В Кирилло-Белозерском музее-заповеднике сокращают штаты, хранителю фресок Дионисия сообщили о грядущем увольнении и предложили занять вакантное место сантехника. О штатных исканиях в сфере культуры задумался обозреватель радио «Вести ФМ» Григорий Заславский.

Переход на новые рельсы — вступление в силу так нелюбимого в сфере культуры 83-го закона — не мог не привести к таким вот неприятным фокусам, назовем их так. Сокращают штаты в Кирилло-Белозерского музее-заповеднике, как и положено — увольняемых извещают за три месяца, а еще — так положено нашим законодательством — увольняемым предлагают выбрать одну из вакантных должностей. Вот, например, хранителю фресок Дионисия Елене Шелковой, новость, которая взбудоражила всю культурную общественность, в связи с грядущим увольнением предлагают перейти в слесари-сантехники с окладом 5 тысяч рублей в месяц. Причем место сантехника ей нашли не в самом монастыре, а в 20 километрах от него. А могли найти здесь же.

Дело не в том, что зарплата хранителя больше. Она больше, но — признаемся в этом честно себе и людям — зарплата хранителя в музее не решительно больше зарплаты слесаря-сантехника в том же музее-заповеднике. Дело в другом: деятели культуры в один голос говорили — этот 83-й закон неспроста, добра от него не жди, вступит в силу — сразу же начнутся сокращения. Но со всех же сторон посыпались обвинения в упадничестве и пораженчестве: никаких сокращений, сплошная оптимизация, будет только быстрее, выше, сильнее и в самой ближайшей перспективе — лучше. Обманули.

Конечно, переход на новые рельсы означал одно — сокращения, потому что оптимизация — это же эвфемизм, все же понимают? Пишут оптимизация — думают об экономии, то есть о сокращении — сперва бюджета, следом — штатных единиц. Если кто-то думает, что можно все проблемы решить передачей всех храмов церкви, хочется сказать: нельзя, даже самые заботливые монахи не смогут заменить фрескам научный уход, реставрацию, и заботу музейного хранителя. Точно так же вряд ли сможет музейный хранитель заменить слесаря-сантехника, хотя сомнений нет — если фрескам начнет угрожать вода, музейный хранитель грудью ляжет, на смерть пойдет, и так случалось. Эти люди знают, что хранят. В отличие от тех, кто сочинял 83-й закон, им было все равно, сейчас это (вот этот конкретный пример) показывает со всею очевидностью.

Хотя, если тем, кто этот закон сочинял и принимал, так важно, чтобы хранителей стало в России меньше, я уверен, что проработавшей хранителем в Ферапонтовом монастыре почти 30 лет Елене Шелковой вообще не важно, как называться — хранителем или слесарем-сантехником, или дворником, или как угодно еще. Она же не одна такая. И в других музеях уже идут сокращения, и в театрах уже потихоньку начинаются. Одним предлагают занять вакантную должность слесаря, другим — разнорабочего. Музеи же не хотят терять профессионалов. И все в итоге довольны. Получается — так.