Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45 – это смски. И поскольку меня часто просят начинать с положительных примеров, я хочу рассказать в начале этой истории замечательный пример, рассказать про замечательную русскую девочку, которую звали Татьяной Олеговной Кирилловой, которая родилась в Иркутске, была сдана родителями в детский дом, поскольку она родилась без малых берцовых костей, лодыжек и пяток. Но когда ей было год с небольшим, ее удочерила американская семья из Балтимора, в полтора года ей ампутировали обе ноги ниже колена. Сейчас Татьяна Олеговна Кириллова, она же Джессика Лонг является чемпионом Паралимпийских игр этого года, в Китае она получила 4 золотых медали, в Афинах, когда ей было 12 лет, она завоевала 3 золотых медали.

Это я подумала, какая судьба ждала бы Джессику Лонг, если бы она осталась Татьяной Кирилловой и прожила бы всю жизнь в российском детском доме. И я подумала, что прежде чем нашим патриотам ругать Америку, хорошо бы ей чему-нибудь у нее поучиться. Потому что если подумать, чем отличается Америка и Россия, то одно из отличий заключается в том, что Америка – это страна, где русская девочка без ног может стать чемпионкой мира, а зато президент Америки не может полетать со стерхами (его не выберут). А, вот, Россия – это страна, где президент может полетать со стерхами.

Собственно, есть несколько других чемпионов-паралимпийцев американских, которые все россияне по происхождению, которых удочерили американские семьи, их список можно найти в статье Владимира Абаринова, которая, по-моему, у нас даже на сайте «Эха» висит или она на «Гранях» висела (точно не помню). Ну, собственно, возвращаясь к стерхам, о которых на этой неделе было больше всего. Совершенно непонятно, почему… Мне непонятно, почему Путин летал перед стерхами на дельтаплане – по-моему, он может и без дельтаплана летать. Вообще это такой, чисто пелевинский сюжет. И поскольку все над ним уже постебались, то я, если можно, стебаться не буду, а скажу 2 достаточно серьезных вещи. Кстати, если честно, меня Владимир Владимирович немножко разочаровал, потому что я-то думала, что он будет, действительно, на обычном дельтаплане лететь и один. А тут он летел на мотодельтаплане и совершенно явно за него рулил инструктор. Это, знаете, как нырнуть на 2 метра за амфорами. Ну, как можно на 2 метра нырнуть? Прохоров на 2 метра не нырнет – не поместится. Или там когда он на мотоцикле приехал… Видимо, из подражания Лукашенко, потому что Лукашенко очень хорошо ездит на мотоцикле, а тут вот Путин приехал на съезд мотоциклистов на трехколесном мотоцикле. Вот, не совсем понятно, на мой взгляд, это желание демонстрировать свою альфа-сущность с помощью трехколесных мотоциклов и дельтапланов, которыми управляет кто-то другой.

Ну, конечно, в этой истории 2 составляющих очень простых, которые заключаются в том, что мы наглядно видим, как Путин относится к своей должности. Вот, на мой взгляд, ему скучно, он развлекается. Он делает в точности то, что средневековый правитель, который, в общем-то, не понимает, зачем еще существует власть над городом кроме как для того, чтобы устраивать пиры, устраивать охоты и раздавать друзьям дары. Вот, в принципе, такое впечатление, если на все это посмотришь, что в России не существует проблем наркомании, в России не существует проблем взяточничества, в России можно кататься со стерхами.

И все эти непрерывные поиски чего-то нового – то батискаф, то серый кит, то уссурийская тигрица, то еще чего-то – вот это абсолютно такое поведение средневековых правительств. Как там сказал Лев Десятый Медичи? «Бог дал нам папство, так насладимся же им». Ну, вот, бог дал нам Россию, так насладимся же ей.

Вторая, конечно, очень серьезная составляющая. Все эти путинские истории мне сильно напоминают одну историю, которая случилась с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Когда он посадил у себя на даче лимоны, в ответ на «Ну чего ж, не вырастет?», Сталин сказал «У меня вырастет». Вот это такая древняя парадигма, отсылка к священному царю, который властвует над природой как китайский император или, там, лечат золотофу как французские короли.

