Экономист Евгений ГОНТМАХЕР — о том, как чиновники хотят восстановить пенсионную систему советского образца, и о том, согласится ли с такой идеей президент.

На этой неделе продолжились публичные баталии вокруг проекта новой пенсионной реформы, который Минтруд и Пенсионный фонд (ПФР) де-факто представили в рамках опубликованной в конце лета «Стратегии развития пенсионной системы до 2030 года». И сам документ, и кулуарная форма его изготовления и презентации вызвали бурю негодования в экспертном сообществе. В понедельник его жестко «разбирали» на Комитете гражданских инициатив Алексея Кудрина, сегодня разбирают в Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП). Чем так плоха стратегия и что ждет будущих пенсионеров в случае ее принятия в нынешнем виде, «Новой газете» рассказал член правления Института современного развития (ИНСОР) Евгений ГОНТМАХЕР.

-Качество документа ниже всякой критики, он внутренне противоречивый и неряшливый, много вещей не прописано, оставлено за скобками, даже если согласиться с общей идеей Минтруда, чтобы — давайте по-честному — вернуться к советской системе выплаты пенсий, когда их размер на свое усмотрение определяло государство. Понятно, почему Минтруд предлагает, возвращаясь к советской, или, если хотите, собесовской, системе, ликвидировать обязательную накопительную часть — ведь это некое пространство свободы, несовместимое с их генеральной, государственнической идеологией. Причем предлагается это в варианте, который неприемлем даже для той части экспертов, которые также считают возможным отказаться от накопительной части. В общем, документ вызывает отторжение профессионального сообщества и по форме, и по содержанию.

-А до момента официальной публикации стратегии она обсуждалась на каких-то неведомственных площадках или вы прочитали ее в готовом виде?

-Стратегия была подготовлена камерно. Конечно, Минтруд имеет право написать свой документ, ему было дано такое поручение. Но ведь в его стратегии, которая подразумевает рамочный характер, зафиксирована масса важнейших вещей, часть из которых — ликвидация накопительной части, реформа досрочных пенсий — должна быть реализована, как предлагается, уже с 1 января 2013 года. То есть за три месяца, которые теоретически пройдут с момента внесения предложений президенту (1 октября), нужно получить принципиальное, политическое согласие Путина; затем разработать проекты законов, согласовать их в правительстве, притом что ключевым ведомствам, таким как Минфин и отчасти Минэкономики, стратегия активно не нравится; провести их в Думе и Совете Федерации; подписать у президента и после того выпустить еще массу технических документов правительства, Минтруда и ПФР, без которых законы работать не будут. Это заведомая авантюра даже с точки зрения бюрократической механики.

-Может, чиновники исходили из принципа: пока вы, эксперты, все критикуете, мы работаем, пишем, вот результат?

-За последние годы экспертным сообществом проведена большая работа. Есть, например, «Стратегия-2020», над которой работали ведущие специалисты, в том числе и в области пенсионной системы. Есть доклад президента Центра стратегических разработок Михаила Дмитриева, который он сделал для Совета по инвестированию пенсионных накоплений. Есть наработки РСПП.

Всё это отброшено, потому что якобы сделано неквалифицированными людьми, у которых нет расчетов, а сделать расчеты может только ПФР. Это, конечно, будоражит экспертов. Но это не только эмоции, есть общее понимание, что нельзя спешить, нельзя с 1 января 2013 года перекраивать заново пенсионную систему.

Вспомним предыдущую пенсионную реформу, которая стартовала в 2002 году. Публичные дискуссии по этому вопросу начались в 1997 году, был создан Национальный совет по пенсионной реформе, который возглавил премьер-министр, эксперты работали в тесном контакте с правительством. При этом речь не шла об изобретении велосипеда, была выбрана наиболее подходящая к российским условиям модель — шведская — и адаптирована.

