Почему в европейской культуре уважение к прошлому сочетается с движением вперед, с прогрессом, а в России нет? Почему мы, идя вперед, полностью отрицаем прошлое?

Представляется, глубинная причина такого отношения коренится в отсутствии в русской культуре «функционального среднего», играющего роль буфера, связующего звена между двумя полюсами.
В православии нет Чистилища, у нас есть лишь два противопоставленных полюса – Рай и Ад, абсолютный плюс и абсолютный минус, без полутонов и промежуточных стадий. В католичестве же присутствует именно это «функциональное третье» — Чистилище, делающее взаимодействие Плюса и Минуса опосредованным, создающее более сложную систему. Эта общая схема может быть спроецирована и на общественные, идеологические процессы.

Так, общество, лишенное «функционального третьего», будет развиваться именно таким образом, как мы наблюдаем в России: каждый новый этап истории, чтобы в принципе начаться в качестве такового, должен противопоставить себя предшествующему, должен заявить о себе как о чем-то новом через отрицание прошлого. Естественно, при этом отрицании новому придается статус «абсолютного плюса», а старому, соответственно, может достаться лишь единственная роль – «абсолютного минуса».

Если бы не эта двуполярная шкала оценки, как бы новый порядок смог утвердить свою правомочность, свою правоту? Ведь если и прошлое «хорошо», и новое «прекрасно», то в чем тогда смысл изменений? Для чего тогда нужно было что-то менять? Как тогда стимулировать общество пойти по новому пути, если и старый был неплох? И где бы тогда в этой системе нашлось место «минусу»?..

Чтобы не распасться, системе приходится постоянно выстраивать жесткое противопоставление «плюс – минус». Только так она целостна, только так она ясна и функциональна. Поэтому ради «светлого будущего» в жертву приносится прошлое, которому приходится стать «темным». Вот механика нашего цивилизационного движения вперед: мы движемся, развиваемся, лишь постоянно отталкиваясь от прошлого, на реактивной тяге этого отрицания. Наш путь – всегда революционный, в широком смысле.

Эта схема проявляется и в глобальных событиях (каждая новая страница нашей общественно-политической жизни стремится полностью зачеркнуть предыдущую, смести, «разрушить до основанья»), так и в повседневных мелочах: пренебрежение к старине вместо эстетского ностальгического трепета, неуважение к историческим деталям, несущим дух прошлого, замена старых зданий стеклом и бетоном вместо бережной реставрации).

Совсем не то отношение в Европе – и к наследиям политических бурь, и к истории повседневности. И теперь понятно, почему.

Наличие «функционального среднего» в западной культуре сглаживает контраст между «плюсом» и «минусом», соединяет их более сложной, чем простое противопоставление, связью. Благодаря наличию этого буфера, Европа могла себе позволить эволюционировать там, где мы «революционировали»…

Это не значит, конечно, что здесь отрицаются факты революций в европейской истории, это значит, что общий итог этих потрясений, отложившийся в «цивилизационный фон» Европы, носит совсем иной характер, чем преобразования в России. Смены эпох в России зачеркивали предыдущую страницу и начинали с чистого листа, а революции в Европе в конечном счете дополнили прежнюю главу, становясь ее продолжением.

Запад может обновляться, двигаться вперед, не отрицая своего прошлого, выстраивая между прошлым и настоящим совершенно иные связи — связи преемственности, наследования, реставрации.

В структуре общества роль «функционального среднего» на Западе играет буржуазия, средний класс. Она и есть тот самый «буфер» между двумя полюсами – в данном случае, между властью и народом. Она создает в своем лице «третьего игрока», усложняющего правла игры, заставляющего участников играть более тонко, дипломатично, она сглаживает противоречия, она организует диалог «полюсов», она, наконец, аккумулирует и воспроизводит культурные, цивилизационные ценности общества.

У нас такого буфера никогда не было – в нашем сознании общество всегда делилось на «низших» и «высших». Ты или холоп, или барин. Для примера можно сослаться на недавно цитировавшийся отрывок из Гиляровского, где описывалось, как разбогатевший «холоп» автоматически начинал чувствовать себя «барином».

Народ и власть взаимодействовали напрямую. Лишь с XIX века, и то под влиянием Европы, в России начала интенсивно формироваться некая «буферная прослойка», очень своеобразная, непохожая на западный средний класс – русская интеллигенция. И она действительно могла бы стать необходимым «недостающим звеном», связывающим прошлое и будущее и избавляющее наше общество от «революционно-отрицающего» пути развития.