И это очень серьезная история, потому что она показывает, как Путин относится к своей власти, и она показывает о том, собственно, что такое это в реальности. Потому что, вот, как было с амфорами, ну, один раз там Путин нырнул, вытащил 2 амфоры. Ну, действительно, думаешь «Ну, что ж делать? Один раз с кем не бывает. Не бить же ему эти амфоры о голову тех, кто ему там подсунул». Но когда это повторяется раз за разом, то возникает вопрос, что, ну, наверное, Владимир Владимирович не может все это не знать. Он там не может не знать, что вот этот барс по кличке Монгол, с которым его познакомили в Хакасии, что его ради высочайшего развлечения отловили там где-то аж в Красноярском крае, что его забрали из прайда на неделю, а это для альфа-самца жуткое дело. Ну, представьте себе, Путина забрали бы из его прайда на неделю. Что он там причинил себе какой-то дикий ущерб, бросаясь на прутья клетки, что его перед этим обездвижили, что то же самое было с уссурийской тигрицей, которая была вовсе и не дикая, а из Хабаровского зоопарка. Что ее дико накачали снотворным. Что в этот раз стерхов специально для Путина тащили из Приокского заповедника, что все это было очень опасно, что один погиб при транспортировке, другого засосало в винты дельтаплана. Вот, неужели, Владимир Владимирович всего этого не знает? Ну, значит, его это не волнует, значит, это для него, наверное, не повод усомниться в собственной власти над природой.

И я 2 еще вещи хочу сказать, как ни странно, важные. Впрочем, я их скажу в конце программы, если успею. Хотела бы сейчас поговорить о двух очень важных историях. Одна из этих самых важных историй, которая приближается, на мой взгляд, это, конечно, выборы в Химках в середине октября. Я не совсем понимаю, почему демонстрация, которая пройдет 15 сентября, не приурочена хотя бы к концу возможной регистрации кандидатов на этих выборах, потому что, на мой взгляд, ничего важнее этих выборов просто нет, надо делать множество вещей, надо ими заниматься, надо организовывать наблюдателей на каждом участке, надо требовать, чтобы на каждом участке были КОИБы, потому что существование КОИБов снижает на порядок возможность фальсификации. Я не знаю, знают ли все, что КОИБ объявляет сразу после конца голосования человеческим голосом, вернее, механическим о том, сколько проголосовало за и сколько против. То есть это очень легко записать на магнитофон и потом предъявить, если что-нибудь нахимичат.

Почему, на мой взгляд, это очень важные выборы? А потому что демократия не начинается с выборов президента. Демократия начинается с выборов градоначальника, и свобода, в общем, исторически всегда начиналась в городах. В общем, город – это такое место, в котором выборы – это естественная форма правления.

У меня есть совершенно любимый пример, это город Шанхай, когда полдесятка европейских наций сошлись на выделенном им империей китайской клочке малярийной земли и стали думать, как управлять. И ответ – через выборы. И все нации – немцы, русские, шведы – тут же научились этой тогда англосаксонской привычке выбирать. И на выборах в Химках кандидатом от оппозиции выступает Евгения Чирикова. Ну, то есть я знаю, что там есть еще куча кандидатов, но позвольте мне их серьезно не рассматривать. Не то, чтобы я с безусловным восторгом относилась к Чириковой. Я помню, меня сильно удивила ее такая, восторженная левацкая статья об «Оккупай Уолл-Стрит», но это я к тому, что она – безусловный лидер. Потому что лидерство в оппозиции, в недемократической стране заслуживают бесстрашием, вызванным постоянной борьбой. Чирикова – это человек, который не боится получить дубинкой по голове. В Химках с экс-мэром Стрельченко это, как вы знаете, был не пустой звук, это реально было получить дубинкой по голове. Вот это единственное, что дает право на лидерство.

И вот на что я хочу обратить ваше внимание. В своем блоге Евгения Чирикова опубликовала уникальный документ, посвященный постройке и эксплуатации платной трассы Москва-Санкт-Петербург. В этом документе черным по белому сказано, что условием коммерческой успешности этого проекта является хроническая пробка в Химках. И государство берется эту пробку гарантировать, то есть не строить других трасс. И под документом этим стоит подпись Олега Шахова, ответственного секретаря конкурсной комиссии, то есть и.о. нынешнего мэра Химок, который тоже кандидат.

И, вот, собственно, самое интересное и самое печальное. Ну вот представьте себе, что такой документ про господина Шахова обнародовали, скажем, в Шанхае. Ну, там вопрос о том, имеет ли шансы после этого Шахов на выборах, просто не стоял бы. В каком-нибудь американском городишке ему бы просто оставалось убежать до того, как его обваляли в смоле и перьях.

