10 октября в клубе «Завтра» в рамках проекта «Среда РР» журнал «Русский репортер» организовал встречу с представителями Русской православной церкви. Попытались поговорить и выяснить, действительно ли происходит сращивание церкви и государства. С кем в итоге церковь — с государством или с народом, и кто «народ», а кто нет? Где место Церкви в современном обществе? Назвали встречу «Государственная религия».

Выяснилось много интересного, один только вопрос не получил ясного ответа: где место церкви в обществе. Видимо, самый непростой.

Не обошлось и без привычной риторики, и без «сливания» вопросов. Заикнувшийся было об ужасах инквизиции зритель получил в ответ: «Какие ужасы? А вы историк по образованию? У вас есть ученая степень?». Бывает.

Но вот к вопросу (к «церкви») об искушении властью, о том, что, мол, не своим делом занимается, отнеслись серьезно — и отвечали серьезно. Никакого, конечно, «сращивания», в том числе в части появления пресловутых основ православной культуры в школе, не признали.

Гость встречи отец Максим Козлов пояснил, что вершить благие дела и нести прямую обязанность церкви — утешение, без плотного общения с государством нельзя.

— Нам говорят: «Вы огосударствляетесь! Какую бы песню ни пели, все равно сращиваетесь с государством. Становитесь чем-то вроде ведомства православного исповедания»,- привел пример священник. — А теперь давайте посмотрим, куда нас пускают. К заключенным? Сколько хотите! У нас в тюрьмах молитвенных комнат для заключенных под тыщу уже. Нас пускают к умирающим и старикам в дома престарелых. К больным — в больницы. А когда доходит до чего серьезного, возьмем то же самое молодое поколение… Захотели ввести основы православной культуры, а во что это все вылилось? В какое-то аморфное ОРКСЭ, прости Господи. Вот Венедиктов хотел, чтобы было ОРКСЭ, вот и получилось по слову его. А еще говорят, что у нас либеральное общество не имеет влияния. Имеет, и какое!

Затем отец Максим изящно обернул критику против самих противников церковного всеприсутствия.

— Наши дипломы не признают по сей день. А ведь у нас большая система духовного образования. По всей России 35 семинарий и академий, но мы все дворники! Хотите придерживаться последовательно атеистической позиции — не нужно атеистам тогда обижаться и говорить, что их притесняют, — заявил священник.

Отец Максим пожаловался, что церковнослужителей на самом деле не пускают в вооруженные силы.

Говорят: «Вот вы освящаете ядерные бомбы, которые после этого не взрываются». На все российские вооруженные силы военных священников всего 150 человек.

Государство же порой, по словам гостя, рассматривает РПЦ и как то, на что можно перевести общественную критику в случае чего, и попросил не переоценивать близость церкви и государства.

— Как доходит до конкретного дела, то оказывается, что нас хотят иметь в виде некоторой декорации, — рассказал он. — Я не уверен, что государство готово нас рассматривать как церковь сама себя рассматривает — как онтологически значимую часть социума. Государство рассматривает церковь инструментально.

Правда, пояснил потом, что некоторые священники в регионах излишне тесно, скажем, с губернаторами общаются, отзываются о них публично очень тепло. И это иногда дает повод обвинять всю церковь в излишнем властолюбии.

Впрочем, отдельно священник отметил, что церковь власть уважает и провоцировать ее, подстегивая разжигание русского бунта, не будет.

Другой гость встречи, православный публицист Андрей Рогозянский, также подчеркнул, что сращивание церкви с государством нужно оценить критически.

— Нуждается ли государство вообще в том, чтобы с чем-либо сращиваться, если ключи благополучия церкви в руках государства? — спросил писатель и указал на невинность РПЦ в истории: «Церковь остается тихим, домашним, благообъектным институтом, который, в отличие от Ватикана, никогда не был замечен в тайной политике, лоббировании, руководстве империями и тому подобном».

Протоирей Андрей Юревич же рассказал о серьезной проблеме церкви, которая часто оказывается вне публичного дискурса: действительно ли Россия — православное, как утверждают нередко, государство? Священник назвал ситуацию противоречивой, и противоречие, по его словам, затрагивает само церковное сообщество.

