Недавно ближе к вечеру у меня в загородном доме резко запахло газом. Удушливая вонь. Пришлось отключить отопление и открыть окна, погрузив дом в холод. Потом я позвонил в газовую службу района, в областную, позвонил в Мосгаз, позвонил в службу спасения. Потом нашел в интернете десяток возможных номеров и стал методично названивать. Либо не взяли трубку, либо отсоединили, либо отфутболили.

Я провел с телефоном, газовой вонью и холодом – ночь.

В это же время мои соседи Людмила и Владимир с ведрами и мобильником бились за подвал, где прорвало трубу. Вода поднялась и стала затапливать дом, но все спасительные телефоны, которые они набирали, оказались бесполезны.

И все это в нескольких десятках километров от столицы.

Никто не поможет и никто не спросит с тех, кто не помог.

Это называется – отсутствие государства.

У нас не воспроизводятся и вымываются кадры, у нас ветшает и гниет страна, у нас миллионы беспризорников, мы рекордными темпами вымираем, у нас неконтролируемая миграция и неукротимая коррупция, сжирающая половину бюджета. И что самое страшное – всем все известно и всем на все наплевать. Безволие власти распространяется на народ.

Безволие – следствие бессмыслицы.

Власть, как огня, боится смысла. Она знает одну идеологию: удержаться и обогащаться. Сегодня единственный показатель качества госдеятеля – личная преданность вышестоящему. Типичный чиновник «партии власти» будет славить хоть Ельцина, хоть Сталина, главное, чтоб не трогали его достаток. А для этого нужно три условия: во-первых, брать на вооружение какие угодно идеи, дуря и мутя общество, во-вторых, иметь карманных клоунов, готовых изображать политических соперников, в-третьих, тщательно уничтожать все настоящее и самостоятельное, любой намек на альтернативу.

У системы в ее нынешнем виде и с ее нынешним норовом есть субъект, на котором она держится. Это конкретный персонаж, от которого уже едва ли можно ожидать преображения. Скорее, впереди лишь деградация и дальнейшее снижение рейтингов. Он сделал здесь все для торжества пустоты, чтобы запугивать нас возможными последствиями своего ухода и чтобы его уход вызвал обрушение остатков государственности.

И именно из любви к России я приветствую любых идейных, то есть живых людей и любую попытку создать альтернативу тому, что обречено и может увлечь за собой страну.

Близятся выборы «координационного совета оппозиции». Я согласился участвовать, поддержать движуху, хотя ни разу за себя не агитировал и пошел одиночкой, не вступив ни в одну коалицию.

Ну, что ж, пусть будет эта очередная, более масштабная, чем раньше, попытка собрать вместе разных недовольных и несогласных. Почему бы и нет? В конце концов, боевая разминка, сетевая координация десятков тысяч граждан, которых власть воспринимает как врагов. Она иначе и не воспринимает независимых от себя.

Конечно, когда начнутся изменения, общество вдруг увидит тех, кого нет в списках кандидатов и чьи имена пока даже неизвестны. Понятно и то, что ситуацию с выборами постараются повернуть так, чтобы разобщить и ослабить протест, но и это нормально – в краткосрочной перспективе любой ход оппозиции будет использован против нее, силы-то неравны.

Однако всякая попытка сосредоточения посреди распада – ценна.

Нулевые – это ведь не только продолжение большой разрухи, но и постмодернизм, ставший реальностью, разжижение сознания, паралич воли, смешение представлений, насаждение имитаций, подавление искренности бейсбольными битами, поощрение цинизма депутатскими мандатами. Это период исторической пробуксовки, когда не только расхищают доходы от продажи углеводородов – воруют время. Воруют жизнь молодежи, социальным лифтом для которой стал автозак.

Почему правящему классу, по сути, безразлично положение народа? Потому что нет мотивации что-то менять. Потому что действия, подогретые идеалом, кажутся смешными и безумными, а Россия — чужая («где сокровища ваши, там сердце ваше»).

Искренне желаю будущему Совету поменьше мутных мурзилок, капризных звезд, скользких соглашателей и больше – личностей. Либерал Каспаров, левый Шеин, националист Крылов, журналист-народник Кашин тем хороши, что рефлексируют, а из идей вытекает воля, способность к действию.

В какой-то момент, и, возможно, уже скоро, потребуется тот, кто проявит волю.