-Не только чиновники Минтруда, но и все эксперты утверждают: система в нынешнем виде неэффективна, ее нужно менять…

-Постепенно совершенствовать ее нужно было с момента запуска, и это нормальная практика. Вместо этого было последовательно принято несколько радикальных решений, которые нивелировали потенциальные достоинства новой системы, и, кстати, к этому имели самое непосредственное отношение те люди, которые сейчас предложили стратегию Минтруда. Это, например, введение верхнего предела заработка, с которого уплачивается страховой взнос в Пенсионный фонд, отсечение от накопительной части людей среднего возраста (до 1967 года рождения), это постоянная игра с размером страховых взносов. Это и введение с 2015 года фактически новой формулы расчета пенсий, в которой стаж будет играть гораздо большую роль, чем в системе образца 2002 года, когда пенсия должна была постепенно стать пропорциональна размеру уплаченных взносов, то есть индивидуальному вкладу в общий котел. Усилиями людей, которые сейчас подготовили проект стратегии, этот принцип был нарушен. Мы становимся все ближе к уравниловке, которая и прописана в стратегии Минтруда.

-То есть десять лет шел тихий, но последовательный саботаж?

-Да. И это, безусловно, ошибка Путина. Реформа стартовала в начале его первого срока, он подписывал обеспечивавшие ее законы, а потом всё пустил на самотек. До 2004 года премьер Касьянов еще как-то сопротивлялся, а потом… Потом пошли шальные нефтяные деньги, и возникло ощущение, что о пенсионерах мы в любом случае сможем позаботиться. О тех же, кто будет выходить на пенсию годы и десятилетия спустя, вообще думать перестали, хотя пенсионная реформа была рассчитана именно на них. И эта проблема выскочила именно сейчас. Теперь систему действительно нужно реформировать, но, хотя лучшее время для этого и упущено, в любом случае это надо делать не так, как предлагается Минтрудом.

-Минтруд или ПФР могут написать любую бумагу. Вопрос в том, будет ли она, на ваш взгляд, одобрена на самом верху, то есть единственным в стране человеком, который принимает решения и с визой которого она преодолеет любые бюрократические препоны, не говоря уж о недовольстве экспертного сообщества?

-Надо учитывать, что сейчас отношения между властью и обществом стали куда более напряженными, чем это было еще пару лет назад. Пока в повестке дня протестов в основном политические вопросы, такие как проведение честных выборов или возмущение принятыми летом законами о штрафах за массовые акции, «иностранных агентах» и т.п. Но, затевая такого типа реформы, как это предложено Минтрудом, власти рискуют тем, что в арсенал противостояния между ними и обществом войдут вопросы экономические и социальные. Нельзя идти напролом, не замечая того, что происходит. В этом смысле у меня даже нет вопросов к Минтруду: это не политическая организация, у них маленький горизонт, но Путин-то должен понимать, чем он рискует…

-И отдавать себе отчет, что не стоит расширять базу протеста?

-Именно. Ведь были приняты и другие непопулярные решения, например, очередной рост тарифов ЖКХ или то, что жители многоквартирных домов будут обязаны самостоятельно оплачивать их капитальный ремонт.

-Кстати, если смотреть в корень социальных противоречий, можно ли сказать, что власти вынуждены выбирать между расходами на пенсионную систему и, допустим, на модернизацию вооруженных сил?

-Пенсии для Путина — это святое. Он никогда не допустит, чтобы обидели ядро его электората, чтобы на него перешла ответственность за такие непопулярные решения. Но и оборонку он не сдаст. Я думаю, что он в этой ситуации пойдет на ползучее снижение всех остальных социальных расходов (образование, здравоохранение), и это уже происходит, а потом будет трясти бизнес. Будут приняты непопулярные решения, но — для богатых, например, введен прогрессивный подоходный налог, увеличены размеры страховых взносов для высокооплачиваемых работников и так далее. Всё под лозунгом: «Делиться надо». Это вписывается в путинскую логику трансформации нашего общества в сторону изоляционизма. Возвращение пенсионной системы в «совок» в этом смысле очень даже органично.