В России есть большая вероятность, что кандидат от власти, то есть Шахов эти выборы выиграет, потому что в Химках очень мало горожан. Химки – это не город, в котором есть горожане, это поселение, в котором есть население. То есть, вот, что делало Шанхай городом? Не система выборов, а то, что голосовали ответственные граждане. Кстати, в Шанхае это были даже не мои любимые налогоплательщики, потому что это было сложно в Шанхае как раз из-за экстерриториального его устройства. Это были люди, которые платили квартплату. То есть там моряк, который валялся в канаве со свежего лиссабонского парусника, в Шанхае не голосовал. А если бы он голосовал, то, действительно, побеждали бы там и Шаховы.

Так вот колоссальная проблема и Чириковой, и всей оппозиции заключается в том, что граждан в России мало. Их мало, потому что мало налогоплательщиков. И, вот, если бы в Химках каждый избиратель платил налоги, то у Шахова не было бы ни единого шанса. Вот, избиратель бы просто сказал «Что? Это на мои же деньги меня будут заставлять стоять в пробке? Да я этого гада сейчас!..» Это дисциплинирует замечательно, когда воруют твои личные деньги. Никто никогда не изберет человека, который доказанно ворует личные деньги избирателя.

Но наша выборная система устроена так, что половина избирателей Химок – это пенсионеры. С них, разумеется, никаких налогов. Другая половина платит налоги не сама, платит работодатель. Человек лично того, что он расстался с деньгами, не чувствует. В любом случае бюджет города Химок финансируется не из того, что заплатили в него его граждане, а из того, что ему выделил федеральный бюджет. И, вот, собственно, на мой взгляд, это будет главный смысл выборов в Химках. По ним мы увидим, достаточно ли хотя бы в близком к Москве, сравнительно процветающем городе существует сознательных избирателей для того, чтобы мы могли сказать «Да, демократия, свобода и выборы – это выход для России».

+7 985 970-45-45, еще у меня есть несколько вопросов про саммит АТЭС, о котором я довольно подробно пишу в своей понедельничной статье в «Новой». И очень коротенько я скажу, что у нас есть единственное издание, которое, собственно, вместо того, чтобы перечислять, сколько денег потратила Россия на этот саммит, написало, зачем АТЭС нужна. Это издание Слон.ру, и в нем статью я всем рекомендую Максима Сухорукова. Очень короткий ответ заключается в том, что АТЭС ни для чего не нужна. Это такое, я бы сказала, ублюдочное образование, созданное в 1989 году, когда все государства в мире вдруг решили, что обязательно надо во что-то объединиться. И, вот, в Европе, действительно, объединились в Евросоюз, благодаря которому сейчас Европа переживает даже не экономический, а тотальный культурный кризис. А в странах Азиатско-Тихоокеанского региона объединение это получилось абсолютно фиктивным по двум причинам. Во-первых, значительная часть стран испытывает потрясающий экономический рост – это динамические страны, которые совершенно не хотят сажать себе на шею каких-то выпрямителей огурцов. А во-вторых, настолько разный уровень экономики в странах, допустим, Япония и Папуа – Новая Гвинея, что договариваться, скажем, каннибалам из Папуа – Новой Гвинеи (там в некоторых регионах еще существует каннибализм) и японским технократам, и, скажем, нашим стерхам о чем-то среднем решительно невозможно.

И именно поскольку АТЭС – это динамический регион и там очень прагматические сидят люди в организаторах, то, хотя, с одной стороны, эти ребята никогда ничего не решали, но они на свои саммиты и на свои организации тратили денег немного. И, вот, когда я представляю себе, что лидеры этого динамичного региона подумают, приехав во Владивосток, и увидев, что они там тратили… В Сингапуре, по-моему, 79 миллионов долларов потратили на последний саммит. Ну, Сингапур – он вообще экономный. В Австралии потратили, правда, 150, но зато получили полный втык от всей австралийской прессы. А решили они тогда вот что. Они собрались для того и приняли меморандум, в котором просили Северную Корею отказаться от испытаний ядерного оружия. Ну, конечно, хорошая бумажка, Северная Корея ни от чего не отказалась. Но, в общем, эта бумажка ценой 150 миллионов долларов – дороговато.

Так вот. Но тогда – 150. А тут на один фейерверк – 8,6 миллионов долларов. А тут на весь саммит – 18 миллиардов. И мне сейчас, конечно, скажут, что «Да, но за это были построены дороги, мост на остров Русский» и так далее. Вы знаете, господа, пока то, что я слышу с саммита, это то, что во многих номерах нет воды как и предсказывала ваша покорная слуга, потому что на острове Русский своей воды нет. Там пробурили артезианские скважины, как вы понимаете. Артезианскую скважину на весь остров не запитаешь. Там поставили опреснитель, и все равно во многих номерах нет воды.

