По вполне понятным причинам политика Евросоюза в отношении Восточной Европы после окончания холодной войны в геополитическом, историческом, а также в экономическом плане концентрировалась на России. Германия в прошедшие 20 лет смогла улучшить существовавшие ранее относительно хорошие отношения между Берлином и Москвой, и не в последнюю очередь это стало возможным благодаря тесным личным контактам членов федерального правительства с политическими лидерами СССР, а затем и Российской Федерации. На протяжении долгого времени это была успешная стратегия. И в течение более 40 лет ключ к преодолению разделения Германии и Европы находился в Москве, а после этого Кремль стал центром и главным стержнем стабилизации постсоветского пространства, находящегося в процессе трансформации.

Однако после прихода к власти Путина произошло постепенное разрушение нормативных основ западной политики в отношении Восточной Европы. Таким западным политикам как Джордж Буш, Жак Ширак, Сильвио Берлускони и прежде всего бывшему федеральному канцлеру Герхарду Шредеру удалось установить тесные личные отношения с российским президентом. Одновременно в молодой Российской Федерации стали все более явно предприниматься шаги, направленная на подчинение политических институтов — средств массовой информации, парламента, судов, региональных правительств и партий. Новая внутриполитическая динамика также все больше проявлялась в российской поддержке авторитарных тенденций за пределами самой России. Заметным событием стало превращение в 2002 году созданной в 1996 году неформальной «шанхайской пятерки» в полноценную с точки зрения международного права Шанхайскую организацию сотрудничества, представляющую собой своего рода посткоммунистический клуб диктаторов и евразийское Анти-НАТО.

Хотя экономические связи России с Евросоюзом при Путине значительно расширились, часто упоминавшаяся представителями экономики формула «изменения через торговлю» оказалась несостоятельной. В определенном смысле сформировалась динамика, противоречившая интенциям этого лозунга. Западный вклад в новое российское процветание не смог воспрепятствовать авторитаризму на федеральном и региональном уровне и в какой-то мере даже его стабилизировал. И хотя российско-западные отношения на высшем уровне развивались успешно, цели западной и российское дипломатии в целом ряде регионов мира – от Ближнего Востока до Латинской Америки — постоянно вступали в конфликт.

Это расхождение между иллюзией и реальностью в области новых российско-западных отношений при Путине особенно наглядно проявилось в различных подходах к вопросу о будущем бывших советских республик. В 1999 году Россия на саммите ОБСЕ в Стамбуле подтвердила принятое ей еще в 1994 году обязательство о выводе своих войск из Молдавии. Этот вывод войск Запад сделал условием ратификации Договора об обычных вооруженных силах в Европе (Договор ДОВСЕ). Однако до сегодняшнего дня Россия сохраняет свой военный контингент в Приднестровье, численность которого превышает 1000 человек, и таким образом создает главные условия существования сомнительного квази-государства. Российское руководство в качестве реакции на отказ от подписания договора ДОВСЕ западными странами также приостановила выполнение положений этого договора.

Еще более характерным примером является Грузия. В марте 2008 года прежде всего Германия и Франция – не в последнюю очередь с оглядкой на Россию – воспрепятствовали включению Грузии и Украины в план действий по вступлению (Membership Action Plan) для подготовки этих двух стран к членству в Альянсе. Вместо этого возможность вступления в будущем Грузии и Украины в НАТО была подтверждена в итоговой декларации этой встречи. В последовавшие за саммитом НАТО недели в качестве явного ответа на эту декларацию Москва заметно ужесточила свою риторику и политику в отношении Киева и особенно Тбилиси. Президент Грузии Михаил Саакашвили отреагировал на ползучие попытки установления контроля России над Южной Осетией и Абхазией, ввязавшись в опрометчивую военную авантюру. Россия, как известно, применив несоразмерную силу, отбила грузинское нападение на столицу Южной Осетии Цхинвали. Воспользовавшись предоставленной возможностью, она разместила свои войска в намного более значимом черноморском регионе — в Абхазии, где дело вообще не дошло до военной эскалации. Москва и сегодня своим продолжающимся военным присутствием и сохранением ограниченного оккупационного режима нарушает условия соглашения о прекращении огня, заключенного в августе 2008 года. Россия признала де юре «независимость» обеих мятежных республик, однако фактически она превратила их в российские протектораты.

Тем не менее неоимперская по своему характеру российская политика с позиции силы в последнее время в значительной степени подошла к уровню своего насыщения. Россия на пространстве от Белоруссии до Грузии и Украины и далее до Узбекистана в последние два года сохранила свое влияние или вновь восстановила его. Новая удовлетворенность Кремля относительно состояния своего «заднего двора» является важным – если не главным – определяющим фактором, способствовавшим недавней разрядке в отношениях Москвы с Вашингтоном, Брюсселем, а также с Варшавой. Как показывают волнения в Минске в декабре 2010 года, политическая ситуация в бывшем СССР далека от стабильной. В среднесрочной перспективе внутренние перемены представляются вероятными особенно среди участников программы Евросоюза «Восточное партнерство». Несложно предположить, что рано или поздно это осложнит отношения участвующих в программе государств с Россией. В худшем случае возможно также окончание нынешней «оттепели» от отношениях России с Западом.

На этом фоне давно назрела переоценка политики Евросоюза в отношении Восточной Европы. Россия по-прежнему остается ключевым государством на постсоветском пространстве, находящемся в процессе трансформации. Устойчивое сближение между Россией и Европой требует, однако, другой стратегии взамен не очень успешных приятельских отношений с влиятельными представителями российской политики и экономики. Тесные политические связи между западными и российскими политиками, несомненно, внесли свой вклад в разрядку чреватой напряженностью ситуации на посткоммунистическом пространстве, и это относится к бомбардировке войсками НАТО Сербии, к оранжевой революции 2004 года, а также к войне в Грузии. Но они не смогли предотвратить возникшую из-за этого политическую конфронтацию России с Европейским Союзом и с Соединенными Штатами. Целью Запада должен быть ценностно ориентированный стабильный альянс с Москвой на основе демократизации России. В этом отношении «доктрина Шредера» явно продемонстрировала свою несостоятельность.

Подходящая альтернатива сегодняшней политике Запада в отношении Восточной Европы очевидна – новая фокусировка в сотрудничестве с Россией на работе с неправительственными организациями, продемократически настроенными представителями средств массовой информации и научных учреждений. Помимо этого представляется необходимой новая геополитическая ориентация Запада. Географический акцент западной политики в отношении Восточной Европы должен быть смещен в сторону таких частично демократических государств, возникших после развала СССР, как Украина, Молдавия и Грузия. Соответствующие стратегии были разработаны в последние годы. Однако они, судя по всему, лишь в ограниченной степени присутствуют в сознании западных политиков, принимающих решения. Отсутствует признание того, что использовавшийся ранее подход во многих отношениях оказался несостоятельным. Настало время новой «восточной политики» Германии, а также Европейского Союза.

Андреас Умланд является лектором немецкой службы академических обменов DAAD по политологии и преподавателем Национального университета «Киево-Могилянская академия» на Украине, а также сотрудником Центрального института по изучению Центральной и Восточной Европы в Айхштете (Eichstaett).