«Проблема наша, церковных людей, в том, что мы не совсем ориентируемся в том, что сейчас происходит. Церковь должна научиться настраиваться на ту ситуацию, которая сейчас есть. А ситуация сегодня даже в церкви противоречива. Мы накрестили сейчас тьму-тьмущую народу (сами виноваты), и сейчас говорят — от 70 до 95% православных в России. А вот пожалуйста — последний журнал Московской патриархии, владыка Пантелеймон (Шатов): «Я пришел к выводу, что лишь 1% ходит по воскресеньям в храм», — рассказывает протоирей. — Это получается 99% безбожников в России и 1% верующих! Вообще-то мы живем в стране безбожной, стране секулярной.

Он считает, что им самим еще надо разобраться, в православной ли мы живем стране, или стране безбожного мира. И отец Максим не знает даже, где брать помощь, то ли у аналитиков, то ли в соборной молитве.

Ответ на вопрос: «Где же все-таки церковь видит свое место в современном обществе?» — попытался сформулировать для гостей и зрителей председатель синодального информационного отдела Московского патриархата Владимир Легойда, но ясности не внес.

Отдельно отметив, что выступает в данный момент не в качестве официального спикера, пресс-секретарь РПЦ выразил мнение, что место церкви — в отношениях с человеком.

— В первую очередь, именно в отношениях с человеком, не с институциями, не с политическими партиями, не даже с какими-то сообществами. Но тут есть один момент — это не значит, что должны быть исключены отношения с институциями, — заявил Легойда. — Религия — это интимное и частное дело. И я бы сказал, что в эмпирическом пространстве у нас ничего более интимного и частного нет. Но вопрос религии никогда не был только частным делом.

У религии, по мнению пресс-секретаря РПЦ, две природы — публичная и частная.

— Церковь выступает и за права частные, и за права публичные, и, через человека, все равно общается с институциями, — резюмировал глава синодального информационного отдела Московского патриархата, запутав вопрос окончательно.

Отец Максим подошел к вопросу несколько с другого конца, но тоже вынужден был ограничиться самым общим определением.

— Есть такое понятие — симфония, восходящее к временам императора Юстиниана. Созвучие и согласие,

— рассказал священник, пояснив, что созвучие и согласие у церкви должно быть и с государством, и с членами общества. — Мы за то, чтобы институт государства не рассматривать как нечто случайное, второстепенное и неважное для церкви.

Идеальная симфония представляется отцу Максиму не со всеми, а только со здоровыми, культурными членами общества, которые собираются в первую очередь вокруг университетского образования.

— На сегодня, сожалению, мы только нащупываем этот путь, — заявил он, и только что не развел руками.

Искать общий язык, искать ту саму симфонию церкви действительно непросто. На сегодня представителям православия проще всего вести диалог с теми, кто занимается производительным трудом, и с теми, кто обладает знаниями. С теми, кто не ждет манны небесной. С теми, кто склонен работать, а не воровать.

— К сожалению разговаривать с читателями журнала «Лиза» мы не научились до сего времени, — признался отец Максим. И пока что священник, приходящий в приемник для несовершеннолетних и ПТУ, находится в значительно более сложной ситуации, нежели приходящий в университет.

Главный редактор журнала «Русский Репортер» Виталий Лейбин, выступивший на встрече в качестве модератора, подвел для «Полит.ру» итоги мероприятия.

— Мне было очень интересно, поскольку я смотрел не за риторикой в стиле отца Чаплина и не за антиклерикальными возгласами, которые раздавались с мест и которые звучат в социальных сетях. Я следил за общим уровнем разумности заявлений представителей церкви в ситуации, когда любое резкое замечание может быть истолковано против тебя, — рассказал Лейбин.

По его словам, то, что гости осторожничали и уходили в сторону в своих рассуждениях, — естественно. Главное, что на некоторые вопросы священники и представители православного мира все же отвечали.

— Они, конечно, уходят в высокие материи, прячась за этой ширмой. Но если включиться в режим понимания, то можно увидеть, что в церкви есть люди, с которыми можно работать и вести диалог. Мне это кажется очень важным.