Вот, у меня естественный вопрос. Если вот это все заливали деньгами как торт кремом, 18 миллиардов долларов, если, залив деньгами, там сейчас нету воды, как вы думаете, когда, все-таки, проведут воду на остров Русский, чтобы там мог функционировать университет? Вы уверены, что он там будет функционировать? Вы уверены, что там для этого университета, для начала, найдутся ученики? Откуда? Из соседнего Китая? Почитайте владивостокцев, как они приезжают в соседний Китай и без всякого саммита видят там новые дороги, построенные напрямую через сопки и через пропасти, и как-то это происходит в рамках экономического развития страны, а не в рамках показухи.

Вот это, если честно, на мой взгляд, страшно, что… Да? 18 миллиардов долларов. А чего, у нас так много денег? Если у нас так много денег, то можно спросить… 18 миллиардов – это, кстати, больше, чем все федеральные расходы на систему образования. Если у нас так много денег, чего же у нас Минфин собирается отменить накопительную часть пенсии? Не Минфин, простите – правительство у нас выдвигало одно из этих предложений. Как? С 1967 года начислялась накопительная часть пенсии. Вернее, тем людям, которые работают и рождения после 1967 года, начислялась накопительная часть пенсии либо на их счета, которые они указали, либо на счета в госбанках. И вот эти деньги, которые не являются государственными деньгами, которые лично принадлежат этим людям, правительство планирует конфисковать, чтобы заткнуть дырку в Пенсионном фонде, украсть у них эти деньги. Но, оказывается, деньги на фейерверки у правительства есть.

Или я слышу, что у нас мало денег, а потом я слышу, что у нас, знаете, будут снова выпускать экранопланы. Кто-нибудь знает, что такое экранопланы? Сейчас объясню. Это такой замечательный самолет, ну, не самолет, а на воздушной подушке, который мог летать над Каспийским морем на высоте метр и 10 метров, ну, мог при случае взмывать на 100. И который, действительно, был чудом технической мысли. Но у экраноплана есть одна маленькая проблема, которая сводит на нет все его плюсы. Она заключается в том, что экраноплан не умел разворачиваться. То есть для того, чтобы ему развернуться… Ну, представьте себе, вы на воздушной подушке, вы должны повернуть крылья, а у вас до воды метр. Какой вам нужен радиус разворота? Это означает, что экраноплан был предназначен только для одного – для высадки десанта через Атлантический океан на территории США. Никаких других боевых применений… Ну, естественно, через Каспийское море, где он строился, на территории других стран. Никаких других применений экраноплана больше не существует в природе. Потому что его плюс заключается в том, что он летит ниже радара. Все остальное – минусы. Он не умеет разворачиваться, он стоит гораздо дороже самолета, он гораздо опаснее корабля и так далее, и тому подобное. Вот, мне, с одной стороны, говорят, что у нас нет денег в Пенсионном фонде, а с другой стороны, «вы знаете, мы тут вот этих вот ребят с Азиатско-Тихоокеанского региона, мы тут Сингапур поразили тем, что 18 миллиардов потратили на саммит». Я думаю, Сингапур, действительно, поражен, но не так, как хочется нашему режиму.

+7 985 970-45-45, и я приступаю до перерыва к очень серьезной теме, о которой мне давно хотелось поговорить. Я, собственно, напомню, что сегодня – годовщина взрыва дома на Гурьянова. Он взорвался в 23:59. Конечно, он должен был взорваться ровно в полночь, но у наших террористов все время часы опаздывали на несколько минут или спешили. 4 сентября взорвался дом в Буйнакске, 11 сентября, соответственно, американские башни-близнецы. 1-го и 3-го сентября – это Беслан. 24-го августа – это взрывы самолетов в небе над Россией, одновременно 2 самолета взорвались, о чем уже вообще никто не хочет вспоминать, ни власть, ни значительная часть оппозиции. Как-то, вот, осень – она щедра на теракты, она щедра на исламистские теракты. И я уже, собственно, все сказала, что я хотела по поводу взрывов домов во многих своих предыдущих передачах. А сейчас я хочу поговорить на немножко другую тему.