Если в Византии образованное сословие в качестве влиятельного «среднего класса» — результат длительного культурного развития, то в России она возникает в результате «скрещивания» отечественной и западной культур. Однако в обоих странах образованное сословие имеет весьма значительное влияние на принятие государственных решений, и, кроме того, прочно занимает место того «среднего класса», который сформировался на Западе, то есть торгово-промышленной буржуазии.

Восходящий класс отечественных предпринимателей убедился, что место «функционального среднего» занято кем-то другим и искренне возненавидел образованных русских людей. Именно тогда, в начале 90-х, в обществе появляется особый заказ на шельмование русской интеллигенции. Понятие её неправомерно сужают, с образованного сословия в целом, связанного с производством и трансляцией культуры, низводя до узко понимаемой группы либералов-западников, выступавших за развал Советского Союза.

Между тем, приходится повторять снова и снова: классическое понимание интеллигенции, идущее из XIX века, другое. Сюда входят все образованные люди, независимо от мировоззрения — и правые, и левые, и традиционалисты, и прогрессисты. К интеллигенции относили себя Достоевскицй, Чехов, Менделеев, Туполев и Королёв. Главное — создание интеллектуальных ценностей, и стремление к независимому взгляду на мир. Чем, собственно, и отличается наш интеллигент от западного интеллектуала. Этот последний — лишь нанятый специалист, разрабатывающий тему в том направлении, которое ему укажут. Русский интеллигент всегда отличался независимостью воззрений, он пытался навязать начальству свою точку зрения. Именно в этом — специфика России.

Любое иное понимание интеллигенции есть миф, навязанный господствующим классом. Стоит заметить, что этот миф — не единственный.

Именно в 60-е годы XX века, когда в условиях научно-технической революции значение образованного сословия многократно возрасло, с целью принижения нового восходящего передового класса, опасаясь, что придётся уступить часть тёплых мест, изменяя структуру парламентского представительства, советские власти совершили одну из самых важных своих ошибок — не только отказались допустить интеллигенцию к переосмыслению наследия классиков марксизма-ленинизма, отчего последнее стремительно выродилось в догму, потеряв уважение бОльшей части советстких людей. У кого, сдававших кандидатский минимум в то время, не сводило от скуки челюсть при словах «истмат» и «диамат»?

Кроме всего прочего, законодательно советская интеллигенция была уничижительно названа «прослойкой», а не классом. Социальный статус образованного человека — в противоречие сталинскому времени — был резко понижен, ему стало некуда расти. Это было сделано сознательно, для умаления значения и подавления самосознания нового сословия людей, что так и не позволило ему стать полноценным классом общества.

Кроме того, власти СССР опасались прослыть реформаторами, отказавшись от догмы «рабочего класса как самого передового». К 1960 году он уже не был, да и не мог быть таковым. Интеллигентские идеалы — культура, вежливость, образованность — стремительно распространялись в обществе. Однако, не будучи направляемыми властью в правильное, конструктивное русло, не находя себе подлинного места приложения сил, будучи предоставленными самим себе в первую очередь духовно (именно тогда входит в моду эзотерика, да и вообще всё восточное), и понимая, что наше общество движется в тупик, интеллигенция начала развиваться в сторону примитивной антисоветчины.

Выбрав самых передовых антисоветчиков, тех, чьи взгляды наиболее отвечали потребностям «перестроечного реформирования», власти допустили их к СМИ, с расчётом сделать потом крайними в развале СССР и всей экономики. Лишь к 10 годам XXI века российское общество во всём разобралось.

Так каков вывод? В России возможно эволюционное развитие, выражающееся, в частности, в уважении к прошлому, в случае формирования «третьего слоя» — интеллигенции — с соответствующим статусом в обществе и политической жизни. Это слой должен формироваться под постоянным контролем властей, при постоянной их поддержке, и, самое главное — в интересах всего русского народа. Между тем, власти демократической России делают всё, чтобы вытеснить образованных людей из общественного поля, заняв полагающееся им место предпринимателями, отчего во всей структуре нашего общества возникает болезненный перекос.

Наше цивилизационное развитие напрямую связано с поддержанием и формированием не класса предпринимателей, но сословия образованных людей. Значение этого последнего особенно выросло в эпоху информационных технологий. Этот класс следует не уничижать, а воспитывать, прежде всего — в патриотическом духе. Что всегда и делалось в эпоху правления И.В.Сталина.

Россия научится ценить своё прошлое, как только станет уважать собственную образованность.