. Сама идея поста — идея ограничения, воздержания, победы духа над телом — дискредитируется всеми этими гастрономическими подготовлениями к посту.

Поэтому не хочется больше о котлетах и блинах. Хочется — об освобождении, об осознанности, о желании духовно двигаться вперед. Хочется — об опыте концентрированной молитвы и нерассеяной мысли. О правильной организации бесценного времени жизни. О мире. О прощении. Об умении слышать и об умении говорить так, чтобы тебя понимали. Хочется о хороших новых — и старых! — книгах. О маленьких победах — над собой, а не над другими. Чтобы Пост был не тягостью, а лекарством… Много еще чего хочется… Вот только про еду не хочется. Ни слова больше, ладно? Пожалуйста?