Я хочу поговорить на тему того, что я называю «левацкая оппозиция», частично к которой принадлежит масса не только российских, но, прежде всего, зарубежных правозащитников. Тяжелая для меня тема, потому что я, собственно, родилась в семье, где по определению все интеллигентные, правозащитные ценности были приняты. И когда я впервые приехала на Кавказ, я приехала с полной уверенностью, что все, что происходит на Кавказе, все насилие связано с тем, что нехорошие кровавые силовики почему-то убивают невинных людей, которые убивают в ответ. И с течением времени я поняла, что это абсолютно не соответствует действительности, что есть салафитская идеология. Есть религиозная война, которая идет на Кавказе, джихад, который салафиты объявили… Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынин, «Код доступа», +7 985 970-45-45. Кстати, о правозащитной идеологии. Всем рекомендую прекрасную статью в журнале «Esquire», которая называется «Кавказские борзые», которая, собственно, вот такая стопроцентно правозащитная статья, абсолютно блестящая, блестящий автор. Она посвящена деятельности Игоря Каляпина, который возглавляет нижегородский комитет против пыток и регулярно ездит в Чечню, вытаскивая оттуда разных несчастных людей. Абсолютно жертвенное поведение, и мне в этой статье не хватало только одного – а за что же хватают всех этих несчастных людей вот эти нехорошие люди Рамзана и почему же федеральные силовики не обращают на это внимания? И вот за что их хватают, на самом деле, понять достаточно легко – для этого не надо слушать никаких нехороших силовиков, для этого достаточно зайти, скажем, на любой джихадистский сайт, ну, например, на guraba.info, и посмотреть, например, список вопросов, с которыми обращаются к амиру телезрители, ну, в смысле слушатели этого сайта. Я сейчас просто очень коротко этот список оглашу в переводе, в вольном изложении. Там, вопрос №1: «Вот, наш джамаат помогает джихаду, но у нас один из братьев курит анашу и его могут на этом вербануть. Можно ли его убить?» Ответ: «Можно». Вопрос второй: «Можно ли вымогать деньги у кяферов?» Ответ: «Нужно». Вопрос третий: «Вот у нас в Скайпе есть приятель, с которым мы спорим по поводу ислама. Можно ли его убить?» Ответ: «Людей, которых надо убить, много – это кяферы. Ну, оставь. Мы не совсем знаем, правильно ли вы спорите». Вопрос четвертый, совершенно замечательный: «Мой амир хочет, чтобы я подорвался, а я еще не готов. Совершаю ли я грех?» Ответ: «В этом амале нет однозначного долила». Ну, то есть, в принципе, если ты не хочешь, то на тебе нет этой обязанности.

Ну вот это очень интересно, такой круг вопросов, который интересует тех, кто ходит на этот сайт. И когда мне говорят, что вот этих людей убивают исключительно потому, что они не так молятся, это, мягко говоря, не совсем так. И тут я стала чувствовать постепенно, что у меня накапливаются расхождения с правозащитниками, они накапливаются в том числе и потому, что я сама беседовала в это время с людьми и каждый раз они сами мне рассказывали что-то такое, что никак не сводилось к невинным преследованиям. Например, я помню, как… Впрочем, бог с ними, с этими долгими подробностями, потому что мне на это отвечают: «Ну вот, вы знаете, мы не знаем. Эти люди пропадают без суда, без следствия, их не судили, поэтому мы не можем судить о том, кто они такие».

Это дважды глупость, потому что, во-первых, кто сказал, что мы не можем выносить суждения, если над человеком не было суда, особенно если мы судим идеологию? Там, что, Сталина я не могу назвать тираном, если его не судили? Но слава богу, человек так и устроен, что он может вынести суждение. Он может зайти на исламистский сайт и посмотреть, правда ли там речь идет только о людях, которые не так молятся. Да, Ачимеза Гочияева не судили за взрывы домов. Именно за взрывы домов. Но есть вещи, которые мы знаем, кстати, без всяких спецслужб, в открытом доступе, что Ачимез Гочияев с 1997 года был амиром в городе Карачаевске. Вообще была такая Партия возрождения ислама, она была основана в 1990 году. Один из ее основателей – это Ахтаев, это будущий имам села Кудали, из которого вышли люди, которые взрывали Буйнакск. Другой основатель Беджиев основал Карачаево-черкесский джамаат. Беджиев потом уехал в Москву и отошел, стал умеренным мусульманином. Но, вот, все остальные руководители Карачаевского этого джамаата – они все так или иначе участвовали в джихаде, и, вот, Гочияев, в частности, возглавлял еще с 1997 года мусульманское общество №3, которое называлось так, потому что было №1 и №2.

И, вот, в феврале 1998 года у него была первая стычка с милицией, которая была связана с тем, что один из его учеников (он потом будет в батальоне у Басаева) Тимур Хубиев отказался идти в российскую армию, захватил при этом в заложники женщину и милиционера, которые пришли к нему на дом с повесткой, и удрал в горы. И рассерженные милиционеры (ну, женщине приставили к шее нож) пришли в мечеть выяснять отношения, получили в ответ автоматные очереди, при этом погиб один из шуринов Гочияева Абаев, и мы знаем, что из тех людей, которые по версии ФСБ были с Гочияевым в Москве в 1999 году, один – полубашкир-полурусский Денис Сайтаков убит при выходе из Грозного в 2000 году, другой шурин, Хаким Абаев погиб в Ингушетии в 2004-м тоже с оружием в руках. Что зять Гочияева Таукан Французов взят с оружием в руках зимой 2000 года. Что в 2001 году Гочияев готовил еще одну серию терактов. Тогда по всему Кавказу – в Невинномысске, в Минеральных водах – взрывались машины, запаркованные возле рынков, и одну из этих машин остановили на блокпосте и во время досмотра она взорвалась прямо вместе с людьми, которые ее досматривали. После чего за водителя этой машины очень сильно взялись, он, естественно, рассказал, что, да, он – член Карачаевского джамаата и заявил, что организатором всего дела был Гочияев. И более того, это заявлял не только этот водитель и члены джамаата, но это заявляли их родственники, которых никто не арестовывал. Они стояли возле суда… Можно разыскать подборки этих статей в «Коммерсанте», тогда как раз очень хорошо все это описывалось, как родственники говорили «А что же вы Ачимеза не ловили, а ловите только наших?»

Более того, мы знаем про Гочияева, что его ученик Анзор Ижаев взорвался в 2003 году на Автозаводской. Что его другой ученик Николай Кипкеев взорвался в 2004 году на Рижской. Что в 2002 году Гочияев прятался в Панкиси, и в 2003-м через Удугова в Турции он просил 3 миллиона долларов у эмиссара Березовского за то, чтобы рассказать, что это все устроили кровавые чекисты.

Это все то, что я говорю, по открытым источникам, и мы можем вполне составить свое мнение о том, кто такой Ачимез Гочияев, даже не прибегая к помощи кровавого ФСБ.

Так это вот, во-первых, к тому, что у нас есть собственное мнение. А во-вторых, там утверждение, что если человека не судили, то мы не имеем права выносить свое суждение, смешно уже тем, что суды были. Я только что упоминала суд 2001 года, в котором Гочияев тоже фигурировал. Есть суд над всеми, кто взрывал Буйнакск. Их всех выловили, практически всех кроме одного судили, одного (Магомеда Салихова) судили даже судом присяжных. Это был дагестанский суд присяжных, поэтому он его оправдал. Салихов рассказал на суде, что да, он ездил в Чечню, да, он получал от Хоттаба грузовик со взрывчаткой, но он думал, что это краска. Вот за это его оправдали, он сразу же сбежал в горы и вскоре был убит вместе с другими боевиками.

И, естественно, если кому-то, условно говоря, людям, которые считают, что кровавая ФСБ устроила взрыв в Буйнакске, им бы разумно было спорить с этим судом, как-то его упоминать и говорить, что «вот видите, на суде даже выяснилось, что Хоттаб-то, оказывается, этому человеку передал краску, а никакую не взрывчатку». Но вместо этого, когда, скажем, 3 года назад в десятилетие взрывов проводился опрос на сайте Грани.ру, то вопрос начинался так: «Мы ничего до сих пор не знаем о взрывах». Как это мы ничего не знаем о взрывах? Вот, про взрывы в Буйнакске мы знаем все – суд присяжных был открытый. То же самое есть суд над Крымшамхаловым и Декушевым. Это не только люди, которые взрывали Волгодонск, это члены гочияевского джамаата, которые подробно рассказали, как они готовили взрывчатку, в чьем дворе в пригороде Кисловодске, в дворе Зухры Карабашевой они ее варили в бетономешалке, у кого они покупали мешки, у кого они покупали зашивочную машинку, как они везли взрывчатку на Камазе, который принадлежал односельчанину, Руслану Магояеву. И поскольку этот Камаз был битый, то они наняли знакомого гаишника, чтобы тот ехал впереди. Как они разгрузили эту взрывчатку на базе их дяди. И так далее, и так далее. И, конечно, если кому-то кажутся все эти показания вздором, а они есть в свободном доступе в интернете… Суд был закрытый (у нас мерзкое государство, суд был закрытый), но пострадавшие вывесили протоколы их допросов в интернет. Ну, естественно, поехать, там я не знаю, в поселок Мирный в дом Зухры Карабашевой и проверить, был ли Камаз, была ли бетономешалка и так далее. Вместо этого стандартный ответ заключается в том, что «а вы знаете, мы ничего не знаем о взрывах». Да? Это ответ, который граничит, ну, мягко говоря, с намеренной ложью.

И я стала думать, почему так странно устроено это сознание? Тем более, что к этому времени я с вот таким вот левацким сознанием сталкивалась не только в кавказских делах, сталкивалась просто в обычных судебных процессах. И это было очень страшно, потому что каждый раз, когда левацкое сознание объявляло невинным человека, сидящего на скамье подсудимых по той причине, что его посадил туда кровавый режим. Раз он сидит, значит, он не виноват. Это было очень страшно, потому что иногда речь шла о прямой уголовщине, а иногда речь, допустим, шла об убийстве Политковской, об убийстве Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой. И вдруг оказывалось, что, допустим… Это было очень страшно, когда, скажем, в случае предполагаемых убийц Политковской авторитеты «Новой газеты» журналистов, которые некоторые на этом сломали свою жизнь, там, Вячеслав Измайлов заработал инсульт, не хватало для того, чтобы сказать очевидные вещи: «Ну посмотрите, эти же ребята – их мобильники были на месте происшествия, на месте убийства стояла их машина, такая же, как та, которой пользовались они. И материал из обивки этой машины, ворсинки были аналогичны тем, которые остались на пистолете. Объясните нам, пожалуйста, это». Вместо этого нам говорили: «Мы этого не будем обсуждать. Как вы смеете повторять за обвинением? Такие хорошие мальчики».

Это было очень страшно. Мне была непонятна причина этой слепоты. Но единственное, что я могла сказать, что когда я смотрела на зарубежных правозащитников, то я видела точно такую же слепоту. Потому что отношение к нашим российским исламистам на Кавказе, собственно, совершенно такое же как отношение, скажем, Amnesty International к Муаззаму Бегу, члену Аль-Каиды.

И я не могла понять, почему правозащитные организации по всему миру сочувствуют любому леваку, любому исламисту, любому террористу, борющемуся с каким-то режимом, и обязательно защищают его права. И тогда у меня, собственно, возник очень простой вопрос: а когда же вообще начали защищать права человека?

Вот, возьмем старейшую организацию по защите прав человека – это ACLU, American Civil Liberties Union. Бюджет у нее 100 миллионов долларов, основана она в 1920 году. Довольно странно, не правда ли? Все-таки, США основаны в 76-м году. Декларация независимости США до сих пор служит символом веры для многих людей (например, меня). И, вот, скажем, в Америке была война за освобождение негров. Впервые в истории человечества свободные люди воевали со свободными людьми, потому что не признавали рабства. И все это время с 76-го года США как-то обходились без защиты прав человека, они обходились правосудием и законом.

И вот происходит Октябрьская революция, возникает Третий Интернационал, возникает американская Компартия. Она была просто филиалом Третьего Интернационала, который без разрешения в сортир не ходил. И, вот, сразу же после создания Компартии создается ACLU. Кто создает ACLU? Роджер Болдуин. Кто такой Болдуин? Классический коммунист. «Наша цель – коммунизм» — это дословная цитата из господина Болдуина. А что же тога делает Болдуин, защищая права человека? Ответ: это способ разрушения буржуазного государства с помощью его собственных социальных институтов. Это пишет сам Болдуин. Он пишет: «Мы должны попытаться сделать это не социалистическим предприятием. Мы должны использовать чужие флаги, разговаривать много о Конституции и так далее, и так далее, и так далее».

То есть оказывается, что господин Болдуин не боролся за ценности основ-основателей, а, наоборот, их разрушал и под видом ценностей отцов-основателей боролся за коммунизм. Более того, господин Болдуин утверждал это открыто. В 1934 году этот коммунист и поклонник Сталина написал замечательную статью, в которой прямо объяснялось, почему Болдуин защищает в США свободу слова, а в СССР поддерживает репрессии и диктатуру. «Это, — писал он, — потому, что в США это позволяет создать более свободную атмосферу для рабочих. Когда рабочий класс получит власть как в СССР, то я за то, чтобы власть эту удерживать любыми средствами».

То есть, вот, в открытой печати оказывается, что товарищ Болдуин открыто заявляет, что вся борьба за гражданские свободы есть вранье и притворство с целью установления коммунистической диктатуры.

А как же выглядели те суды? Для меня это важная тема, я перехожу, собственно, к судам, которые требовали вот те первые правозащитники, утверждая, что без суда невозможно составить справедливое мнение о произошедшем.

Один из этих судов – я как-то о нем говорила – это суд о поджоге Рейхстага. В нем принимал участие один из адвокатов ACLU Артур Гарфилд Хейз. Не тот, который состоялся в Берлине, а тот, который был устроен сталинским пропагандистом Вилли Мюнценбергом в Лондоне. Я напомню, что Мюнценберг был главным сталинским манипулятором по созданию всяких антифашистских организаций. Как описывает его приятель Артур Кёстлер, он просто направлял их деятельность, не участвуя в их формально руководстве, очень просто: он сидел в одном и том же здании. «Вот так просто это было», — пишет Кёстлер.

И вот Мюнценберг в числе прочего в Лондоне устроил шутовской процесс, на котором 12 полезных идиотов из всех стран мира слышали показания типа таких. Выходит человек в надетом на голову мешке (это был издатель газеты «Красное знамя» Альберт Нордин) и говорит: «Я – фашистский штурмовик, и я свидетельствую, что это фашисты подожгли Рейхстаг». Или выходит другой человек тоже в мешке и говорит: «А я видел список любовников Рема, и в нем значился Маринус Ван Дер Люббе». Это, напомню, голландский коммунист-одиночка, который, немножко сдвинувшись, Рейхстаг поджег.

То есть вот так выглядел этот суд? Ну, простите, это ж не суд, это ж экспортный вариант троцкистско-бухаринских процессов. Какой другой суд, в который ввязалась ACLU и ее члены-советники? Это замечательный процесс, процесс Сакко и Ванцетти. И напомню суть дела. Суть дела была в том, что в 1920 году в Массачусетсе ограбили и убили инкассаторов. Полиция выследила машину, на которой было совершено ограбление, поймало людей, которые за ней пришли. Это оказались 2 итальянских анархиста, при которых были найдены револьверы, в точности соответствующие тем, из которых были убиты инкассаторы. И более того, предупреждая всякие разные вопросы, в те времена была еще очень несовершенная баллистическая экспертиза, в 1961 году провели новую экспертизу и установили, что, да, из револьвера Сакко таки были застрелены инкассаторы.

Значит, собственно, после ареста Сакко и Ванцетти Компартия США и ACLU разворачивают беспрецедентную кампанию в их защиту. Герберт Уэллс писал судьям «Вы не имеете права казнить политических противников как уголовных убийц». Одновременно была развернута беспрецедентная кампания террора. Там бомба на Уолл-Стрит убила 36 человек, послали бомбу губернатору Массачусетса, слали бомбы присяжным. То есть, вот, с одной стороны, кампания в защиту, с одной стороны бомбы, которые посылают присяжным, а с другой стороны Бернард Шоу и Герберт Уэллс, которые призывают кровавый американский режим не расправляться под уголовным предлогом с мирными политическими противниками, на что, естественно, возникает вопрос: а что же делать? То есть, оказывается, так инкассаторов грабить нельзя, тогда ты – грабитель, но если ты – анархист, то можно.

Но самый показательный процесс, и на чем я, собственно, хочу завершить этот разговор, — это процесс Скоттсборо, который послужил, кстати, в своей правозащитной интерпретации основой для «Убить пересмешника» Джона Харпер Ли.

История Скоттсборо следующее. Есть такое американское слово «hobo», точный перевод которого «бич». Не бандит, не бомж, а бич. И, вот, одним прекрасным мартовским утром 1931 года 9 чернокожих бичей путешествовали по штату Алабама в полном соответствии со своим социальным статусом, в полувагоне с гравием. У них случилась драка с другими белыми бичами, белых бичей выкинули, белые побежали жаловаться шерифу. Шериф тут же снарядил погоню. Бичей чернокожих нагнали, и добрые белые южане в том же поезде обнаружили двух белых дам – Руби Бэйтс и Викторию Прайс, которые заявили, что черные их изнасиловали.

Дамы путешествовали тем же полувагоном, имели тот же статус бичих. Ну, полупроституток, если не настоящих проституток. Ну, добрые алабамцы хотели негров тут же повесить, но шериф заявил, что закон есть закон, должен быть суд. Суд состоялся тут же. На суде чернокожие вели себя самым глупым образом – каждый утверждал, что женщин насиловал другой.

Собственно, сам факт изнасилования, семя во влагалище женщин был медицински подтвержден, их всех приговорили к смерти, и тут об этом услышала Компартия и ACLU тоже. И, вот, Компартия решила, что это отличный способ развалить систему правосудия с помощью правосудия же, заявила, что гражданские права банды насильников были нарушены, у них не было подобающей защиты. Это была святая правда. Представьте себе, маленький сонный южный городок – ну, кто в нем будет стремиться защищать банду негров, которые обвинены в изнасиловании двух белых женщин?

И, вот, Верховный суд Америки удовлетворяет просьбу Компартии, и начинается цирк с конями. В Алабаме появляются соответствующие адвокаты. И что происходит на процессе? Я оч